Содержание
Житие и страдание святой преподобной мученицы Евдокии
В царствование Траяна [1] в городе Илиополе [2], что в Келесирии [3], в области Финикии Ливанской [4], сопредельной с иудейской страной, жила девица по имени Евдокия. По происхождению и по вере она была самарянка [5]. Прельщая своей великой красотой, она многих безжалостно увлекала к погибели, собирая посредством плотской нечистоты, этого легкого способа приобретения, свое постыдное достояние от богатства тех стран. Лицо ее было настолько красиво, что и художник затруднился бы изобразить эту красоту. Повсюду шла о ней молва, и множество благородных юношей и даже представителей власти из других стран и городов стекались в Илиополь, как будто бы за другой надобностью, на самом же деле только для того, чтобы видеть и насладиться красотой Евдокии, греховными делами собравшей богатство чуть ли не равное царской казне. И через это продолжительное собирание сокровищ, Евдокия так омертвела душой в своей нечистой жизни и окаменела в сердечном ожесточении, что никакая сила, кроме Божественной, не исцелила бы безнадежной душевной болезни этой отчаянной грешницы. Однако настало время, когда избавляющая от погибели рука доброго пастыря, ищущего заблудшей овцы, поспешила и к ней: воззрел Творец на Свое создание, растленное злобой диавола, и восхотел обновить его. Истинный домохозяин позаботился о плодах Своего виноградника, подвергавшихся вражескому расхищению. Владыка небесных сокровищ поспешил принять в вечную сокровищницу валявшуюся на земле в грязи и гибнущую драхму. Хранитель благ, ожидаемых праведными, призвал эту отчаянную самарянку к Своей совершенной надежде, а диавола оставил посрамленным. Он сделал то, что валявшаяся некогда в болоте, как скот, стала нескверною, как агница; прежний сосуд нечистоты наполнился чистотою; навозный ров сделался вечным, невозмутимым источником; грязный поток преобразился в благовонное озеро; смрад прогнившего и засмердевшего колодца оказался алавастром многоценного мира; та, что для многих людей являлась духовной смертью, та самая для многих же оказалась виновницей спасения. Вот как началось обращение к Богу этой великой грешницы.
Один инок, по имени Герман, возвращался через Илиополь из путешествия в свою обитель. Он пришел в город вечером и остановился у одного знакомого христианина, жившего близ городских ворот, причем комната его была смежной со стеной дома той девицы, о которой идет речь. Инок, уснув немного, ночью встал по обыкновению своему для пения псалмов и, по окончании положенного правила, сел и, взяв книжку, которую носил с собой за пазухой, надолго углубился в чтение. В книжке было написано о страшном суде Божием и о том, что праведные просветятся, подобно солнцу, в царстве небесном, а грешные пойдут в огонь неугасимый, где будут преданы навеки лютым мучениям. В эту самую ночь Евдокия, по Божественному смотрению, была одна. Спальня, в которой она затворилась, примыкала к той стене, за которой инок подвизался в молитве и чтении. Когда начал инок свое псалмопение, Евдокия тотчас же проснулась и, лежа на постели, слушала все до самого конца чтения. Ей слышно было все, что читал инок, ибо одна только стена, и та не толстая, разделяла их, тем более, что инок читал громко. Слушая чтение, грешница пришла в великое умиление и не спала до самого рассвета, с трепетом сердечным размышляя о множестве своих грехов, о страшном суде и нестерпимой муке грешников. Как только настал день, она (под действием Божественной благодати, возбуждавшей ее к покаянию) велела позвать к ней того, кто читал ночью книгу, и, когда он пришел, спросила его:
— Что ты за человек и откуда? Как ты живешь и какая твоя вера? Умоляю тебя, скажи мне всю правду. Услышав, что ты читал ночью, я смущена, и душа моя истомилась, ибо я слышала что-то страшное и удивительное, до сих пор мне неизвестное. И если правда, что грешники предаются огню, то кто же может спастись?
Блаженный Герман сказал ей:
— Госпожа! Какой же ты веры, если ты никогда не слыхала о страшном суде Божием и не понимаешь значения читанных мною слов?
— По своему отечеству и по вере, — сказала Евдокия, — я самарянка; богатство мое безмерно, и меня особенно смущает и устрашает то горе и тот вечный и неугасимый огнь, которыми угрожает богатым читанная тобой книга. В книгах нашей веры я таких слов никогда не встречала и поэтому немало встревожилась, услышав что-то новое и неожиданное.
Блаженный Герман спросил:
— Есть ли у тебя муж, госпожа? И откуда у тебя безмерное, как ты говоришь, богатство?
— Законного мужа не имею, — ответила она, — а богатство мое собрано от многих мужей. И если богатые осуждены будут по смерти на такую тяжкую и вечную муку, то какая же мне польза от моего богатства?
Герман сказал ей:
— Поведай мне истинную правду (ибо и Христос мой, Коему я служу, неложен и истинен), хочешь ли ты быть спасенной без богатств и жить благополучно, в веселии и в радости, бесконечные века? Или хочешь с богатством своим жестоко мучиться в вечном огне?
— Гораздо лучше мне без богатства получить жизнь вечную, — ответила Евдокия, — чем с богатством погибнуть однажды навеки. Но я удивляюсь, за что богатый будет так казнен по смерти? Ужели Бог ваш питает такую жестокую и неумолимую ненависть к богатым?
— Нет, — сказал Герман, — не отвращается от богатых Бог и не запрещает им быть и богатыми, но ненавидит неправедное приобретение богатства и употребление богатства на жизнь в наслаждениях и похотях греховных; потому, если кто приобретает богатство законным путем и приобретенное тратит на добрые дела, тот безгрешен и праведен пред Богом, а кто собирает богатство хищением, грабежом и неправдою или вообще каким-либо греховным делом, кто бережет богатство в своих сокровищницах, не милосердуя о нищих, не подавая просящим, не одевая нагих, не насыщая алчущих, — тому будет мука без милости.
Евдокия спросила:
— А мое богатство не кажется тебе неправедным?
Герман отвечал:
— По истине оно неправедно и противнее Богу всякого греха.
Тогда она сказала:
— Почему же так? Ведь я многих нагих одела, многих алчущих накормила досыта, а некоторым немного и золотом помогла. Как же ты богатство называешь злом?
— Госпожа, — сказал Герман, — послушай меня со вниманием: ведь никто, пойдя в баню мыться, не захочет погрузить свое тело в воду нечистую, мутную, противную и вонючую, но омывается там, где окажется чистая вода. Как же ты можешь некоторыми только делами милосердия очиститься от смрадной и мерзкой скверны греховной, когда ты валяешься в ней добровольно и в то же время презираешь чистую воду Божия милосердия? Во всяком случае, это болото скверны греховной, как потоп, с великой силой ввергнет тебя в пропасть серную и смоляную, горящую вечным пламенем гнева Божиего. Ибо богатство, которое у тебя так велико, противно великому Владыке и вечному Судии и уже осуждено раньше страшного суда, как нажитое в прелести и блуде. И нисколько тебе не поможет то, что ты из этого большого, но скверного и греховного богатства уделяла иногда частицу немногим убогим, — ибо награду за эту малую добродетель уничтожает безмерное множество злых деяний, подобно тому, как тонкое благоухание заглушается сильным зловонием. Нет, никогда ты не получишь никакой благодати, пока будешь добровольно пребывать в нечистоте, и не иначе сподобишься милосердия Божиего, как только отвергнувши безмерный греховный свой смрад, омывши себя слезами покаяния и украсившись праведными делами. Как у того, кто ходит босой по тернию, много острых заноз, так что если некоторые и вытащить, все же много их останется в теле и будут причинять мучения; так и сделанная тобою когда-нибудь маленькая милостыня нищему если и поможет тебе уничтожить какой-либо небольшой грех, то самое большое терние греховное остается на совести твоей и приведет тебя на тягчайшее мучение. Страшен и праведен мздовоздатель — Бог, прогневанный тобою и угрожающий тебе вечными и нестерпимыми муками, уготованными для грешников нераскаянных. Но если ты захочешь меня выслушать, то можешь спастись от ожидающих тебя мучений и получить радость вечную.
Евдокия сказала:
— Раб Бога живого, умоляю тебя, побудь немного со мной, расскажи мне подробно о тех делах, коими можно сподобиться милости Божией, дабы и я, следуя этому образцу, могла получить спасение. Я готова употребить свое богатство на добрые дела. Ты сказал, что Бог любит справедливое и добродетельное распределение богатства: мне же ничто не мешает, даже и с некоторым уменьшением домашнего имущества, избавить себя от тех мучений, которые, по твоим словам, должны принять в день суда ненавидимые Богом. Вот, честный отче, у меня немало рабов. Под твоим предводительством поведу я их, нагруженных золотом, серебром и драгоценными вещами, к твоему Богу, если только Он, по твоему ходатайству, благоизволит принять мое приношение и даровать мне спасение.
— Не суди о Боге, — сказал ей Герман, — по нравам человеческим, не думай, что Ему нужны те ничтожные вещи, которые драгоценны для людей; ибо Он, будучи несравненно богаче всех царей земных, по Своей воле обнищал для нас, чтобы этой скорбной нищетой купить нам вечное спасение. Дочь моя, раздай свое богатство больным и убогим, ибо они любезны Богу: данное им кем-либо Он считает данным Себе и за временное имение, розданное нищим, воздает небесными, никогда не оскудевающими сокровищами. Сделай так и потом приступи к святой и спасительной купели крещения, и, омывшись от скверны всех своих грехов, будешь чиста и непорочна, возродишься благодатью Святого Духа и получишь блаженный удел, где будешь наслаждаться нетленным вечным светом, где нет ни печалей, ни болезней, ни злодеяний. Будешь ты святой агницей, пасомой на небесных пажитях Иисусом Христом, Спасителем нашим. Одним словом: если хочешь ты спастись, дочь моя, сделай, как я тебе советую, и будешь блаженна во веки.
Евдокия отвечала:
— Если бы не запечатлелись в моем уме читанные тобой слова, которые я так ясно слышала в прошедшую ночь, я и не позвала бы тебя сюда. Возьми же у меня, отче, сколько хочешь золота и побудь здесь несколько дней, поучая меня вашей христианской вере и наставляя в добродетели, чтобы я, раздав мои богатства и имение и все, как следует, устроив, могла следовать за тобой, куда бы ты ни пошел.
Блаженный Герман на это сказал:
— Не надо мне золота: довольно для меня и надежды на твое спасение, и это для меня — уважительная причина замедлить здесь несколько дней, если я найду погибшую овцу и приведу ее в ограду Христову. Посему, хотя я и спешил в свою обитель, однако пробуду здесь немного дней ради твоего обращения к Богу. Ты же сделай все, что я говорю, — призови одного из христианских пресвитеров, которые живут в этом городе, и пусть он, научив тебя, крестит по церковному чину, ибо в этом начало и основание спасения, а затем все другие богоугодные занятия пойдут своим порядком.
Услышав это от блаженного старца, Евдокия призвала одного из слуг своего дома и велела ему сейчас же идти в церковь христианскую и просить пресвитера немедленно прийти к требующему его; при этом запретила говорить, кто именно требует и зачем. Пресвитер скоро пришел. Увидев его, Евдокия поклонилась ему до земли, облобызала его ноги и сказала:
— Умоляю тебя, господин мой, поведай мне о вашей вере: хочу и я сделаться христианкой.
Пресвитер, удивленный такою речью, спросил Евдокию:
— Какая же твоя вера, что ты желаешь перейти в благоверие христианское?
Она ответила:
— Я самарянка, как по происхождению, так и по вере, и была я супругой всего мира. Исповедаю перед тобою в одном слове всю истину. Я — море многих зол, когда же я услышала, что грешники, если не покаются и не сделаются христианами, то будут по смерти мучиться в вечном огне, тогда я решила в уме своем стать христианкой.
Пресвитер на это сказал:
— Если ты была морем грехов, будь теперь пристанищем спасения; если ты была колеблема многими ветрами, войди ныне в тихую пристань; и если ты подвергалась сильному волнению, ищи теперь утренней росы, с неба сходящей; если ты долгим наводнением была затоплена, ищи отныне доброго кормчего, да направит он тебя безопасно в свою тихую пристань, где сокровища всякой правды; приложи старание, чтобы сделаться наследницей находящихся там благ. Земное свое богатство раздай нуждающимся и освободи себя от печали греховной, а вместе и от тьмы и от огня неугасимого, ожидающего тебя, если не раскаешься.
Евдокия, слыша это, прослезилась и, ударив себя в грудь, сказала:
— Правда ли, что у вашего Бога нет милости к грешникам?
Пресвитер ответил:
— Кающимся грешникам, по принятии ими знамения веры, т.е. святого крещения, Господь прощает все грехи прежней жизни, жизни неверия, а остающимся в грехах и не думающим о покаянии нет прощения, и таковые без милости будут мучимы.
— Скажи мне, пресвитер, — спросила Евдокия, — думаешь ли ты, что на небе есть нечто большее и лучшее того, что находится на земле? Ведь у нас воистину много сокровищ золота, серебра и дорогих каменьев, всякого рода удовольствий и наслаждений, к тому же есть изобилие рыб и птиц и безмерное количество всяких снедей и напитков. Что же больше всего этого найдется там, на небе?
— Если не отвлечешь ума своего от прелести этого мира, — сказал ей пресвитер, — и не проникнешься презрением к временным наслаждениям, то и не сможешь устремить взор к вечной жизни и познать те невыразимые наслаждения и несказанные богатства, которые там есть. Но если хочешь их получить, забудь гордость и радости этой жизни, не вспоминай сладостей этого мира.
Евдокия отвечала:
— Да не будет, господин мой, того, чтобы я возлюбила что-нибудь временное и скоро погибающее больше бессмертной и блаженной жизни, но вот в чем я хочу увериться, отче: ужели, приняв христианскую веру, я могу иметь твердую и несомненную надежду на то, что приду к той бессмертной жизни, о которой ты говоришь? И какое ты мне дашь доказательство, чтобы увериться мне в справедливости твоих слов? Каким, наконец, образом узнаю я о прощении множества моих грехов вашим Богом? Ибо если имеющиеся у меня богатства, которых с избытком хватит на всякие удовольствия и наслаждения в течение многих лет моей жизни, я раздам нуждающимся, как ты мне советуешь, а потом не получу обещанного тобою; тогда что может быть прискорбнее и затруднительнее этого последнего бедственного положения, из которого у меня уже не будет никакого выхода? Ведь люди, которых я оскорбила дурным к ним отношением, если б я вздумала у них попросить помощи в своем несчастии, с презрением отвернулись бы от меня. Потому я и печалюсь и смущаюсь, что недостаточно уверена в будущем. Мне хотелось бы большего знания и уверенности в том, что ты с таким великодушием обещаешь, ссылаясь на милосердие Бога вашего, легко прощающего грехи кающимся. Если я уверюсь в этом вполне, то спокойно уже стану раздавать все свое имение и пойду, куда ты зовешь меня, и буду служить Единому Богу все дни моей жизни и, как прежде я для многих служила образцом беззакония, так теперь буду лучшим образцом покаяния. И не удивляйся, отче, моим сомнениям: я впервые слышу все это, новое и неожиданное, чего в наших книгах и вере самарийской, в которой я воспитана, я никогда не только не слыхала, но даже и следа такого учения не находила.
Пресвитер сказал ей:
— Не смущайся, не колеблись мыслями, Евдокия! Не давай рассеиваться уму своему: то, что тебя смущает, есть ухищрение начальника злобы и завистника твоего спасения, диавола. Этот злобный дух, как только увидел, что ты пробуждаешься для служения Христу, тотчас же, чтоб уничтожить это доброе намерение, поднял в сердце твоем такие сомнения. Он надеется чрез страх отвратить тебя от правого пути и опять укрепить в прежней греховной жизни для того, чтобы, позорно связав тебя пристрастием к мирским наслаждениям и похотям и совершенно поработив себе, увлечь тебя к смерти и погибели. Ибо его коварный замысел, его единственное и усердное старание — отвлекать людей от доброго пути, вести их к развращению и тем сделать их сообщниками своего вечного мучения в неугасимом огне. Господь Бог же наш, в благости, неизреченной милости и человеколюбии Коего ты желаешь увериться, готов, как ты уже слыхала, издали, принять кающихся по-отечески, с распростертыми объятиями, и, простив грехи, даровать им жизнь вечную. В этом ты уверишься, если устремишь ум свой от земли горé, если, оставив временные заботы, будешь размышлять о вечной жизни. Но для сего нужна сосредоточенная и смиренная молитва, ибо только таким образом Бог примиряется с душою, в душе замечается Божественный свет, открывающий всю истину, и человек ясно видит, в чем ничтожество этого кратковременного мира и что такое век будущий, насколько пагубны наслаждения этой жизни и насколько благ Господь и безмерно Его милосердие. Итак, если только хочешь спастись, послушай меня, отбрось свои драгоценные одежды, оденься в плохие и, затворившись в уединенной горнице твоего дома, пробудь там семь дней, вспоминая свои грехи и исповедуя их со слезами пред Богом, Создателем твоим. Постись и моли Господа нашего Иисуса Христа просветить тебя и наставить, что должна ты делать, чтобы благоугодить Ему. Поверь мне, не напрасно сделаешь ты все, что я советую тебе: милосерд и безмерно благоутробен наш Владыка и еще издали встречает Своею благодатью заботящихся об обращении к Нему, ибо всегда Он радуется покаянию грешника.
Видя, что Евдокия согласна на его советы, пресвитер встал и пошел, говоря ей на прощанье, как бы пророчески, такие утешительные слова:
— Христос Бог, оправдавший мытаря и помиловавший грешницу, плакавшую у ног Его, да оправдает и помилует и тебя, и сделает имя твое славным по всей земле. Аминь.
Как только пресвитер ушел, блаженная Евдокия тотчас призвала рабыню и сказала ей:
— Если кто-либо пожелает видеть меня и придет сюда с намерением войти ко мне, позаботься, чтобы он не узнал, что я дома; пусть никто и ни в каком случае не говорит ему обо мне; скажите, что я по некоторому делу ушла в дальнее селение и пробуду там немалое время; строго прикажи и привратнику никого не впускать сюда; пусть прекратятся все обычные работы и занятия в моем доме, и те, что готовят мне ежедневно кушанья для обеда, отныне пусть не вносят их сюда; затворите также большие ворота при доме, пока я не велю опять открыть их, и сделайте вообще все так, как будто меня нет дома.
Отдав рабыне такие приказания, она сказала блаженному Герману:
— Умоляю тебя, отче, объясни мне, о чем я тебя спрошу: зачем вы, монахи, живете в пустынных местах, уклоняясь от удовольствий общественной жизни? Ужели вы находите в пустынях больше наслаждения?
— Нет, чадо мое, — отвечал блаженный Герман, — ничего такого, что ты считаешь наслаждением, мы в пустынях не находим; оставляем же города и мирские наслаждения и удаляемся в пустыни единственно для того, чтобы избегнуть суетной гордыни и умертвить плотские похоти голодом, жаждою, трудом, худыми рубищами и недостатком всего нужного, вообще — чтоб быть подальше от всех мест, представляющих удобства для греха. Живущий в городе очень легко подвергается греховному падению либо одолеваемый слабостью природы, либо прельщаемый диаволом, или же соблазняясь видом красивых лиц и слыша блудные речи: отсюда и возникают нечистые помыслы и сквернят душу. А для оскверненной души уже закрыт вход в царство небесное до тех пор, пока она не очистится покаянием, ибо на небе престол только вечного света, истинного веселья и необманчивых наслаждений, престол, не имеющий никакой тьмы, печалей и скорбей, ни злых дел. Вот видишь, почему мы в пустыни уходим: мы хотим сохраниться от греха в предстоящие дни жизни нашей, а прежние наши прегрешения очистить суровостью пребывания в пустыне и, таким образом, облегчить себе путь к указанному блаженству. Все старания и заботы наши устремлены на то, чтобы сохранить тела наши неоскверненными и ум неповрежденным злыми помыслами и чуждым всяческой злобы, лукавства, лицемерия, ропота и клеветы, зависти, ярости и гнева. И таким-то образом мы уподобимся ангелам, как возвестил нам святыми Своими устами Христос в Евангелии. Богатство, как бы ни был к нему привержен человек и как бы ненасытно его не собирал, нисколько не поможет в получении небесного царства: оно, как мертвец, лежащий в гробу, не окажет содействия. Посему, если мы хотим получить прощение грехов своих, то постараемся в остальное время жизни нашей идти путем заповедей Господних, по стезям правды и истины, растерзаем, как одежду, сердца свои сокрушением о грехах и станем непрестанно взывать к Богу; таким образом мы и очистим греховную грязь, о которой говорит Давид: «Смердят, гноятся раны мои от безумия моего» (Пс.37:6). А чтобы мы всегда воспевали в молитве словеса Господни, тот же Давид вспоминает: «Как сладки гортани моей слова твои! Лучше меда устам моим» (Пс.118:103). Настолько сладки словеса Господни, что превосходят всякую сладость всех самых сладких яств и самых дорогих напитков и гораздо более укрепляют душу, нежели пища тело. Поэтому и говорит о них Божественное Писание: «Вино веселит сердце человека, и хлеб укрепляет сердце человека» (Пс.103:15), обозначая тем вином и хлебом заповеди Господа нашего Иисуса Христа. Они поистине являются как бы хлебом и вином для души человеческой, ибо если человек прилежно и неустанно поучается в них, то они, давая крепость и веселье сердцу, освобождают грешника от всех скверных дел и оправдывают пред Господом. Посему, сняв с себя красивую одежду и одевшись в наиболее скромную, всей мыслью устремись к покаянию чрез добрые дела, сей на земле обильные слезы, чтобы пожать на небе радость и вечное веселье; загаси слезами пламень грехов твоих, и сподобишься утешения от Господа и войдешь в радость праведных. Плачь о беззакониях своих, которые диавол сделал сладкими для твоего сердца, и пусть ради слез твоих ангел, ходатай о спасении, приблизится к тебе; высуши зловонную грязь тления, в которой ты долго валялась, ту грязь, что засосала и удерживала тебя во власти творца всякого зла, дабы стать тебе с этого времени участницей райского наслаждения; отплати и отяготи унынием того, кто, соблазняя тебя похотями, обременил грехами. Потрудись усердно для Бога, чтобы явиться наследницей немеркнущего света и, как пчела, будь доброй делательницей, собирая правду со многих святых дел и непрестанно заботясь об угождении Богу.
Эта речь Германа глубоко запала в сердце Евдокии, уже приготовленное тем, что он говорил ей прежде. Скорбя о грехах, в умилении поверглась она пред ногами его, говоря:
— Умоляю тебя, человек Божий, заверши то дело, что ты начал для меня, с подобающей честью и представь меня чистой Богу твоему, чтобы не стать мне посмешищем для желающих прельстить меня, а совершивши начатое дело, сподобиться блаженства чрез твое спасительное учение. Не отнимай искусной руки от приготовленной доски, пока не изобразишь во мне Христа вполне.
Герман отвечал ей:
— Пребывай, чадо мое, в страхе Господнем и, затворившись в своей горнице, молись Ему неустанно со слезами, пока Он истребит и очистит все грехи твои и даст тебе несомненную уверенность в Своей милости: благ и милосерд Господь наш Иисус Христос, скоро Он окажет тебе Свою милость и не замедлит утешить тебя Своею благодатью.
Сказав это, блаженный Герман помолился Богу, осенил Евдокию крестным знамением и затворил ее в ее спальне, обещав остаться в Илиополе для нее семь дней.
Когда Евдокия провела семь дней в посте и молитве, блаженный Герман пришел к ней и, отворивши двери, велел ей выйти из спальни. Увидевши, что она стала лицом бледна, телом исхудала, имеет смиренный взор и вообще вид ее далеко разнится от прежнего, он взял ее за руку и велел сесть. Потом, помолившись Богу, сам сел с ней и стал спрашивать ее:
— Скажи мне, чадо мое, о чем размышляла ты в эти семь дней, что ты узнала, что видела, что тебе было открыто?
Она сказала:
— Все расскажу, отче святой. Я усердно молилась все семь дней, как ты научил меня. В прошедшую ночь, когда я так же, лежа крестообразно ниц на земле, молилась и плакала о грехах своих, осиял меня великий свет, превосходящий свет лучей солнечных. Я подумала, что это взошло солнце, встала с земли и вдруг увидела светлого и страшного юношу, одежды которого были белее снега. Он, взяв меня за правую руку, поднял на воздух и, поставив на облако, повел меня к небу. И был там великий и пречудный свет, и видела я бесчисленное множество белоризцев, радующихся и улыбающихся друг другу и несказанно веселящихся. Они, увидевши, что я направляюсь к ним, встречали меня с ликованием и радостно приветствовали, как сестру. Когда же я, окруженная ими и сопровождаемая, хотела войти в эту светлую область, несравненно превосходящую светом лучи солнечные, вдруг на воздухе явился некто, страшный видом, черный как сажа, уголь и смола. Это было страшилище, превосходящее всякую черноту и тьму. Устремивши на меня ужаснейший и яростнейший взор, скрежеща зубами и бесстыдно нападая, он пытался вырвать меня из рук моего провожатого; при этом он сильно закричал, так что голос его разнесся по всему воздуху:
— Ужели вы, — кричал он, — хотите ввести ее в царство небесное? За что же я, усердно занимаясь на земле уловлением людей, напрасно трачу труд? Вот эта, например, всю землю осквернила блудодеянием и всех людей развратила мерзостью своего прелюбодейства. Все, что у меня было хитрости и силы, все я потратил на нее одну: я достал для нее любовников из людей благороднейших и богатейших и притом бесчисленное множество, и из растраченных на любовь ее богатств она собрала такое множество золота и серебра, какое едва ли найдется и в царских сокровищницах. Я с гордостью думал, что имею ее в своих руках, как свое победоносное знамя и непобедимое оружие, при посредстве коего я могу торжествовать над людьми, отпадающими от Бога и попадающими в мои сети. И что же теперь, ужели ты до такой ярости на меня дошел, архистратиг Божиих сил, что повергаешь меня под ноги этой блудницы? Разве гнев твой на меня еще не утолился тем, что ты мстишь мне все больше и безжалостнее с каждым днем? Ужели даже и эту мою истинную рабу, купленную мною столь дорогой ценой, ты хочешь у меня отнять? Должно быть, ничего уж не остается на земле истинно и неотъемлемо моего! Я боюсь, что ты и всех, что доселе живут, грешных, исторгнешь из рук моих, представишь Богу, как достойных быть наследниками царства небесного! Тщетны мои заботы! Напрасен мой труд! За что ты так свирепо нападаешь на меня? Оставь ярость и ослабь немного узы, коими я связан, и ты увидишь, как я в мгновение ока истреблю с земли род человеческий и даже наследников у него не оставлю. Я свержен с неба за одно только неповиновение, а ты злейших грешников, дерзнувших посмеяться над Богом и многими годами тяжко Его прогневляющих, вводишь в царствие небесное! Если тебе это так приятно, так собери лучше в один час со всех концов земли всех людей, проводящих не человеческую, а скотскую, звериную жизнь, и приведи их всех к Богу, а я скроюсь в тьму и совсем погружусь в бездну уготованных мне вечных мук.
Когда он гневно и с великою яростью говорил такие и им подобные речи, водящий меня грозно взирал на него, а обращаясь ко мне, ободряюще улыбался. И послышался голос из оного света, говорящий:
— Так угодно Богу, милосердующему о сынах человеческих, дабы грешники, если принесут покаяние, были приняты на лоно Авраамово.
И снова был голос к водящему меня:
— Тебе говорю, Михаил, хранитель Моего Завета, отведи сию жену туда, откуда ты взял ее, — пусть совершит свой подвиг: ибо я Сам буду с нею во все дни ее жизни.
И он тотчас же поставил меня в моей спальне и сказал мне:
— Мир тебе, раба Божия Евдокия! Мужайся и крепись, благодать Божия теперь с тобою и всегда будет во всяком месте.
Ободренная этими словами, я спросила:
— Господин мой, кто ты? Скажи мне, чтобы я знала, как веровать истинному Богу и как мне получить истинную жизнь?
— Я, — ответил он, — начальник ангелов Божиих, и обязан заботиться о кающихся грешниках, принимать их и вводить в блаженную и бесконечную жизнь. И велика радость бывает на небе в ангельском лике всякий раз, как какой-нибудь грешник обращается к чистому свету покаяния, ибо Бог, Отец всех, не хочет, чтобы погибла душа человеческая, которую Он издревле Своими пречистыми руками создал по подобию Своего образа. Потому и ангелы все сорадуются, когда видят человеческую душу, украшенную правдой, поклоняющуюся вечному Отцу, и все приветствуют ее, как сестру свою, ибо, отвергнувши греховную тьму, она обращается к живому Богу, общему Отцу всех сынов света, и безвозвратно к Нему присоединяется.
Сказав это, он осенил меня крестным знамением; я поклонилась ему до земли и, когда я кланялась, он отошел на небеса.
Блаженный Герман сказал ей:
— Уверься отныне, дочь моя, и более не сомневайся, что есть на небе истинный Бог, готовый принимать кающихся во грехах своих и вводить их в Свой вечный свет, где Он царствует, окруженный служителями Своего царства — святыми ангелами. Ты видела сих ангелов в том небесном свете, где ты созерцала царскую и бессмертную славу Господа нашего Иисуса Христа и убедилась, как Он предупредителен в милосердии и прощении грехов, как скоро подает Свою благодать желающим примириться с Ним; ты познала Его Божественную славу и видела Его небесный двор, полный несказанной красоты, где Он пребывает; поняла ты, как мал и ничтожен свет этого мира против небесного сияния. Что же ты еще думаешь, о чем размышляешь, скажи мне!
Блаженная Евдокия, имея непреклонное намерение служить от всего сердца своего Единому Богу, Царю славы, ответила:
— Веровала я и верую, что нет иного Бога, спасающего грешных человеков, кроме Того, небесные врата Коего, блистающие неизреченным светом, я видела.
Герман сказал:
— Приготовься, дочь моя, к усердному служению Богу, тщательно заботься, чтобы плоды твоего покаяния, положенные на весах, перетянули грехи твоей прежней жизни, и самое себя принеси бессмертному и вечному Богу, как благоприятный дар; плачь и рыдай, пока все твои скверны совсем омоешь слезами и таким образом сподобишься стать чистой невестой Христовой. Забудь о прежней своей гордости, о вредоносной и лютой вожделениями своей юности, дабы и Христос взаимно забыл грехи твои; освободи шею свою из-под тяжкого ярма постыдной работы, которое наложил на тебя диавол через грехи, возьми на себя благое и легкое бремя оживотворяющего покаяния и будь отселе свободна от греха и знаемой для всех праведников и святых ангелов. Итак, укрепи себя для истинной веры и целомудрия и, имея отселе чистую совесть, смело говори в лицо диаволу: «Теперь уже нет у меня с тобой ничего общего, ни у тебя со мной, ибо я нашла моего истинного Владыку и Ему я отдала себя в вечное владение; окончательно уже оставила я и отбросила мою прежнюю растлительницу — плотскую любовь и облеклась в новую нетленную и светлую одежду правды. В этой одежде я обрету благодать Божию, спасающую меня во веки; нет уже у меня ни одного земного пристрастия, нет влечения к мирским наслаждениям, ничтожество и скоропроходимость коих я узнала; желаю я теперь и усердно стараюсь о приобретении благ небесных. Посему владей, диавол, тем, что имеешь, а от меня, чуждый обольститель, вор и раб вечной тьмы, иди дальше».
Евдокия, укрепленная еще больше этими словами, сказала иноку:
— Отче честный, что теперь повелишь мне сделать?
— Хочу, — ответил он, — чтобы ты прежде всего приняла знамение веры — святое крещение, которое сохранит тебя невредимой во все дни жизни твоей, а я, с Божией помощью, пойду в свой монастырь и возвращусь к тебе опять, если Господу будет угодно.
Она со слезами стала умолять его:
— Не оставляй меня, господин мой, не оставляй до тех пор, пока я не буду в состоянии совершенно обратиться к Богу и не получу ожидаемой мною Его благодати, чтобы исконный обольститель, увидя меня оставленной и беспомощной, не отвлек как-нибудь опять, куда ему захочется, и не возвратил меня к прежней блудной жизни.
И сказал ей блаженный Герман:
— Вот это настойчивое стремление к лучшей жизни, которое в тебе пробудил Сам Бог, и благая надежда твоя и сохранят тебя от вражеских сетей, коих ты боишься. Побудь же еще некоторое время в смиренной молитве к Богу и исповедании грехов своих и позаботься о принятии святого крещения. Я же вскоре возвращусь к тебе, поискав, с помощью Святого Духа, полезного для твоей жизни.
Поручив ее Богу, блаженный Герман пошел своей дорогой. По уходе Германа, блаженная Евдокия пробыла еще несколько дней в посте, ничего не имея на своей трапезе, кроме хлеба, масла и воды; днем и ночью она молилась и плакала. Потом, отправившись к епископу того города, она приняла от него крещение во имя Святой Единосущной Троицы. Спустя несколько дней после своего просвещения, она написала молитвенное послание к тому же епископу; она извещала его о своем богатстве, подробно перечисливши его, и просила, чтобы епископ взял его Христу. Епископ, прочитавши присланное письмо, призвал блаженную Евдокию к себе и спросил:
— Ты, дочь моя, писала эту грамоту мне грешному?
— Я писала, — отвечала Евдокия, — и теперь снова умоляю твою святыню: прикажи эконому церковному принять мой дар, раздайте его нищим и убогим, сиротам и вдовам, как сами знаете, ибо я уверилась, что эти мои богатства неправедны, как приобретенные через беззакония.
Тогда епископ, которого звали Феодотом, видя ее доброе намерение, а также веру и любовь к Богу, взглянув на нее и прозрев духом ее будущее житие, сказал:
— Молись обо мне, сестра моя о Господе, сподобившаяся наречься невестой Христовой, ты, возненавидевшая нечистую любовь плотскую, возлюбившая чистоту и отвергнувшая блудную жизнь; ты, которая стала подражать девственному целомудрию и продала ничтожный мир, чтобы купить себе единую небесную жемчужину; ты, прожившая небольшое время в греховной прелести и покаянием исходатайствовавшая себе бесконечные веки небесной жизни, смерть уже имевшая пред глазами и бессмертие приобретшая; ты, которая прежде многих влекла к погибели и ныне через Христа многих же оживотворишь! Из мрачной тьмы облекшись в свет веры, достойна ты именоваться агницей Христовой. Истинно, ты Евдокия, что значит благоволение: благоволил Господь к тебе, отнесшейся с презрением к сладострастным людям и возлюбившей лик ангельский. Молись обо мне, снова умоляю тебя, раба и друг Божий, и помяни меня в царстве небесном.
Побеседовав с ней о многом со слезами, епископ сказал своему диакону:
— Позови ко мне поскорее заведующего церковной странноприимницей.
Когда тот явился, епископ обратился к нему с такими словами:
— Я знаю тебя, как благочестивого и богобоязненного мужа, имеющего попечение о многих душах. Поручаю тебе поэтому и сию рабу Божию, стремящуюся к лучшему, чтобы ты о ее спасении позаботился, а все, что она отдает, ты через руки нищих передашь Богу.
Муж сей был саном пресвитер; с самой юности сохранял он чистое девство, все свое имение, оставшееся после родителей, отдал святой Божией церкви и себя самого посвятил на служение Господу. Взяв с собой Евдокию, он пошел к ней в дом и, когда они взошли туда, Евдокия призвала управляющих своим домом и сказала им:
— Принесите мне каждый из вас все, что кому вверено.
Они тотчас же принесли к ней золота две тьмы, т.е. двадцать тысяч, посуды хорошей всякой бесчисленное множество, драгоценных каменьев и жемчуга царского без числа, сундуков с шелковыми одеждами двести семьдесят пять, одежд белых льняных четыреста десять сундуков, одежд, затканных золотом, шестьдесят сундуков, других одежд, украшенных дорогими камнями и золотым шитьем, сто пятьдесят два сундука, чеканного золота двадцать пять тем, т.е. двести пятьдесят тысяч, благовонных ароматических веществ двадцать ящиков, настоящих индийских мастей тридцать три ковчега, серебра в различных сосудах восемь тысяч литр [6], шелковых, шитых золотом, тканей сто тридцать две литры, тканей просто шелковых семьдесят литр, других же одежд и вещей менее ценных было бесчисленное множество. Кроме этих движимых богатств у Евдокии были еще и недвижимые: земли, села, целые волости, с которых ежегодно собиралось до восьмисот двух тысяч [7]. Положивши все эти богатства пред ногами пресвитера, который был заведующим церковной странноприимницей, блаженная Евдокия призвала всех своих рабов и рабынь и раздала им взятые из сундука две тысячи монет, а также и сосуды, занавеси, ценные постели, позолоченную мебель, и все красивое в дому, что было вне сундуков, она подарила им и разделила. Наконец, произнесла последнее приветствие:
— Я освобождаю вас, — сказала Евдокия, — от этой кратковременной работы, вы же, если хотите, поспешите еще освободиться от работы бесовской. Освободитесь же, если послушаете меня и приступите ко Христу, истинному Богу, и Он дарует вам вечную свободу, которую имеют сыны Божии, и запишет вас в Свои воинства.
Потом, обратившись к пресвитеру, Евдокия сказала:
— Теперь, господин мой, уже тебе следует заботиться о всем предложенном тебе и распорядиться, как ты хочешь, ибо я ищу ищущего меня Владыки.
Пресвитер, удивляясь такой быстрой и неожиданной в ней перемене, раскаянию и столь великой любви к Богу, сказал ей:
— Блаженна ты, Евдокия, что сделалась достойной быть записанной в число девиц чертога Христова: не безвестен тебе час пришествия Жениха, не находишься ты в неведении относительно того, каким путем следует войти во двор брачный. Воистину, ты тщательно озаботилась, чтоб не остаться вне чертога: ты наполнила светильник елеем, и не осилит тебя тьма. Преуспевай же в этой силе добродетельной, и Бог поможет тебе, а обо мне грешном молись, ибо ты достойна быть в лике святых.
В это время пришел и честный Герман, просвещенный благодатью Святого Духа, и, увидев, что Евдокия отдала Богу своему имение, освободила рабов и рабынь и стала нища и духовно и вещественно Христа ради, взял ее и повел в женский монастырь, который имел в своей стране недалеко от своего мужского монастыря, и там постриг ее в инокини; и она пребывала в трудах и подвигах иноческой жизни, день и ночь служа Богу.
Блаженный Герман имел в своей киновии [8] братии семьдесят иноков, а в пустынном женском монастыре тридцать инокинь, в числе коих была и святая Евдокия. По прошествии тринадцати месяцев умерла игуменья этого монастыря, по имени Харитина, проводившая святую жизнь. Под ее руководством Евдокия значительно преуспела в подвигах, выучила наизусть псалтирь, и, просвещаемая Святым Духом, все священное Писание, прочитавши однажды со вниманием, хорошо уразумела. Так как она подвигом постничества превзошла всех сестер, то всеми единогласно была избрана в игуменьи. И Бог не замедлил засвидетельствовать ее достоинство и избрание ее утвердить чудом.
Один юноша из прежде ее любивших, по имени Филострат, человек богатый, вспомнил прежнюю любовь к Евдокии и, разжигаясь, по бесовскому наущению, похотью, стал думать, как бы возвратить ее к прежнему любодеянию. Долго размышляя об этом и день ото дня распаляясь большею любовью к ней, он, наконец, придумал такую хитрость. Одевшись в иноческое одеяние и взяв, сколько мог нести, золота, отправился пешком в монастырь Евдокии в твердой надежде исполнить свое намерение.
Когда он постучался в ворота монастыря, привратница, выглянув в окошко, спросила:
— Чего здесь ищешь, человек?
Он ответил:
— Я, грешник, пришел, чтобы вы помолились обо мне и благословили меня.
Привратница сказала:
— Мужчинам нельзя входить в это место, брат, но неподалеку отсюда ты найдешь монастырь господина Германа: там получишь молитву и благословение, а здесь не беспокой нас стуком: все равно — не войдешь.
Сказавши это, девица затворила окно. Полный стыда и сожаления, горящий любовью к Евдокии, Филострат отправился в монастырь Германа и пришел туда в удобное время. Встретившись с блаженным Германом, сидящим у ворот монастыря и читающим книгу, он поклонился ему до земли. Святой старец по монастырскому обычаю сотворил молитву, и Филострат принял у него благословение. Преподобный Герман сказал:
— Сядь, брат, и скажи: из какой ты страны и из какого монастыря?
Он ответил:
— Я — единственный сын у родителей, недавно умерших; не пожелал я вступить в брак, но восхотел служить Богу в иноческом чине и тотчас надел знак иноческого образа — эти одежды — и намереваюсь найти место и наставника, который поучил бы меня монашеской жизни. Услыхав о твоей святости, честный отче, я долго шел сюда, желая припасть к стопам твоим и умолять принять меня, желающего покаяться в прежних грехах, в твой монастырь.
Во время этой речи блаженный Герман пристально глядел на него и, замечая его сладострастный нрав, сказал:
— К великому труду хочешь ты приступить, чадо; не знаю, будет ли это тебе по силам. Мы, старцы, и то едва можем противостоять диавольским искушениям, влекущим к нечистоте; что же будет с тобою, цветущим юношею, в годах жгучей пламенной страсти?
Филострат возразил:
— Отче! Разве нет примеров добродетельной жизни подобных мне юношей, мужественно преодолевших искушения? Ваша Евдокия, о которой я так много слышал, потому что слава ее добродетельной жизни распространяется повсюду, разве она не молода и не жила в роскоши? А вняла она вашему наставлению и теперь постоянно и непоколебимо пребывает в иночестве, победив свою плоть. Не хочу скрывать, отче, я особенно ее примером и возбужден и желаю подражать ей. Вспоминаю я о ней, как она была прекрасна, как богата, в каких удовольствиях проводила время, а потом мгновенно изменилась и начала служить Христу путем тесным и прискорбным. Если она могла всем этим пренебречь и умертвить свои похоти ради любви ко Христу, то почему же, отче, ты не надеешься на меня, мужчину, более сильного, чем женщина? Если бы я однажды увидел ее, то, надеюсь, из ее беседы и наставления я почерпнул бы столько горячего усердия к Богу и силы на подвиг, что сего достаточно было бы мне на всю жизнь для победы и отражения всех диавольских искушений.
Раб Божий Герман, слыша такие речи, принял ложь за истину и, думая, что он истинно хочет работать Богу, сказал ему:
— Не будем тебе препятствовать, чадо, видеть Евдокию и слышать от нее полезное наставление, так как ты по ее примеру хочешь идти путем добродетели.
После этого игумен Герман призвал почтенного старца монаха, который носил в женский монастырь фимиам и часто посылался туда для исправления необходимых дел. Ему Герман сказал:
— Когда пойдешь в женский монастырь, возьми с собою этого брата: пусть увидит Евдокию, потому что хочет получить от нее душевную пользу и подражать ее богоугодной жизни.
Спустя некоторое время тому монаху нужно было идти в женский монастырь, и он, по приказанию игумена, взял с собою юного брата. Филострат, одетый в иноческую одежду, как волк в овечьей шкуре, вошел в женский монастырь и, увидев невесту Христову, святую Евдокию, изумился ее смиренному виду, нищете и изнуренному телу. Ее лицо было бледно, очи опущены вниз, на устах — молчание, одежды — худы, постель — на земле рогожа, а на ней колючая власяница. Найдя удобное время, он тихим голосом (другие инокини стояли вдали) начал говорить ей:
— Что это значит, Евдокия? Кто тебя, жившую в палатах, подобных дворцу, изобиловавшую богатством и всякою роскошью, пребывавшую постоянно в веселии и радости, обольстил и привел в эти жалкие места? Кто лишил тебя великого города, где ты ходила украшенная прекраснейшими одеждами и все почитали тебя, удивлялись твоей красоте и прославляли тебя всякими похвалами? Какой обольститель от такого блаженства привел тебя в крайнюю нищету и убожество, в эту бедную и гнусную жизнь? И теперь весь Илиополь ищет тебя, все желают тебя видеть, самые стены твоих прекрасных палат плачут о тебе. Я высказываю народное желание, я от имени всех послан к тебе умолять тебя возвратиться в город и своим приходом прекратить народную скорбь. Послушай меня, госпожа, последуй за мною, уйди из этого жалкого монастыря, уйди от голода, смрадных одежд, от жесткой власяничной постели и возвратись опять в твои палаты, к прежним увеселениям, к прежним удовольствиям, бывшим у тебя в изобилии. Если ты и расточила свое богатство, напрасно раздав его чужим людям, — то все готовы вновь обогатить тебя. Зачем медлишь и колеблешься? Зачем, когда все тебя любят и желают тебе добра, ты сама делаешься себе врагом и мучителем? Не напрасно ли, не стыдно ли такую красоту лица скрывать в этой тьме иночества? Не напрасно ли такие очи, подобно солнечным лучам, испортить ненужным плачем и слезами? Какая польза изнурять голодом и жаждой и другими страданиями это прекрасное юное тело? Где теперь твои благовония, которыми ты наполняла воздух в городе и всем казалась богиней? [9] И вот этим благовониям ты добровольно предпочла смрад нищенской и презренной жизни! Кто увлек тебя в это заблуждение? Какая ложная надежда отвлекает тебя от таких великих богатств, которые могли еще увеличиться? Кто из богачей отвергает свое богатство или понапрасну раздает его, как сделала ты? Но мы знаем, где находятся отверженные тобою богатства и легко можем возвратить их тебе — вернись только в город наш, госпожа Евдокия! Я принес достаточно золота на дорогу, а остальное, растраченное тобой, вернем, придя в Илиополь.
Когда он произносил эти безумные речи, Евдокия гневно смотрела на него и, не будучи в состоянии более слушать его лукавые и льстивые слова, с гневом сказала ему:
— Бог отмщений да запретит тебе! Господь наш Иисус Христос, Праведный Судья, Которого я раба, хота и недостойная, не допустит тебя, пришедшего сюда с злым умыслом, возвратиться к себе, потому что ты — сын диавола.
Сказав это, она дунула в лицо ему, и тотчас мнимый инок и окаянный обольститель упал мертвым на землю. Сестры, видевшие их беседующими и не слыша их разговора, сильно ужаснулись, когда увидели, что собеседник Евдокии пал на землю от ее дуновения и мертвым лежал у ее ног. Сначала они удивлялись такому сверхъестественному событию и уразумевали в нем Божественное действие, но потом начали бояться, как бы мирские люди и судьи не узнали об этом случае и не произвели бы расследование, как об убийстве, и не сожгли бы монастырь, потому что идолопоклонники-эллины ненавидели христиан и монастыри. Не смея спросить Евдокию, они между собою рассуждали о случившемся. И сказала одна из них:
— Подождем пока: уже начинается ночь, помолимся ночью, может быть, Господь и откроет нам причину смерти этого инока и наставит, что нам делать.
Наступила полночь. Перед началом обычного полуночного пения Господь явился во сне Евдокии и сказал:
— Встань, Евдокия, прославь Бога твоего. Помолись коленопреклоненно близ мертвого тела посланного тебе диаволом искусителя, и Я повелю ему встать; и он восстанет и узнает, кто Я, в Которого ты веруешь, и преизобильна будет на тебе благодать Моя.
Пробудившись, Евдокия сотворила молитву своему Владыке и воскресила умершего. Филострат, восстав от смерти, как от сна, познал истинного Бога, помиловавшего его, пал к ногам блаженной и сказал:
— Умоляю тебя, блаженная Евдокия, истинная раба Истинного Бога, прими меня, кающегося, прости меня, огорчившего тебя лукавыми и нечистыми словами. Теперь я понял, сколь Великому и Милосердому Владыке ты служишь.
И сказала ему блаженная Евдокия:
— Иди к себе с миром, не забывай благодеяний Божиих, явленных на тебе, не отступай от познанного тобой истинного пути святой веры, которую ты обещаешь принять.
Тогда страной управлял царь Аврилиан (не римский кесарь, но другой того же имени, бывший под властью римских кесарей), и перед ним была оклеветана Евдокия. Собрались прежние ее поклонники и, посоветовавшись между собою, написали царю письмо, донося, что Евдокия отнесла с собою в пустыню множество золота, равняющееся царской казне. Они просили царя дать им отряд воинов, чтобы, найдя бежавшую, возвратить ее в город, а золото взять в царскую казну, потому что она приняла галилейскую веру в некоего Христа и отвергла богов, которым поклоняются и цари. Услыхав о множестве золота, Аврилиан легко согласился на их просьбу и, призвав одного комита [10], велел ему взять воинов, захватить Евдокию вместе с ее золотом и привести к нему. Взяв триста воинов, комит направился в пустыню, в женский монастырь, где жила Евдокия. Когда они шли, Господь явился ночью Евдокии и сказал:
— Царь разгневался на тебя, но не бойся: Я всегда с тобою.
Когда комит с отрядом воинов увидел монастырские стены, то приостановился в ожидании темноты, ибо день склонялся к вечеру, и разделил свой отряд на части, чтобы ночью со всех сторон напасть на монастырь. И когда уже они хотели произвести нападение, всемогущая сила невидимой руки Божией воспрепятствовала им, и всю ночь не могли они ни на шаг подступить к монастырю. Настал день. Они видели монастырские стены, но не могли к ним подойти, и три дня и три ночи их попытки оставались безуспешными, и они недоумевали, что им предпринять дальше.
И вот напал на них внезапно страшный громадный змей и они, побросавши оружие, в ужасе бежали. Но, хотя они спаслись от зубов змея, не избежали его яда. Пораженные смертоносным дыханием змея, одни из них внезапно пали мертвыми, другие еле живые валялись на дороге, и только с тремя воинами возвратился комит к царю. Разгневанный царь сказал своим вельможам:
— Как нам поступить с этой волшебницей, умертвившей своими чарами такое множество воинов? Что посоветуете? Нельзя оставить без наказания такого злодеяния.
После совещания царский сын сказал:
— Я пойду с многочисленным войском, сравняю с землей эту обитель блудниц и приведу сюда Евдокию.
Царь и все согласились, и на другой день царский сын с воинами отправился разорить пустынную обитель и схватить Евдокию. По дороге он приблизился к селу, принадлежавшему его отцу и, в виду наступления ночи, захотел остановиться на ночлег в этом удобном для отдыха месте. По юношеской живости он быстро соскочил с коня, ударился о камень и сильно разбил себе ногу, так что на руках воинов отнесен был в постель. Ночью болезнь его усилилась, и он умер; и возвратились воины к царю, везя с собою его мертвого сына. При виде внезапно умершего сына царь упал замертво. Собрался весь город и плакал народ, сожалея царского сына и самого царя, умирающего от скорби. Среди народа был и Филострат. Подойдя к царским приближенным, он говорил им, что Евдокия — раба Божия, и никто не может причинить ей вреда, ибо ее охраняет небесная сила. Но если царь хочет видеть сына живым, то пусть пошлет к ней почтительную просьбу, чтобы она умолила Бога оживить мертвеца.
— Я сам, — говорил Филострат, — на себе испытал силу ее молитвы и Божие милосердие.
Услыхав это, царь немного пришел в себя и, точнее узнав от Филострата о случившемся с ним, поверил словам его и тотчас послал к Евдокии трибуна [11] Вавилу с почтительным, смиренным и просительным письмом. Когда он прибыл в обитель, святая Евдокия, смиренно поклонившись, приняла царское письмо и сказала:
— Зачем царь посылает свое письмо мне, убогой и недостойной грешнице?
В ожидании, пока святая прочтет царское письмо, трибун вошел в одну из монастырских комнат и, увидев там открытую книгу, наклонился и прочитал: «Блаженны, хранящие откровения Его, всем сердцем ищущие Его» (Пс.118:2) и, дочитав до конца псалма, задремал и, положив голову на книгу, заснул. Во сне явился ему некий светлый юноша и, толкнув его в бок жезлом, бывшим у него в руке, сказал:
— Вавила, встань! Мертвый дожидается тебя.
Пробудившись, Вавила пришел в ужас от явления ангела и рассказал о сем блаженной Евдокии, прося скорее отпустить его. Она, созвав всех сестер, сказала им:
— Как вы посоветуете мне поступить относительно того, о чем пишет царь моему ничтожеству?
Сестры единогласно ответили:
— Благодать Святого Духа наставляет тебя: пиши царю, что угодно Богу.
После довольной молитвы, святая села и написала царю так: «Я, ничтожная женщина, не знаю, по какому случаю твое величество изволил прислать мне послание. Я, женщина недостойная и полная грехов, обличаемая совестью во многих и ужасных беззакониях, я не имею дерзновения умолять Христа Бога моего, да смилуется над тобою и возвратит тебе сына живым. Но надеюсь на известную благость и силу Господа моего, что Он явит на тебе и на сыне твоем великое Свое милосердие, если ты всем сердцем уверуешь в истинного Бога, воскрешающего мертвых, и будешь надеяться на Него. Невозможно призывать святое и страшное имя Его и молить Его о чем-либо, если предварительно не уверуешь в Него всею душою. Итак, если ты всею душою веруешь, то увидишь великую славу бессмертного Бога, сподобишься Его милости и насладишься Его благодеяниями».
Написавши и троекратно запечатлев письмо крестным знамением, она отдала посланному и отпустила его. Возвратившись к царю, трибун не отдал ему послания святой Евдокии, но положил его на грудь умершего, призвав громогласно имя Христово. Тотчас мертвец ожил, открыл глаза, заговорил и встал, как после сна, живым и здоровым. Все изумлялись и ужасались такому необыкновенному зрелищу. И громогласно воскликнул царь:
— Велик Бог христианки Евдокии! Бог истинный и праведный — Бог христианский! Справедливо многие к Тебе прибегают и благочестиво поступают верующие в Тебя, Христа Господа! Прими и меня, грядущего к тебе, ибо я верую Твоему святому имени и признаю, что Един Истинный Бог, святой и благословенный во веки!
Уверовав во Христа Бога, царь крещен был городским епископом вместе с женою и сыном, воскресшим из мертвых, и с дочерью Геласией. После сего, раздав щедрую милостыню нищим и убогим, он послал много золота святой Евдокии на сооружение святой церкви. Кроме того, он повелел построить город на том месте, где жила Евдокия, и часто писал ей, прося ее святых молитв. В скором времени царь, преуспевши в святой вере и добрых делах, почил о Господе, а за ним умерла и жена. Сын был поставлен диаконом, а потом, когда скончался епископ, был посвящен во епископа. А сестра его Геласия, презирая суету мира и избегая брачной жизни, но желая послужить Господу, тайно удалилась в монастырь святой Евдокии и в нем жила до смерти, усердно служа и благоугождая Господу.
В это время господствовало языческое нечестие и многие, тайно служившие Господу, были открываемы богоненавистными и принуждались к той же погибели. Тогда в городе Илиополе был наместником Диоген, ревнитель скверных богов, усерднейший их служитель и гонитель отказывающихся от поклонения идолам. Он хотел взять за себя в замужество вышеупомянутую царскую дочь Геласию, на что был согласен, пока находился в неверии, и отец ее, Аврилиан. Когда же он был просвещен святым крещением, то не захотел отдать ее за неверного мужа, если только он не примет христианской веры. Скоро Аврилиан скончался, и Геласия, боясь, что насильно будет взята Диогеном, убежала, как было сказано, в монастырь святой Евдокии, но никто не знал точно, где она скрылась. Носился только слух, что скрывается где-то у Евдокии. Наместник Диоген послал пятьдесят воинов взять Евдокию, как христианку, для расследования. Когда воины шли за ней, Господь явился ночью Евдокии и сказал:
— Дщерь Евдокия! Бодрствуй и стой мужественно в вере. Пришло для тебя время исповедать Мое имя и прославить Мою славу. Приблизился подвиг, который ты совершишь. Вот сейчас нападут на тебя люди, страшные, как звери, но ты не смущайся и не ужасайся, потому что Я буду с тобою близким спутником и крепким помощником во всех твоих подвигах и трудах.
Когда видение окончилось, воины ночью перелезли через монастырскую стену. Преподобная, узнавши об этом духом, вышла к ним и спросила:
— Что вам здесь надобно? Кого ищете?
Воины схватили ее и спрашивали об Евдокии. Она обещалась предать им Евдокию, если только они на малое время освободят ее. И, придя в церковь, она взошла в святой алтарь, открыла ковчежец с Пречистыми Животворящими Христовыми Таинами и, взяв часть сей великой святыни, скрыла у себя на груди. После этого она вышла и сказала воинам:
— Я — Евдокия, возьмите меня и ведите к пославшему вас.
Они взяли и повели ее с собою. Была безлунная и темная ночь, и вот явился светлый и прекрасный юноша, неся перед ней свечу и освещая путь. Это был ангел Господень, видимый только Евдокиею, а воины ни его, ни света не видели. Воины хотели посадить Евдокию на осла, но она не пожелала и сказала:
— «Иные — колесницами, иные — конями» (Пс.19:8), а я, надеясь на Христа, дойду и пешком.
По прибытии в город, наместник велел заключить Евдокию на два дня в темницу, а на третий день призвал темничного стража и спросил его:
— Не давал ли кто той волшебнице пищи или питья?
Страж ответил:
— Клянусь твоею милостью, господин мой, что ни пищи, ни питья ей никто не давал, и сколько раз я ни смотрел на нее, всегда видел ее распростертой на земле и молящейся (как думаю) своему Богу.
Наместник сказал:
— Завтра я произведу расследование и суд о ней, а ныне я занят другими делами.
На четвертый день наместник Диоген сел на судилище и велел привести Евдокию. Увидев ее, смиренную видом, в плохой одежде, с опущенной головой, он приказал слугам открыть ей лицо, и оно тотчас заблистало, как молния. Изумился Диоген и долго молчал, удивляясь неизреченному благородству и красоте ее лица, сияющего Божественною благодатью. Долго созерцая ее красоту, он смутился духом и, обратившись к судьям, сказал:
— Клянусь моим богом солнцем! Нельзя предать смерти такую, подобную солнцу, красоту. Не знаю, как поступить!
Один из судей сказал:
— Не думает ли твое величество, что такая красота естественна! Нет, это волшебный призрак. Разве ты не знаешь, какой силой обладают чародеи! А когда разрушено будет волшебное очарование, сейчас же явится ее природное безобразие.
Наместник обратился к блаженной:
— Прежде всего, скажи нам свое имя, происхождение и жизнь.
Оградив себя крестным знамением, святая сказала:
— Мое имя — Евдокия, а о моем происхождении и образе жизни нет нужды меня спрашивать, поэтому прошу тебя, наместник, не трать времени на праздные речи, но делай со мной то, что вы обычно делаете с христианами. Суди меня, мучай меня, как тебе угодно, предай меня смерти, а я надеюсь на Христа, истинного Бога моего, что Он не презрит меня и не оставит.
Наместник сказал:
— На краткий вопрос ты так много отвечаешь, сколько же ты наговоришь, когда начнем терзать тебя? Скажи же нам: зачем, оставив город и отвергнув богов, ты ушла в пустыню, унеся с собою народное имущество, лукавым образом опустошив городскую казну?
Святая ответила:
— Почему я оставила город — скажу одним словом: я была свободна и что захотела, то сделала. Какой закон запрещает свободному человеку идти, куда он хочет? А что касается обвинения в похищении золота, то желаю, чтобы стал пред мной клеветник и тогда обличена будет клевета и ложь исчезнет пред истиною. Ужели я ушла, похитив чужое?
После долгого препирательства святая осталась неодоленной в слове и непреклонной в вере. Тогда наместник велел повесить ее на дереве и четырем воинам жестоко бичевать. Воины взяли ее, обнажили до пояса и повесили. Когда ее раздевали, с груди ее спала часть Пречистого и Животворящего Тела Господня, взятая ею при выходе из монастыря. Слуги, не зная, что это такое, подняли и принесли наместнику. Протянув руку, он хотел взять ее, и тотчас часть Пречистого Тела Владыки превратилась в огонь, и великий пламень попалил слуг мучителя и повредил левое плечо самому наместнику. Он упал от боли на землю и взывал к солнцу, почитаемому им за Бога:
— Владыка солнце! Исцели меня, и я тотчас предам огню эту волшебницу. Я знаю, что ты наказываешь меня за то, что я до сих пор не погубил ее!
При этих словах ниспал на него огонь, как молния, и умертвил его, опалив тело, как головню. Страх и ужас напал на всех. А один воин видел, что светлый ангел Божий стоял близ святой, говорил ей на ухо и утешал ее, покрывая тело полотном белее снега. Увидев это, воин приблизился к святой и сказал:
— Верую и я в Бога твоего, прими меня кающегося, раба Бога Живого.
Святая ответила ему:
— Благодать искреннего обращения да придет на тебя, чадо. Вижу, что начинаешь ты новую жизнь, как вновь рожденный, — если хочешь спастись, избегай прежнего неверия.
Воин сказал:
— Умоляю тебя, раба Господня, смилуйся над наместником, испроси ему у Бога твоего возвращение к жизни, чтобы многие познали Истинного Бога и уверовали в Него.
После этих слов он, подойдя к дереву, освободил святую мученицу, и она, преклонив колена, долго молилась. Затем встала и громко воскликнула:
— Господи Иисусе Христе, ведающий тайны человека, утвердивший небеса словом и все премудро создавший! Повели, да по Твоей всесильной и всемогущей воле оживут все попаленные ниспосланным от Тебя огнем, чтобы многие верные утвердились в святой вере, а неверные обратились к Тебе, Богу Вечному, и тем прославилось пресвятое имя Твое во веки веков!
После этого она подошла к мертвым и, взяв каждого за руку, произносила:
— Во имя Господа Иисуса Христа Воскресшего встань и будь здоров по-прежнему.
И так всех по одному оживила, поднимая и пробуждая, как бы ото сна. Когда все с изумлением и ужасом смотрели на происходящие дивные чудеса, внезапно послышался вопль и плач: к комиту Диодору, бывшему там с воинами, пришло известие о внезапной смерти его жены Фирмины, угоревшей в бане. Пораженный нечаянною вестью, Диодор растерзал свою одежду и, объятый жалостью, со слезами устремился туда, где умерла его жена. За ним побежали многие из народа, и наместник Диоген, восставший из мертвых, также направился туда. Увидав, что жена комита действительно умерла, он возвратился к святой Евдокии и сказал ей:
— Воистину верую, что Бог твой безмерно выше и могущественнее наших богов, но если ты хочешь усилить и укрепить мою начинающуюся и еще слабую веру, то, умоляю тебя, пойдем со мною к умершей Фирмине. Если ты воскресишь ее, тогда без замедления и сомнения окончательно уверую в твоего Бога.
Святая Евдокия сказала ему:
— Не только ради тебя Бог явит Свою волю в безмерном милосердии, но и ради всех, желающих войти в Его царство. Итак, пойдем, при Божией помощи, туда, куда меня зовешь.
Когда они шли вместе с народом, встретились им несущие мертвое тело. Святая повелела остановить носилки, прослезилась, помолилась некоторое время и, взяв умершую за руку, сказала громким голосом:
— Боже Великий и вечный, Господи Иисусе Христе, Сущее Слово Отчее, Воскрешающий мертвых! Молимся Тебе: во уверение предстоящих благоволи сотворить великое чудо, повели ожить Фирмине и даруй ей дух покаяния, да обратится к тебе, всегда Живому и вечному Богу.
После этой молитвы Фирмина тотчас встала с носилок, и весь народ громким голосом единогласно воскликнул:
— Велик Бог Евдокии, Истинен и Праведен Бог христианский! Умоляем тебя, раба Бога Живого, спаси нас, потому что и мы веруем в твоего Бога.
А Диодор, увидя свою жену живой, чрезвычайно обрадовался и, падши к ногам преподобной, говорил:
— Умоляю тебя, раба Христова, сделай и меня христианином, потому что ныне я истинно познал, Кто есть Всемогущий Бог, Которому ты служишь.
И крестился Диодор с женою и со всем домом своим во имя Отца и Сына и Святого Духа, — и множество народа, также и Диоген-наместник с домом своим крестились и до смерти пребывали во святой вере.
После этого святая Евдокия по просьбе Диодора жила в его доме, поучая Божественному слову новопросвещенных христиан. Один отрок Зинон, работая в близлежащем саду, был умерщвлен смертоносным дыханием змея, и неутешно плакала о нем мать его, вдова. Узнав об этом, агница Христова Евдокия сказала Диодору:
— Пойдем утешить плачущую вдову, и увидишь дивное милосердие Бога нашего.
Придя, они увидели, что отрок опух, раздулся и почернел от змеиного яда. Святая сказала Диодору:
— Настало время показать, сколь великую веру имеешь ты в Бога. Итак, помолись, возведя на небо душевные очи, и воскреси умершего.
Диодор сказал:
— Госпожа моя, раба Христова! Я еще недавно уверовал, не могу богомыслием утвердить очи сердца в Боге.
Святая сказала ему:
— Несомненно верую, что Бог слушает кающихся грешников и скоро исполняет их прошения. Итак, призови от всей души Всемогущего Господа, и Он явит нам Свое милосердие.
Тогда Диодор, преклонив свою выю и ударяя себя в грудь, начал со слезами вслух молиться:
— Господи Боже, благоволивший призвать меня, недостойного грешника и неверного, ко святой вере, пославший сию честную рабу во спасение наших душ! Зная мою неизменную и непоколебимую веру, услышь мою грешную и недостойную молитву и повели отроку, убиенному змеем, ожить для славы Твоей, чтобы и он, и всякая душа прославляли во веки Твое Пресвятое имя.
После молитвы, Диодор сказал мертвецу:
— Зинон! Во имя Иисуса Христа, распятого при Понтии Пилате, встань!
И тотчас мертвый встал, отер черноту, стало тело его здоровым, как прежде, и все уверовали и прославили Бога, Творца неба и земли. Когда народ стал расходиться, блаженная агница Христова Евдокия сказала:
— Братья! Подождите немного. Еще раз прославится Христос Спас наш.
Народ остановился. Святая помолилась, и вот змей, умертвивший отрока, приполз с страшным свистом, гонимый чудесным огнем, и стал перед глазами всех метаться и извиваться, расторгнулся и издох. Тогда все, видевшие это, вместе с женами и детьми отправились к епископу Илиополя и приняли святое крещение. А преподобная Евдокия возвратилась в свою обитель и проводила жизнь в обычных иноческих трудах. Иногда приходила она в город, утверждая верных и приводя неверных к вере во Христа Бога. После своего крещения она прожила пятьдесят шесть лет и скончалась мученическою смертью следующим образом. После кончины наместника Диогена, умершего в христианской вере, его должность занял Викентий, человек жестокий и враг христиан. Он, услыхав о преподобной Евдокии, послал воинов отсечь ее честную голову.
Итак, святая преподобномученица Евдокия в первый день месяца марта скончалась от меча о Христе Иисусе Господе нашем, Ему же слава с Отцом и Святым Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Тропарь, глас 8:
Правостию умною душу твою привязавши в любовь Христову, тленных и красных, и временных забытием претекла еси, яко слова ученица: пощением страсти первее умертвивши, страдальчески второе врага посрамила еси. Тем Христос сугубых венца сподоби тя, славная Евдокие: преподобная страстотерпице, моли Христа Бога спастися душам нашым.
Кондак, глас 4:
Во страдании твоем добре подвизавшися, и по смерти нас освящаеши чудес излиянии всехвальная, верою прибегающыя в божественную церковь твою. И торжествующе молим тя, преподобная мученице Евдокие, да избавимся недуг душевных, и чудес благодать почерпем.
Страдание святых мучеников Нестора и Тривимия
Святые Нестор и Тривимий жили в царствование нечестивого Декия [1] и были родом из города Пергии [2]. Будучи христианами, они безбоязненно проповедовали о Христе, и за это язычники сделали на них донос правителю области. Последний немедленно же послал большой отряд воинов с приказанием связать их и привести к нему для суда. Когда святые мученики были представлены на суд, то правитель, чтобы устрашить их, велел разложить пред ними все орудия мучений, но они, видя эту угрозу, громким голосом стали проповедовать о Христе. Тогда правитель велел раздеть их и без пощады бить сухими воловьими жилами, после чего их повесили на дерево и строгали тела их до тех пор, пока не обнажились их внутренности. Убедившись, наконец, что святые непоколебимы в своей вере во Христа, Бога нашего, правитель приказал палачам снять их с дерева и отрезать им головы ножами. Благодаря Господа, так скончались святые мученики, и Христос Бог принял их в царство Свое.
Страдание святой мученицы Антонины
Святая мученица Христова Антонина пострадала в городе Никее [1], в царствование Диоклитиана и Максимиана [2]. Так как она веровала во Христа, то Максимиану донесли на нее, что она — христианка. Приведенная в Никею и представ перед императором, она безбоязненно исповедала свою веру. Чтобы принудить ее отречься от Христа и принести жертву идолам, ее подвергли жестоким мучениям, но она не покорилась желанию мучителей и была заключена в темницу. Вскоре после сего Максимиан повелел вывести ее из темницы и стал снова принуждать ее к отречению от Христа, но и на этот раз она не послушалась императора. Тогда Максимиан приказал повесить ее и строгать по ребрам. Среди мучений святая Антонина все время обличала заблуждение императора и проповедовала о Христе. Видя это, Максимиан велел палачам снять с нее одежду и бить ее по голому телу. Но когда палачи хотели исполнить повеление императора, явились ангелы и, охраняя святую мученицу, подвергли мучениям самих мучителей. После сего святую положили на раскаленный железный одр, но она осталась невредимою. Тогда ее в мешке бросили в Никейское озеро.
Память преподобной Домнины
Преподобная дева Домнина подвизалась в Сирии. Живя в палатке, ею самой устроенной в саду при доме ее матери, она непрестанно источала слезы, питалась только чечевицею, смоченною водой, и каждые утро и вечер ходила в храм Божий для молитвы, покрытая с головы до колен покрывалом, чтобы никто не видел ее лица. Она скончалась в мире между 450 и 460 годами.
В тот же день память святых мучеников Маркелла и Антония, огнем за Христа сожженных.
Страдание святого священномученика Феодота, епископа Киринийского
Святой священномученик Феодот, по происхождению галатянин [1], был епископом города Киринии на острове Кипре [2]. Сын христианских родителей, он научен был грамоте и с юных лет преуспевал в премудрости и добродетели. Он пришел на остров Кипр с проповедью Слова Божия и поучал язычников, чтобы они оставили свое заблуждение и идолопоклонство и веровали во Христа. Своею проповедью он многих отвратил от языческого нечестия и наставил на путь спасения и посему был поставлен епископом кипрского города Киринии. В это время царствовал нечестивый Ликиний [3], а наместником острова Кипра был Савин, и тогда происходило сильное гонение против христиан. Святой Феодот, желая пострадать за Христа, смело спорил с язычниками, обличая их заблуждения, и открыто проповедовал о Христе. Услыхав об этом, наместник Савин велел взять святого на мучения, но служитель Божий, узнав о сем, не дожидаясь посланных, сам немедленно явился к наместнику и сказал:
— Я тот, которого ты ищешь. Я ни скрылся от тебя, ни силой приведен к тебе, но добровольно явился, чтобы проповедовать Христа Бога моего, истину, которую не должно скрывать, и обличить ничтожество и бессилие вашего нечестия. Не нужно много говорить о вашем бессилии: само дело ясно показывает, что вы трусливее жаб. Из-за одного христианина смутился весь город и войско, потому что бесы трепещут и одного раба Христова и стараются погубить его, боясь, чтобы он, избегнув мучений, не посрамил их бессилия, победив их слуг, не надеющихся на них.
Наместник не мог стерпеть такого обличения и повелел бить святого твердыми жилами без пощады, а он, во время долгих истязаний, восклицал словами Давида:
— «На хребте моем орали оратаи, проводили длинные борозды свои» (Пс.128:3) [4].
Когда слуги перестали бить мученика, наместник сказал:
— Видишь, какую пользу принесла тебе твоя дерзкая речь?
Святой ответил:
— Если бы твои душевные очи были просвещены, я показал бы тебе, какую пользу принесло мне мое мужество, называемое тобою дерзостью. Но ты слеп и не можешь видеть ожидающего меня блаженства. Обрати внимание хотя на то, что я, взирая душой на небесные воздаяния, уготованные мученикам за Христа, непоколебим в страданиях и не чувствую мучения, потому что моя душевная радость преодолевает все страдания тела.
Савин сказал:
— Напрасно ты гордишься, Феодот, и обольщаешь слушателей; меня ты не прельстишь своими словами: я буду тебя мучить до тех пор, пока ты не признаешь владычество наших богов.
Святой ответил:
— Мучай меня, как хочешь, употреби все твое искусство — и узнай силу воина Христова. Увидишь, кто победит: мученик ли, или мучащие!
Наместник сказал:
— Разве ты не знаешь, что я, по царскому повелению, могу раздробить твое тело и совершенно погубить тебя?
Святой ответил:
— Бог, Которому я служу, сделал меня могущественнее царей и сильнее князей, — посему я говорю с тобою, как с рабом, и считаю тебя ничтожнее пленника. При помощи Бога моего, научившего презирать все блага жизни, как сено, мякину, помет, я пренебрегаю всеми мучениями. Не думай устрашить меня твоими горделивыми угрозами. Ты хвалишься, что имеешь власть над моим телом, но ведь и разбойники в пустынях имеют такую же власть, когда нападают на путников и мучают их. Ты считаешь себя могущественным, надеясь на твой меч, меч беззаконный, потому что законную власть ты заменил тиранством: прелюбодеев и мужеубийц ты освобождаешь от наказания, подвергая ему людей невинных и благочестивых.
Сильно разгневанный наместник велел повесить обнаженного мученика на дерево и строгать его бока острыми орудиями. Терпя эти лютые мучения, Христов страдалец молился так:
— Господи Иисусе Христе, Творец всего видимого и невидимого, пленивший смерть, разрушивший ад, умертвивший на кресте начала и власти преисподней, осудивший князя века сего, даровавший свыше силу святым Твоим апостолам и соблюдший их от искушения, даровавший некогда отроку Давиду победу на гиганта Голиафа, укротивший пламень Вавилонской пещи, остудив огонь росою, так что он не повредил телам святых отроков, укрепи и меня в этих муках. Ты знаешь человеческую немощь, знаешь, что ничтожнее сора наша крепость, и сила наша отцветает скорее цветка. Даждь славу имени Твоему, Господи, и подай силу моему бессилию. Разрушь крепость восстающих на святую Твою паству, да разумеет вся вселенная, что Ты Един Бог Вышний, дающий крепость и силу надеющимся на Тебя!
Во время молитвы палачи настолько истерзали тело святого, что обнажились кости его, и наместник велел отвести его в темницу.
По дороге к темнице святой громогласно восклицал:
— Разумейте, видящие мои мучения, что я страдаю не без надежды. Есть награда за мученические подвиги у Христа, на Которого я и уповаю. Если земной, временный царь своих храбрых воинов, проливающих кровь, чествует и награждает, убитых прославляет в книгах, делает их изображения и старается о сохранении памяти о них, тем более наш Подвигоположник, Вечный, Небесный Царь подает Своим воинам и подвижникам славу в нынешней жизни, а по воскресении — участие в Своем Царстве. Свидетели сему — честные кости прежде подвизавшихся святых мучеников. Эти кости благоговейно почитаются всеми христианами и считаются дороже всех земных драгоценностей и богатств. Сим почитанием ясно изображается небесная слава душ мучеников, воздаваемая им от Бога и Его ангелов.
Много и другого говорил мученик, сопровождаемый всем народом до темницы, где и пробыл пять дней, а потом вновь был приведен на суд к наместнику.
И сказал наместник мученику:
— Я думаю, тебя не надо более наказывать, чтобы ты одумался, испытав тяжесть первых мучений, ты почтишь наших богов, не желая повторения страданий. Но если не покоришься, то принудишь меня еще сильнее мучить тебя. Посему послушайся меня и избавь себя от готовящихся тебе мучений.
Святой Феодот ответил:
— Неужели ты не понимаешь, треокаянный, что хотя тело мое разбито мучениями и мои бока истерзаны, однако я и ныне с мужеством явился к тебе, готовый принять все страдания, пока окончу подвиг моего течения, и приму приготовленный мне венец от Господа моего Иисуса Христа.
— Не произноси здесь имени Распятого, потому что оскверняешь им место суда, — прервал его наместник.
— Безумный и полный всякой нечистоты! — сказал Феодот. — По твоему мнению ты не оскверняешь этого места, произнося имена твоих скверных и нечестивых богов, а когда я произношу имя Пречистого Владыки моего Христа, Царя и Господа всего, ты негодуешь, богохульствуешь и скорбишь, как бы об осквернении судилища именем Христовым? Так мучается твой ум, когда я произношу Его пречистое имя. Так вот и чтимые вами бесы страдали, не перенося мук от лицезрения Христа, и вопияли: «Что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? Пришел Ты сюда прежде времени мучить нас» (Мф.8:29). Не удивительно, что и ты не можешь слышать имени Христа, ибо ты подобен бесам, подражая и служа им, как и твои предки.
Савин сказал:
— Я думал, что после прежних мучений ты будешь уступчивее и послушаешь меня, предлагающего тебе спасение, но ты стал еще хуже и все споришь с нами, обольщаясь надеждой, что терпишь за Христа. За это я предам тебя новым мучениям и покажу, что надежда твоя на Христа тщетна. Не поможет тебе этот льстец, в надежде на которого ты идешь на страдания.
И ответил святой мученик:
— Если бы я терпел ради человека, то был бы несчастнее вас, безбожных, и не имел бы никакой надежды на будущую жизнь. Если бы я не взирал на небесное царство, где Христос награждает выше заслуг, то не мог бы и страдать до конца, не в состоянии был бы переносить таких мучений. Поэтому, при помощи Христовой, не перенесу ли я бóльшие муки ради обещанного вечного блаженства? Узри же во мне помощь Христову и убедись, что я надеюсь на Него. Под защитой Его руки я не боюсь твоих мучений и даже не страдаю. Пусть страдает бренное тело, но непоколебимо намерение, утвержденное в Боге.
Тогда наместник Савин велел положить мученика на железный одр и зажечь под ним хворост и солому. Когда и это мучение претерпел страдалец, наместник удивился и сказал:
— Откуда у вас, христиан, такое немилосердие? Кого вы можете миловать, будучи так немилостивы к себе, к кому вы будете добры, не будучи добры к себе?
Святой Феодот ответил:
— Не знаешь ты истинного человеколюбия, а говоришь о милосердии. Тогда я буду тебе благодарен, когда ты осудишь меня на смерть, избавишь от временной жизни и отпустишь в небесное царство. Ведь ты хочешь меня возвысить, ибо чем больше мучаешь меня, тем большую приготавливаешь мне награду. Если ты действительно желаешь оказать мне милость, то избавь меня страданиями от временной жизни. Умножь здесь мои мучения: они присоединятся там к моему венцу правды. Замучай меня до смерти, чтобы совершенным подвижником отошел я к Подвигоположнику моему Христу, чтобы с радостью и весельем приняли меня все ангельские лики.
Наместник сказал:
— Изобрету лютейшие мучения и сделаю тебя совершенным подвижником.
И ответил Христов мученик:
— О, если бы ты знал милосердие Бога моего, на Которого я надеюсь, что за эти маловременные муки сподоблюсь вечной жизни у Него! Ты сам бы восхотел страдать так, как страдаю я, но ожесточили ваши сердца чтимые вами бесы и нет у вас надежды после смерти. Поэтому вы погрязли в мирской суете, предпочитая временное и мимоидущее вечному.
Услышав эти слова, наместник с изумлением сказал:
— Мне говорили о тебе, что ты человек простой, но я вижу, что ты великий мудрец!
Святой Феодот ответил:
— Если во мне говорит Христос, то какие ораторы могут противостоять мне? Знай, что правду тебе сказали, что я человек простой, но помогающая мне благодать Христа моего и говорить научает меня, и в муках укрепляет, облегчая мои страдания.
— Не помилую тебя, Феодот, — сказал наместник.
— Делай, что хочешь, я готов, — ответил святой.
Тогда Савин велел воинам вбить ему в ноги гвозди и заставить его идти. И когда вбивали ему гвозди, он, подняв руки к небу, говорил:
— Благодарю Тебя, Господи мой Иисусе Христе, что Ты сподобил меня, недостойного, быть участником Твоих страданий. Откуда мне, отверженному, столь великая благодать — вот я уже как бы на небе?! Благодарю Тебя, Спаситель мой, ибо Ты избавил от гонителей душу мою. Да прославится, Владыко Христе, имя Твое в теле моем! Сыне Божий! Ты моя жизнь, и смерть за Тебя — мне приобретение! Тебе вручаю страждущих за имя Твое, будь им помощником. Повели прекратиться сей буре, рассей восстающих на церковь Твою святую, да в мире прославляют Тебя люди во веки!
Также окружающим его христианам сказал:
— Братие! Мой подвиг кончается, близок венец, залог моей правды, который подаст мне Иисус Христос. Он распялся за меня, я ради Него отдал мое тело на мучения. Он умер за меня, чтобы избавить меня от нетления, я умираю за Него, чтобы сподобиться Его царства. О, великая благодать Христова! За кратковременное страдание ради Него — Он свыше заслуг награждает вечным и неизреченным блаженством: «нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим.8:18).
И так говоря, он шел, понуждаемый воинами, ступая нагвожденными ногами. Видя его терпение и слыша медоточные речи, многие язычники уверовали во Христа, поругали скверных идолов, укоряли мучителя и прославляли имя Христово. Узнав об этом, Савин повелел опять ввергнуть святого в темницу, чтобы не обольщался народ его волшебным (как он говорил) учением, а засим начал обдумывать с своими советниками, какою смертью погубить святого мученика. Спустя несколько времени, раны мученика начали гнить и приходящие благочестивые христиане чистыми платками отирали его струпы.
Когда же Константин Великий победил силою креста Максентия и даровал свободу веры всем христианам, то пришел от него указ прекратить гонение и освободить всех содержащихся за Христа в узах. Святой Феодот, услыхав, что его хотят освободить, весьма опечалился, ибо желал в муках умереть за Христа. После своего освобождения он отправился в свой город Киринию и, пробывши два года на епископском престоле, почил о Господе и сугубый венец святительства и мученичества получил от Христа Господа, венчающего Своих подвижников вечною славой, которой и мы да сподобимся молитвами святого священномученика Феодота и благодатью Господа нашего Иисуса Христа, Ему же слава со Отцом и Святым Духом во веки. Аминь.
Кондак, глас 3:
Море зловерия обличил еси, и идольского безбожия лесть верою правоверия уязвил еси, и всесожжения божественное быв, чудодействием орошаеши концы, отче святителю Феодоте. Христа Бога моли даровати нам велию милость.
Память святой мученицы Евфалии
Святая Евфалия жила в III веке и была, родом из Сицилии. Мать ее была язычница и страдала кровотечением. Ей явились во сне святые мученики Алфий Филадельф и Киприн (память их празднуется 10 мая) и обещали исцеление, если она уверует во Христа. Она крестилась и исцелилась; потом крестила и дочь свою. Сын ее, Сермилиан, узнав об этом, хотел убить мать свою, а сестру Евфалию жестоко бил и отдал слуге на растление. Молитвою своею святая Евфалия ослепила слугу, а сама усечена мечом от брата.
Житие святого отца нашего Арсения, епископа Тверского [1]
Святой Арсений родился в городе Твери от благочестивых, благородных и зажиточных родителей. Ни год его рождения, ни имена родителей неизвестны. Испросив у Бога себе сына, родители блаженного всего более заботились о том, чтобы насадить в сердце его страх Божий. Спустя несколько времени они отдали отрока для обучения грамоте. С Божией помощью он скоро обнаружил такие успехи, что превзошел всех своих сверстников. Арсений был юн возрастом, но хорошо понимал, что все блага сей жизни непостоянны и скоропроходящи. Он помышлял и заботился лишь о том, чтобы угодить Богу и спасти свою душу. По прошествии некоторого времени родители преподобного скончались, перед кончиной заповедав сыну жить свято и богоугодно, твердо хранить заповеди Господни и соблюдать веру христианскую, и оставили ему все свое имение. Предав погребению своих родителей, святой еще чаще стал помышлять о спасении своей души. Он думал:
— Знаю, что я пришлец и странник на земле. Кратка и недолговременна жизнь здесь, а будущая жизнь бесконечна. Большое имение оставили мне родители, но душа моя не радуется о том. Ибо сказано в Писании: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф.16:26.)
Размышляя так, он стал раздавать свое имение бедным: одевал нагих, посещал больных, помогал вдовам и сиротам, заступался за обиженных. Но завистник рода человеческого, видя благочестивую жизнь святого Арсения, воздвиг на него брань. Он вложил некоторым сродникам блаженного мысль, что юноша не хорошо делает, щедро раздавая родительское имение. Сродники святого то советовали ему вступить в брак, то поносили и укоряли его, говоря:
— Смотрите, этот святоша разорил весь дом родительский и без дела проводит свою жизнь.
Но такие слова не смущали благочестивого юношу. Господь вложил ему мысль — отправиться в Печерскую обитель, где некогда подвизались и просияли своими добродетелями преподобные Антоний и Феодосий. Отпустив на волю всех рабов и раздав нищим свое имение, юный подвижник тайно покинул родной город и направился в Киево-Печерскую обитель, куда его звал голос, услышанный им во сне. Придя в монастырь, святой упал на колена пред настоятелем и просил его:
— Помилуй меня, отче, помилуй грешного. Не удаляй меня из святой обители; вспомни, что и Христос не отвергает кающихся грешников.
Так усердно просил святой игумена Печерского. Игумен удивился и спросил его:
— Почему, чадо, ты так сильно сокрушаешься о грехах своих, ведь ты еще молод возрастом?
— Я великий грешник, — отвечал святой Арсений, — ибо нет человека, кто бы не согрешил, если даже он прожил всего один день. Помилуй меня, отче, и не отгоняй от святой обители. Знаю, что и мне некогда предстоит явиться на страшное судилище Христово, — какой ответ я дам тогда нелицеприятному Судье?
Удивился игумен ответу юноши. Он прозрел своими духовными очами, что на отроке почивает особенная благодать Божия. Но видя, что Арсений еще молод, игумен Печерский сказал ему:
— Трудна жизнь иноческая, много в ней лишений и скорбей. Нелегко тебе будет в таких молодых годах переносить все подвиги монашеские. Но много стезей указал Господь для спасения людей. Избери себе другой путь, более легкий.
— Не страшусь я трудов иноческих, — отвечал святой, — сладки и приятны они для меня. Об одном прошу тебя: сделай меня последним рабом в святой обители и с благодарностью я буду исполнять все. Бог да будет моим покровителем и да помогут мне твои святые молитвы. Твердо помню я слова Писания: «никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия» (Лк.9:62). Только прими меня, отче.
Удивленный благочестием юноши, игумен принял Арсения в монастырь и облек его в иноческое одеяние. Новоначальный инок был отдан для руководства добродетельному старцу, опытному в духовных подвигах.
Много подвижников, как яркие звезды, сияли только в Киево-Печерской обители. Добрый пример показывали они благочестивому юноше: один отличался твердой верой, другой на Единого Господа возлагал все свое упование, тот процветал безмолвием и послушанием, иной вел победоносную брань с своей плотью и покорял ее духу. Святой Арсений видел эти подвиги благочестия и начал подражать каждому из них, стараясь не оставлять ни одного доброго примера. С величайшим смирением он исполнял все повеления игумена и других иноков, непрестанно работал, не пропускал ни одной Божественной службы, довольствовался самой скудной пищей, лишь на самое короткое время забывался сном.
В Печерской обители было принято, чтобы всякий инок проходил все степени послушания, начиная с самых низших до более высоких. Подобно прочим, и святой Арсений исполнял все послушания, и проходил он их с великой ревностью. День и ночь трудился, не оставляя рук своих в праздности ни на один час: готовил пищу для братии, колол дрова и носил воду; никто никогда не слыхал от него слова ропотного или праздного. Он так украсил себя добродетелями, что был выше всех иноков в обители. Братия удивлялись его усердным трудам и незлобию.
В Киеве тогда проживал святой Киприан, будущий святитель Московский [2]. Увидев, что Арсений отличается острым разумом и преуспевает в добродетелях, он приблизил к себе и полюбил молодого инока, часто беседовал с ним, наставляя его в заповедях Божиих. И когда святой Киприан занял престол Московской митрополии, он не пожелал разлучаться со святым Арсением. Святитель взял его с собою в Москву, поставил во архидиаконы и поручил ему заведовать письмоводством [3]. Сначала святой Арсений просил не налагать на него бремени, говорил, что хотел бы в тишине молиться и подвизаться в добродетелях. Но потом, убежденный святителем, он согласился, — только просил не возводить его на высшие степени священства.
Между тем на родине блаженного Арсения, в Твери, возникли нестроения. Тверской епископ Евфимий [4] внес немалое смущение в свою паству; отличаясь неуступчивым характером, вступался он в мирские дела; не имея смирения христианского, он отличался великою гордостью и тщеславным высокоумием. Своим поведением епископ вооружил против себя не только князя и бояр, но и духовенство, монахов и простых мирян. Тверской князь Михаил Александрович [5], видя, что раздор умножается, отправил в Москву посольство и звал митрополита Киприана приехать в Тверь, чтобы рассудить дело. Святой митрополит Киприан отправился в Тверь, пригласив с собою двух греческих митрополитов, Михаила и Никандра, святого Стефана, епископа Пермского, епископа Смоленского Михаила, взял святого Арсения, многих архимандритов и игуменов. Когда освященный собор приближался к Твери, сам князь Михаил со множеством народа вышел ему навстречу и с честью принял прибывших. Лишь только Киприан с прочими отцами достиг города, тотчас же отправился в церковь во имя честного и славного Преображения совершить здесь сначала молебен, потом Божественную литургию и преподал всем свое благословение.
Четыре дня спустя митрополит со всем освященным собором разбирал дело Тверского епископа. Евфимий сначала защищался. Но отцы собора обличили его неправые деяния; его лишили сана и послали на заточение в Московский Чудов монастырь.
Уже давно в Твери знали о добродетельной жизни святого Арсения. Теперь же князь Михаил просил митрополита поставить его епископом в свой город.
— Я думаю, что Арсений может утвердить мир и тишину в нашем городе, — говорил князь митрополиту. — Другого мужа, более добродетельного и более достойного, я не знаю. К тому же он и родился здесь. Не только я, но многие граждане знают его и его благочестивых родителей.
Преосвященный Киприан одобрил намерение князя и призвал Арсения. Когда святой услышал о желании князя, он решительно отказался:
— Простите мне, господа мои, я человек грешный и недостоин такого сана. Призываю Господа в свидетели, что я никогда не имел и ныне не имею другого желания, кроме того, чтобы в уединении оплакивать грехи свои. Посему я и ранее отказался от сана пресвитерского, об епископстве же мне грешно и помышлять.
Долго еще отказывался святой, но, наконец, князь и митрополит сказали ему:
— Если не хочешь повиноваться нашей воле, то мы с освященным собором имеем власть наложить на тебя запрещение.
Святой Арсений не захотел более противиться и дал свое согласие. Так он был избран епископом (24 июля 1390 г.), но страшился бремени управления, боялся раздоров и мятежей, которые не успели утихнуть в Твери после удаления епископа Евфимия, и всей душой желал подвизаться наедине. Посему, спустя некоторое время, святой Арсений вторично обратился с просьбой к митрополиту Киприану, чтобы снял с него столь тяжелое бремя. Но митрополит ободрил и снова уговорил его. Видя в сем Промысл Божий, Арсений покорился воле митрополита и 15 августа 1390 года был рукоположен в епископа Тверского.
Вступив на архипастырский престол, святой Арсений более всего старался утвердить мир и согласие в своем духовном стаде, истребить мятеж. Ревностно проповедовал он слово Божие: всех, кто приходил к нему, святой Арсений поучал, как чадолюбивый отец; в храме Божием назидал свою паству, как заботливый пастырь. Он всегда помнил слова пророка Иезекииля: «И тебя, сын человеческий, Я поставил стражем дому Израилеву, и ты будешь слышать из уст Моих слово и вразумлять их от Меня» (Иез.33:7). Так поучал всех святитель и своим словом привлекал к себе всех. Граждане тверские с великим усердием стремились слушать своего учительного пастыря. В самой своей жизни святой Арсений подавал всем добрый пример: со вступлением на престол он стал вести еще более суровую и строгую жизнь, совершенно подчинил плоть свою духу. Все удивлялись чистоте его жизни и непрестанному бдению. Строгий к самому себе, он кротко обращался с другими и был милостив к бедным: защищал притесняемых, раздавал одеяния и пищу неимущим, выкупал рабов и пленных. Слава о его добродетельной жизни далеко распространялась повсюду; многие приходили издалека, прося его молитв и благословения.
За свою добрую жизнь святой удостоился восприять от Господа дар чудотворений. Много народа стекалось к нему; все, кто был одержим каким-либо недугом, обращались к святому, и, по милости Божей, он подавал различные исцеления. На одних больных возлагал руки, над другими читал молитвы, иных благословлял и окроплял святой водой или помазывал елеем — всех исцелял он усердной молитвой к Господу.
Находясь в Твери, святой Арсений не забывал и обители Печерской, где положил начало своим иноческим трудам, и постоянно памятовал о жизни ее преподобных основателей — Антония и Феодосия. Святитель помыслил основать свой монастырь, напоминающий ему Печерский, и желал, чтобы в нем было положено его тело. О своем намерении святой Арсений сказал князю тверскому. Князь похвалил доброе желание святителя и сам обещался помогать ему во время постройки монастыря, снабдить его земельными угодиями, необходимыми для его содержания. Тогда святитель избрал на реке Тмаке, в 4 верстах от города Твери, одно место, которое ему сильно понравилось. Оно называлось Желтиково. Призвав Божие благословение, он повелел построить здесь деревянную церковь во имя преподобных Антония и Феодосия Печерских, своих великих наставников. Устроив келии, святой собрал братию, поставил им игумена. Это произошло в 1394 году. Спустя десять лет, святитель заложил в Желтиковом монастыре каменный храм и освятил его во имя Пречистой Богоматери, честного и славного Ее Успения, конечно, помня Успенский храм Печерского монастыря. Церковь освящена 30 августа 1405 года; она была благолепно украшена и расписана живописью. Великий князь тверской исполнил свое обещание — пожертвовал монастырю несколько вотчин. Святитель часто приезжал в свою обитель и принимал участие в трудах братии, показывая всем пример монашеской жизни. Он не искал среди братии чести и славы, но в монастыре, устроенном им самим, желал быть простым иноком. Великий своими добродетелями, он наставлял и просвещал всю братию: как месяц сияет между звездами, так и святой Арсений блистал своим благочестием среди иноков обители. Желтиков монастырь святитель желал сделать местом своего упокоения. Своими руками он вытесал себе здесь из белого камня гробницу, а из другого крышку к <ней.> Желая, чтобы иноки новой обители всегда назидались подвигами Печерских отцов, святой Арсений повелел списать древний Патерик Печерский — книгу, в которой изложены были подвиги и великие труды святых Киево-Печерских подвижников [6]. Отсюда видно, что святитель старался и делом, и словом, и назидательными писаниями просвещать и поучать свою паству; он непрестанно носил в своем сердце слова Писания: «Рабу же Господа не должно ссориться, но быть приветливым ко всем, учительным, незлобивым» (2 Тим.2:24). Таким пастырем и был святой Арсений. Немало церквей Божиих построил он в самом городе и в его окрестностях; он же возобновил и главный Спасо-Преображенский собор в Твери.
Князь тверской Михаил искренно уважал достойного пастыря. Он часто беседовал со святым Арсением и получал немалую душевную пользу от сих бесед. Кроткие слова святителя глубоко западали в сердце князя. Наставляемый святителем, великий князь строил храмы Божии, творил дела милосердия, помогал неимущим в своем княжестве и посылал милостыню в Царьград. Чувствуя приближение своей кончины, князь изъявил желание воспринять иноческий образ. Святой Арсений одобрил его благое намерение, постриг князя, причем нарек его в иночестве Матфеем, и вскоре после того, напутствуемый святителем, инок-князь отошел из сей временной жизни. Любя мир, святой Арсений старался всегда примирять враждовавших. В то время часто происходили раздоры между князьями, и святитель всегда старался положить конец княжеским распрям. С Божией помощию ему удалось в 1403 году примирить тверского князя Иоанна Михайловича с братом его, Кашинским князем Василием Михайловичем, которого тверской князь обидел. Но спустя некоторое время вражда между князьями-братьями снова возгорелась. Тогда святитель, грозя страшным Божиим гневом и вечным осуждением, положил конец сей вражде в день праздника Животворящей Троицы 1406 года.
Примиряя враждующих, святитель старался обходиться со всеми тихо и кротко: никого не позволял обидеть, всякий приходивший к нему находил защиту и прибежище; святой был защитником сирот и вдов, с любовью обходился с нищими и убогими, ободрял ослабевших, всем помогал добрым советом, деньгами или отеческим наставлением. Подражая Небесному Пастырю Христу, он всегда заботился о заблуждавшихся овцах своего стада и вводил их в ограду покаяния.
Святитель Киприан не раз вызывал святого Арсения в Москву для соборных совещаний.
Блаженная кончина святителя Арсения последовала великим постом 1409 года. К сборному воскресенью духовенство Тверской епархии съехалось в Тверь на обычный, ежегодный собор [7]. В воскресенье оно приветствовало своего владыку; во вторник святой Арсений произносил поучение к пастырям, наставлял их в делах пастырского служения и решал дела; в тот же день он благословил собравшихся пастырей, простился с ними и распустил собор. В четверг второй седмицы святитель тяжко заболел и лишился языка. Утром в пяток (1 марта) пришел к нему великий князь Иоанн Михайлович [8] с братиею и боярами; он созвал архимандритов, игуменов и священников, чтобы совершить елеосвящение над заболевшим святителем. У одра больного сидели десять чернецов, которые желали услышать от своего епископа прощальное слово. Но он был безмолвен. Следующею ночью святой Арсений скончался. 19 лет и 7 месяцев с великой ревностью он пас врученное ему Богом словесное стадо. Услышав о кончине праведного святителя, князь Иоанн Михайлович со множеством народа пришел к его мощам. Все скорбели и плакали: «померкло солнце наше, лишились мы доброго пастыря и отца».
На другой день мощи святого Арсения были вынесены из архиерейского дома в соборную церковь, где граждане тверские прощались со своим пастырем, и погребены в Желтиковом монастыре, в притворе правого придела Успенской церкви (во имя Нерукотворенного образа), в той самой каменной гробнице, которую святитель изготовил своими руками.
При погребении его было много недужных. Они просили святого об исцелении и получали облегчение от своих недугов. Таково было житие святого Арсения, такова была его блаженная кончина; ныне же он предстоит пред престолом Господним вместе с ангелами, славя Пресвятую Троицу: Отца, Сына и Святого Духа.
По смерти святого Арсения, граждане не переставали чтить его память. Видя чудеса, проистекавшие от его гроба, благочестивые жители Твери призывали в молитвах святителя Арсения и получали помощь и заступление в бедах. По истечении 74 лет после его преставления (в 1483 году) епископ Тверской Вассиан [9], по повелению царя Иоанна Васильевича, восхотел открыть его мощи. Собрав собор со множеством народа, он направился к Желтикову монастырю. Гроб, в котором почивали мощи угодника Божиего, был вынут из земли и внесен в соборный храм. Когда открыли крышку, вся церковь наполнилась благоуханием. Тление не коснулось мощей святого Арсения, даже самые ризы оставались совершенно целыми. Тогда епископ повелел снова покрыть гроб крышкой, приказал написать образ святого (он цел и доныне) и поставил его у гроба на поклонение приходящим. На гроб был возложен покров с изображением чудотворца. По благословению епископа Вассиана составлена была и служба святому Арсению. Тогда было установлено местное празднование ему в Желтиковом монастыре. С того времени еще более чудес стало совершаться при его гробе. Местное празднование святителя Арсения в Твери установлено Московским собором 1547 года.
Наиболее замечательное и разительное из чудес святого Арсения произошло в 1566 году. В то время в Твери проживал один рыболов, по имени Терентий. Сначала он имел великую веру ко святому Арсению, а потом впал в неверие и подвергся исступлению ума. Родители привезли его в Желтикову обитель, надеясь, что сын их здесь получит исцеление. Но он умер. Спустя два дня внесли его тело в храм Пречистой Богородицы, где почивали святые мощи. Родители сильно скорбели, даже роптали на святителя:
— Мы надеялись получить от тебя милость, а сын наш умер. Погасает у нас усердие к тебе, и вера наша оскудевает.
Не потерпел Господь таких укорительных речей на Своего угодника. Во время чтения Евангелия мертвец вдруг поднялся и стал горько плакать о своем прегрешении. Каялись и родители Терентия в своем ропоте на святого.
Акакий, бывший тогда епископом Тверским [10], муж праведный и благочестивый, сам видел воскресшего и удостоверился в действительности происшествия.
В 1606 году, когда Русская земля страдала от нашествия поляков и литовцев, неприятели силою опустошили многие области русского государства, и в том числе Тверскую обитель. Не пощадили враги и Желтиковой обители. Они ворвались в нее, думая найти много сокровищ. Но иноки заблаговременно успели скрыть монастырские сокровища и сами удалились в Тверь. Только на мощах святого оставался шитый золотом покров с его изображением. Не найдя ничего в обители, враги были сильно обмануты в своих ожиданиях. Один из неприятелей, досадуя на неудачу, схватил с мощей святого покров и положил на своего коня. Но лишь только он сел на лошадь, как вдруг неведомой силой лошадь и всадник были приподняты на воздух, потом низвергнуты на землю. От сильного удара они умерли, а покров дивным образом поднялся на крышу Успенского храма. Покров этот и доныне сохраняется в монастыре.
В 1637 году в обители строили новый соборный каменный храм. Посему мощи святителя были перенесены на время в деревянную церковь преподобных Антония и Феодосия Печерских. Один из братии, по имени Гермоген, в нетрезвом состоянии зашел после вечерни в церковь и заснул недалеко от мощей святителя. Проснувшись ночью, он был поражен дивным видением. Храм был ярко освещен; святой Арсений приподнялся и сел на своей каменной гробнице. Гермоген, объятый ужасом, хотел было бежать. Но святой Арсений, взглянув на него, грозно сказал:
— Зачем ты, дерзновенный, нетрезвым вошел в храм Божий?
Гермоген упал, как мертвый. Долго лежал он, но потом, придя в себя, с большим трудом вышел из храма северными дверями, которые запирались изнутри. После того долго был он болен. Но святитель хотел только вразумить неразумного и избавить от порока. Когда Гермоген, чистосердечно исповедав пред всеми свой грех, просил у святителя прощения, он получил исцеление от своего недуга пред мощами святого Арсения.
Часто святой угодник Божий являл страждущим свою дивную помощь и по его молитвам болящие получали исцеление. Из многих чудотворений упомянем о следующем.
В Твери проживал отрок Герасим, сын священника Василия. На свадебном пиру Герасима напоили вином, смешанным с ядовитым зельем. Он сильно заболел и уже помышлял о смерти. Страдая, Герасим обратился к безмездному целителю — святому Арсению, пришел к его мощам в день его памяти (2 марта), усердно молился, и угодник Божий дивным образом исцелил болящего отрока.
Спустя много лет Герасим, сделавшись клириком, переселился на жительство в Москву. В его доме проживала племянница его, Дарья, которая долго страдала болезнью глаз. Чем больше проходило времени, тем более болезнь усиливалась, так что Дарья не могла даже спать по ночам и все время стонала. Смотреть на свет она была не в силах. Наконец, в день памяти святого Арсения священник из храма, посвященного его имени, пришел в дом Герасима со святою водою и омыл ею глаза Дарьи. Она тотчас исцелилась.
Велико было изумление Герасима, когда он увидел свою племянницу здоровой. И ранее питал он благодарность к своему небесному заступнику. Видя же новую милость его, Герасим пожелал иметь у себя дома службу и житие его. Но в Москве жития святого Арсения не нашлось. По просьбе Герасима, архимандрит Желтиковой обители прислал ему житие и канон святителя и просил, по прочтении, обратно прислать их в монастырь. Герасим поспешно начал переписывать житие. Но с ним случилось несчастие. Когда перед началом своей работы он молился, то, поклонившись в землю, попал правым глазом на торчавший на полу гвоздь. Он едва мог подняться на ноги и громко возопил:
— О Владыко, Господи, смилуйся надо мной грешным!
В доме Герасима проживали тогда иноки из Желтиковой обители Иона и Феофил, которые привезли житие святого Арсения. Видя мучение Герасима, они стали обтирать кровь, струившуюся из раны, и советовали Герасиму помолиться Арсению. Лишь только Герасим стал просить святителя о своем исцелении, кровь тотчас же перестала течь. Тогда все увидели, что Герасим раздробил себе веко и бровь, но самый глаз по милости Божей остался цел. Вскоре рана зажила совершенно, и Герасим с благодарностью и умиленным сердцем дописал житие святителя, по молитвам которого так скоро получил исцеление.
При архимандрите Савватии [11] произошло следующее дивное чудо. Один крестьянин, живший близ обители святого Арсения, закопал в лесу свое сокровище, желая сохранить его. Спустя несколько времени сей человек пришел опять туда, где были спрятаны его деньги, начал отыскивать их, но не мог найти. Крестьянин впал в великую скорбь, начал тужить и плакать. Он хотел даже повеситься и уже накинул петлю на дерево. Вдруг пред ним предстал благообразный муж и сказал:
— Зачем ты, чадо, умыслил злое в сердце своем? Зачем хочешь ты погубить свою душу и обречь себя на вечное мучение?
На крестьянина напал трепет: он начал плакать. На вопрос дивного мужа, почему он так горько плачет, крестьянин сказал, что он спрятал свои деньги и не может отыскать.
Благообразный муж ударил жезлом в землю и сказал:
— В сем месте ты найдешь то, что ищешь.
Крестьянин, раскопав землю, нашел свое сокровище. Пораженный этим, он стал благодарить явившегося и спросил его:
— Откуда ты, честный отче, и как твое имя, чтобы я мог возблагодарить тебя за свое спасение и за нахождение сокровища!
— Я — Арсений и живу в обители, построенной моими трудами. Ступай туда и воздай достойное благодарение Богу.
Крестьянин хотел было пасть на колени пред старцем, но он стал невидим. Тогда крестьянин понял, что благообразный муж был сам святой Арсений; придя в Желтикову обитель, он благодарил Бога и Его угодника и рассказал все, что с ним произошло.
В 1657 году у раки святого Арсения произошло новое чудо. В Желтиковой обители проживал тогда диакон Иоанн. Наущаемый диаволом, он замыслил украсть серебряную и золотую утварь из храма, где почивали мощи святителя. Однажды в полдень он испросил у пономаря ключи от храма, вошел в церковь и взял всю утварь серебряную и золотую, которая стояла недалеко от раки преподобного. Побуждаемый жадностью, он хотел еще взять с мощей и серебряную панагию, которую святой носил на себе во время своей жизни. Вдруг неведомой силой вора так далеко отбросило от святых мощей, что он ударился о церковный помост и лишился чувств. Через несколько времени вошедшие в храм иноки увидели, что Иоанн лежит посреди церкви как мертвый. Поняв случившееся, они вынесли его из церкви, отправили в Тверь к архиепископу Иоасафу [12] и рассказали все, что видели. Сам же Иоанн ничего не мог говорить: не владел языком и весь был расслаблен. По повелению епископа, расслабленного диакона опять отвезли в монастырь и затем приводили в церковь. Мало-помалу он начал приходить в себя и, наконец, раскаявшись, совершенно выздоровел.
Много других чудотворений проистекало от святых мощей славного святителя и пастыря стада Христова по благодати Господа нашего Иисуса Христа [13]. Слава Богу во веки. Аминь.
Тропарь, глас 8:
Благочестно пожив во святительстве, люди просветил еси учением твоим, и о храме пречистыя вельми подвизався, и любитель монахов быв: сего ради от Христа паствы твоея венец приял еси. Темже яко апостольского престола наместника, и святителя великаго чтуще тя молим, чада твоя блаженне: от всех бед избави нас, яже ко Христу молитвами твоими, святителю Христов Арсение отче наш.
Кондак, глас 8:
Восприемши радостно честныя твоя мощи, пречистая церковь, в нюже честно вносимы множеством священномонахов, и князи благоверными, и яже приемше яко сокровище многоценное. Темже и мы ныне твоея ограды словесныя овцы, окрест раки твоея предстояще, любезно вопием ти: не забуди чад твоих отче, ихже мудре собрал и возлюбил еси, яко да зовем ти: радуйся святителю Арсение, пастырю и учителю наш.
В тот же день память преподобного Агафона, пустынника Египетского, скончавшегося в V веке.
В тот же день память мученика Троадия, юноши, пострадавшего при царе Декии в городе Неокесарии.
Страдание святых мучеников Евтропия, Клеоника и Василиска
После страданий и мученической кончины святого великомученика Феодора Тирона [1] в городе Амасии [2] в темнице остались заключенные за Христа его соратники и близкие друзья Евтропий, Клеоник и племянник его Василиск. Правитель города Публий, мучивший святого Феодора, уже погиб, пораженный Божиим гневом. На его место был назначен другой, по имени Асклипиодот, родом из Фригии, человек жестокий и безбожный. Много зла причинил он христианам, ибо получил от императора Максимиана [3] власть принуждать христиан к принесению жертв идолам, и тех, кто не повинуется, погублять в жестоких муках.
Однажды, заседая на судилище со своими советниками, он призвал книгохранителя Евласия и приказал ему читать прежние судебные дела. Когда Евласий читал о страданиях Феодора Тирона, то все дивились терпению святого мученика, а правитель спросил:
— Где друзья Феодора, упоминаемые в книге?
Евласий отвечал:
— Они содержатся в темнице с прочими узниками.
Видя сожженное Тироном капище скверной их богини Юноны, именуемой матерью богов, правитель зарычал, как лев, и тотчас повелел послать воинов в темницу, чтобы привести к нему святых мучеников Евтропия, Клеоника и Василиска.
Евтропий и Клеоник были родными братьями, родом из Каппадокии, а Василиск, племянник святого Феодора, родился в Амасии, но все трое, вследствие взаимной любви, называли друг друга братьями.
Пришедши к темнице, воины сказали темничному сторожу:
— Выдай нам друзей Феодора.
Тогда сторож вошел к святым и сказал:
— Вставайте! Пришло время, которого вы ждали с нетерпением день и ночь; вас зовет правитель. Но умоляю вас, помяните и меня в своих молитвах.
Так говорил темничный сторож, так как видел их день и ночь на молитве и происходившие с ними чудеса: необыкновенный свет сиял среди них, темница много раз сама собою отверзалась. Поэтому он и уверовал, что Господь пребывает с ними. На призыв правителя святые пошли с радостью, а оставшиеся узники печалились, что лишались дружеского общения со святыми мучениками. Тогда святой Евтропий сказал им:
— Не плачьте, друзья, ибо мы снова увидимся, но молитесь ко Господу нашему Иисусу Христу, чтобы Он даровал нам страдание и кончину за Него и чтобы прекратилось бесовское язычество, а вселенная исполнилась Божией благодати.
Утешивши такими словами узников, святые вышли с воинами. Святой Евтропий пел: «Как хорошо и как приятно жить братьям вместе!» (Пс.132:1)
И вот раздался глас с неба:
— Не разлучу тебя с твоей братией, пока не придете все к Феодору и не почиете на лоне патриархов, живущих в Божественном свете.
Евтропий был очень красив и премудр. Когда святые были приведены и стали перед правителем, то он спросил их:
— Почему лица ваши не сумрачны от долгого пребывания в темнице, а радостны, как будто от постоянного веселия?
Блаженный Евтропий ответил:
— Воистину, правитель, наш Христос всегда нам дает радость, посещая нас Своей благодатью, и сбываются на нас слова Писания: «Веселое сердце делает лицо веселым» (Притч.15:13).
Правитель спросил:
— Как твое имя?
— Первое мое имя, — отвечал святой, — христианин, а родители меня назвали Евтропием.
Тогда правитель с ласкою сказал:
— Вижу, что ты так же благонравен, как и красив; думаю, давно уже ты сделался таким мудрецом.
Святой отвечал:
— Духовной мудрости я научился от Господа моего Иисуса Христа, на Него я возлагаю надежду, что Он поможет мне мудро ответить на ваши вопросы.
Правитель сказал:
— Послушай меня, Евтропий, и убеди свою братию повиноваться царскому повелению, принести жертвы богам. За это я напишу о тебе царям, и они назначат тебя в этой стране воеводою, почтут тебя как князя и осыплют тебя большими богатствами. Тогда ты на деле увидишь, как хорошо слушаться царей и повиноваться их приказаниям. А если не убедишься моими словами, то я рассеку твое тело на части и брошу на съедение псам и зверям. Что от твоих костей останется, то все сожгу на огне и прах брошу в реку. Не надейся, что христиане соберут твои останки и, как святыню, помажут миром. Итак, покорись, принеси жертвы богам или только скажи при народе, что покоряешься и хочешь принести жертву: все смотрят на тебя, ожидая твоего решения. Не отвращай от богов тех, кто хочет приносить им жертвы, чтобы не запятнать свое имя, подвергаясь позорным и жестоким мучениям.
На это Евтропий ответил правителю:
— Перестань пустословить, сын диавола, наследник геенны! Перестань прельщать слуг Божиих, враг Бога, отринутый от нетленных благ и райского блаженства, вечный узник ада преисподнего! Перестань говорить неподобные речи, ты, заграждающий путь к добрым делам, учитель и начальник нечестия! Не знаю, что и сказать еще тебе, лукавый соблазнитель! Ты обещаешь мне временную честь и богатство, оставляемые здесь, на земле. Какая мне польза от того, что вызывает душевредные страсти, приводит к хвастовству, любодеянию, грабежу, убийству и другим преступлениям? Какую пользу получил от временной славы и богатства прежний князь Публий, мучивший святого Феодора? Теперь он погребен в земле, снедаем червями и мучится в аде, в огне неугасимом. И тебя не замедлит постигнуть гнев Божий, и погибнешь ты, беззаконник нечестивый. Ты угрожаешь мне жестокими мучениями, мечом, огнем и зверями, но не надейся устрашить меня такими угрозами и муками принудить меня к безбожию: пострадать за Христа Бога моего — это мое первое желание, так как Он есть наше богатство, честь, сила и слава. Нет, не отступим от Него ни я, ни моя братия, но пострадаем за Спасителя нашего: в Его руках наша жизнь, Он воевода непобедимый, избавляющий от бед призывающих Его; Он и нас может избавить от рук твоих.
Услышав это, правитель исполнился гнева и приказал бить святого по лицу, говоря:
— Негодный! Ты призван сюда, чтобы принести жертву богам, а не укорять нас!
Но когда начали сильно бить святого, то руки бьющих высохли.
По приказу правителя все, что делалось и говорилось на суде, подробно записывалось. И вот когда писцы увидали, что руки истязателей высохли, то в ужасе бросили писать. Однако один христианин, стоявший среди народа, записал происходившее. Правитель обратился к мученику с такими словами:
— Поклонишься ли ты наконец богам, чтобы сохранить свою жизнь, или хочешь, чтобы я предал тебя смерти?
— Нет, — отвечал святой Евтропий, — не поклонюсь богам бесчувственным. Ты и сам бесчувственный, если так поступаешь. Но поклонюсь я Богу моему и Ему принесу в жертву свою хвалебную песнь. Так говорит блаженный Давид, и его устами Сам Христос: «А их идолы — серебро и золото, дело рук человеческих. Есть у них уста, но не говорят; есть у них глаза, но не видят» (Пс.113:12–13). И прибавляет к этому: «Подобны им да будут делающие их и все, надеющиеся на них» (Пс.113:16) Ты глух и слеп, и не хочешь ли и меня сделать таким же! Но я не отступлю от Господа моего Иисуса Христа.
Тогда правитель обратился к святым Клеонику и Василиску:
— А вы что скажете: принесете ли вы жертвы богам, чтобы сохранить свою жизнь или, как Евтропий, будете упорствовать и тогда подвергнетесь таким же мукам?
Святые Клеоник и Василиск отвечали:
— Как верует наш брат и господин Евтропий в Иисуса Христа, так и мы веруем в Бога Отца, Сына и Святого Духа. Как страдает Евтропий за Христа, так и мы хотим страдать, и диавол не может разлучить нас, соединенных святой верой во Христа и взаимною любовью. Как трижды сплетенная веревка не разорвется, так и мы трое будем крепки, и как Пресвятая Троица нераздельна, так и мы соединены верой и любовью. Так мучай нас еще более жестоко, мы пойдем на эти муки во славу Господа нашего Иисуса Христа, Которому ты враг.
Когда они это сказали, правитель приказал, чтобы четыре воина растянули каждого и били крепкими жилами без всякой пощады. Святых били так сильно, что на землю падали куски тела, обагренные кровью. Но они мужественно терпели и молились Богу. Жестоко было мучение, но при помощи Божией страстотерпцы, казалось, совершенно не страдали. Святой Евтропий молился такими словами:
— Боже Вседержитель, благий и милостивый! Не презри нас, Владыка, Ты, Который спасаешь праведных, вразумляешь нечестивых, исправляешь строптивых, охраняешь мудрых и наставляешь безумных. Ты связал диавола и освободил человека. Ты помощник заключенных в узы, заступник мучимых, источник благости, Спаситель душ наших. Ты насылаешь страдания и подаешь мужество претерпеть муки. Дай и нам претерпеть страдания ради мученического венца. Приди нам на помощь, как помог рабу Твоему, Феодору. Покажи людям злобу диавола, Твою милость и всесильной Твоей помощью яви всем, что мы Тебя одного почитаем царем нашим Иисусом Христом, славя Тебя с Отцом и Святым Духом во веки.
Святые Клеоник и Василиск произнесли:
— Аминь.
Вдруг сделалось страшное землетрясение, так что потряслось все судилище, утомленные и испуганные палачи отошли, а святые, освобожденные невидимой силой, остались целы. И вот им явился Господь с ангелами и со святым Феодором. Святой Евтропий обратился к Господу:
— Слава Тебе, Владыка мой Христос, что так скоро меня услышал, и кто такой я, что ко мне пришел Сам Господь мой?
А святым Клеонику и Василиску святой Евтропий сказал:
— Видите ли вы, вот Царь наш Иисус Христос стоит с Феодором во всей славе?
— Видим, — отвечали они.
Святой Феодор, явившийся с Господом, сказал:
— Брат Евтропий! Твоя молитва услышана, и пришел к вам на помощь Спаситель с возвещением о вечном блаженстве.
Сам Господь сказал им:
— Когда вас мучили, то Я стоял перед вами, глядя на терпение ваше. Так как вы мужественно перенесли первые страдания, то Я буду вашим помощником, пока не окончите ваш подвиг, и впишутся имена ваши в книгу жизни.
После этих слов Господь сделался невидим с святым Феодором.
Воины же, мучившие святых, стали просить правителя:
— Умоляем тебя, господин, освободи нас от этого дела, мы не можем мучить этих людей.
Указывая на святых, правитель сказал:
— Эти волхвы делают заклинания и тем устрашают воинов.
Многие из народа, сподобившиеся видеть Божественное явление, воскликнули:
— Нет, не заклинания и не волхвования, а Бог христианский помогает Своим рабам: сейчас мы видели Царя их Христа, и слышали глас ангельский.
— Ничего я не видел, — сказал правитель, — никакого голоса не слышал.
Святой Евтропий обратился к нему с такими словами:
— Правильно говоришь, что не видел Божественного явления и не слышал небесного гласа: ты не видишь душевными очами, потому что тебя ослепил диавол, и на тебе сбывается пророчество Исаии: «Ушами с трудом слышат и очи свои сомкнули» (Ис.6:10).
Услышав это и увидев, что народ волнуется, правитель приказал связать святых и отвести их в темницу. Когда святые вошли туда, то узники очень обрадовались, а Христовы страдальцы воспели песнь: «Помощь наша в имени господа, сотворившего небо и землю» (Пс.123:8).
Обедая уже поздно в этот день с своими советниками, правитель так говорил им:
— Не знаю, что делать с этими людьми: весь город волнуется из-за них. Как вы думаете?
Один из советников сказал:
— Умоляю тебя, поскорее убей их. Если же замедлишь казнить их, то весь город отступит от богов и пойдет за этими людьми. Особенно не позволяй столько говорить многоречивому Евтропию.
— Я его увещевал поклониться богам, — сказал правитель, — и просьбами и угрозами, а он и богов, и царя похулил, да и мне досадил своими укорами. Но позовем его одного и будем убеждать просьбами. Если он нас послушает, то будет слава милостивым богам, а если нет, то предам их смерти.
Так сказав, он послал воинов привести к нему Евтропия из темницы. Евтропий вошел, и правитель, сидя за обедом, обратился к нему:
— Хочешь, я сам с честью введу тебя в храм богов наших, и ты принесешь им жертвы?
Святой Евтропий отвечал:
— Жив Господь Бог мой! У меня и в помышлении нет отступить от веры Христовой, утвержденной на камени непоколебимом.
Правитель приглашал мученика сесть с ними обедать, но он отказался. И другие сидящие убеждали его:
— Садись с нами, Евтропий, ешь и пей, покорись начальнику!
Святой отвечал:
— Нет, я, раб Христов, не сяду со скверными, как говорит блаженный пророк Давид: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не сидит в собрании развратителей» (Пс.1:1). И в другом месте:«Не сидел я с людьми лживыми и с коварными не пойду» (Пс.25:4). Другой пророк возвещает: «Выходите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и нечистот их не касайтесь, и Я приму вас» (Ис.52:11).
Правитель сказал:
— Прежде ты был добронравен, Евтропий, а теперь кажешься злонравным.
— Я не злонравен, — отвечал святой, — но соблюдаю заповеди Божии. Если ты стараешься исполнить приказания царей земных, то я еще более стараюсь исполнить повеления Царя Небесного и бессмертного, Коему служу.
Правитель продолжал убеждать святого:
— Ты один без своей братии принеси завтра жертвы богам, чтобы народ, видя это, убедился не отступать от богов, но почитать их жертвами.
Святой Евтропий отказался:
— Нечестивец! Не хочешь ли ты сделать из меня совратителя стада Христова? Нет, этого не будет, ибо говорит Господь мой: «А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине морской» (Мф.18:6). А в другом месте говорит: «Не можете служить Богу и маммоне» (Мф.6:24) и «Что общего у света со тьмою? какая совместность храма Божия с идолами?» (2 Кор.6:14. 16).
Услышав это, правитель приказал принести золото, разные дорогие одежды и 150 литр [4] серебра и сказал:
— Все это я дам тебе и даже больше, только скажи завтра народу, что покорился правителю, а потом молись своему Богу, сколько хочешь.
— Лукавый соблазнитель! — воскликнул святой Евтропий. — Нет, ты не искусишь раба Божия! Я твердо помню слова Писания: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф 16:26). Как брат твой Иуда, возлюбивший серебро, погубил свою душу, так и ты погибнешь с ним. Но чего ты медлишь убить нас? Знай, что ничто не отвратит нас от любви ко Христу.
Долго спорил с ним правитель, но мученик не только не повиновался ему, но все более укорял его и бесчестил богов. Наступила уже полночь, пора была ложиться спать, и правитель сказал слугам:
— Уведите Евтропия в темницу и там свяжите его и его друзей. Видно, злое никогда не изменится и нельзя ждать от него добра.
Уходя, святой сказал правителю:
— Ты, сад лукавства, не приносящий плода правды, скоро погибнешь и будешь ввержен в огонь. Ты — негодная земля, произрастающая не пшеницу, а сорные травы! Твоею душою завладел сатана и засеял ее семенами зла.
Так сказав, он вышел. Когда он пришел в темницу, то нашел святых Клеоника и Василиска горячо молящимися: всю ночь они за него молились.
На следующее утро правитель пожелал всенародно принести богам жертву и приказал глашатаям кричать на улицах, чтобы все собрались с жертвами в храм Артемиды. Когда там собрался народ и пришел правитель, то, по его повелению, были приведены и святые мученики Евтропий, Клеоник и Василиск. Все покланялись идолам и приносили в жертву кто ладан, кто животных.
— Евтропий, — сказал правитель, — иди и ты со своей братией и принеси жертву богам, а то умрешь злой смертью.
Святой Евтропий и его друзья стали так говорить:
— Господи, Боже Вседержителю, вечный, нескверный, пречистый, неизменный, живущий на небе, славимый на земле! Ты утвердил небо, поставил землю на основания, устроил горы, сосчитал бесчисленные звезды и всем им дал названия, дивно проливаешь на нас Свой свет. Ты некогда избавил трех святых отроков из печи Вавилонской, спас святого Даниила от пасти льва, освободил от смерти рабу Твою Сусанну, святую Феклу сохранил от огня и зверей, был с святым Феодором при его страданиях. Будь и с нами и, пришедши на место сие, покажи силу Свою и уничтожь все языческое беснование. Даруй, чтобы на сем месте христиане приносили Тебе, Истинному Богу, бескровные жертвы, ибо Ты Отец Господа нашего Иисуса Христа. Слава Тебе, единородному Твоему Сыну и Святому Твоему Духу ныне, и всегда, и во веки веков. Аминь.
Когда святые произнесли эти слова, загремел гром и поколебалась земля, так что сотряслось капище, и правитель со всеми присутствовавшими выбежал из храма, боясь, чтобы не погибнуть. Идол Артемиды упал и разбился на мелкие части. Среди шума землетрясения раздался глас свыше:
— Молитва ваша услышана, и на этом месте будет дом для молитвы христиан.
Святые возрадовались о Господе.
Когда землетрясение прекратилось и все понемногу оправились от страха, правитель воссел на судилище и, скрежеща зубами от ярости на святых, приказал принести серу и смолу, растопить их в трех котлах и поливать на тела святых. Правитель приказал также вбить в землю крепкие колья, между ними поставить святых нагими и распять их, привязавши руки к разным кольям. Когда это было исполнено и смола в котлах стала сильно кипеть, святой Клеоник обратился к святому Евтропию:
— Брат, помолимся Господу, предстоит нам великое страдание.
Святые стали молиться:
— Господи Иисусе Христе, приди нам на помощь и покажи силу Твою: мы немощны, укрепи нас претерпеть муки.
Слуги принесли котлы, кипящие серой и смолой, держа их железными клещами. Блаженный Евтропий сказал слугам:
— Господь да обратит дело ваше на вас самих.
Вдруг с помощью силы Божией мученики отвязали свои руки от кольев, сами взяли руками кипящие котлы и вылили смолу на спины друг другу. Стекая с их тела, смола полилась, как вода, по мраморному полу, настигла слуг и обожгла их до костей. Увидав это, правитель ужаснулся, но приписал это волхвованию христиан. Он приказал другим слугам обдирать тела святых железными когтями, а раны поливать горчицей и солью, разведенной в уксусе. Все это святые доблестно претерпели. Среди мучений святой Евтропий сказал правителю:
— Нечестивец, ненавистный для славы Божией! Придумывай мучения еще бóльшие, чтобы нам за большее страдание с большей славой принять мученический венец.
Раздраженный этими словами, мучитель приказал своим слугам сильнее мучить святых, а те говорили:
— Постарайся, всескверный, скорее разделаться с нами: мы стремимся, избавившись от тебя, увидеть лицо Господа нашего Иисуса Христа.
Долго мучили святых, и только при закате солнца правитель приказал снова бросить их в темницу и заковать в оковы. Святые так молились в темнице:
— Господи Боже! Не оставь нас, пока мы не претерпим всех страданий и, освободившись от мучителя нашего, не достигнем тихого пристанища, где нет ни болезней, ни скорби, ни печали, ни воздыхания.
Когда они так молились, в полночь явился Господь, сказавший им:
— Истинно говорю вам: так как вы за Меня идете на смерть, то получите от Меня вечную жизнь со святыми.
Утешенные посещением Господа, мученики еще укрепились в вере.
Утром правитель опять воссел на судилище и, призвав святых, сказал:
— Ну что же? Надумали вы поклониться богам и принести им жертвы или хотите умереть злою смертью?
Святой Евтропий отвечал:
— Разве ты, омраченный, ослепленный и нечувственный губитель, не слыхал от нас, что мы не поклонимся твоим богам — глухим и немым бесам, и не принесем им жертвы?
Услышав это, правитель осудил святых Евтропия и Клеоника на распятие, издав такое постановление:
— Учитель волхвов Евтропий и другой волхв, Клеоник, не послушавшие повелений вечных царей, но исповедующие христианскую веру, по приговору всечестнейшего суда да будут распяты. Василиск же да будет заключен в темнице с прочими узниками.
Услышав это, святой Василиск возопил к правителю:
— Осуди и меня на смерть; я не хочу отстать от моих друзей, но стремлюсь вместе с ними предстать пред Христом, Богом нашим.
— Нет, — сказал правитель, — мне так внушили боги: вы дали обет не покидать друг друга; но я не погублю вас всех вместе, чтобы обет был нарушен и желание ваше не было исполнено.
— Воистину, — воскликнул Евтропий, — ты свирепее всех зверей, из всех животных самый лютый! Ты разделяешь дружину, нераздельную по вере и любви. Но скоро Бог тебе отомстит, процветут цветы Божией благодати и дадут плод церквам Божиим.
После этих слов святой Евтропий был выведен с святым Клеоником за город, где стояли кресты. Весь город пошел за ними: не только христиане, но и язычники. Увидев свои кресты, святые мученики сказали:
— Господи Боже наш, Иисусе Христе! Хвалим и благодарим Тебя, что сделал нас достойными смерти на кресте подобно Твоему вольному страданию. Сподоби нас венца правды, чтобы, страдая с Тобой, мы прославились в Царствии Твоем. Молим Тебя о святой Церкви; смири восстающих на рабов Твоих и даруй мир роду христианскому.
Во время этой молитвы воины пригвоздили мучеников к крестам. И вот послышался глас с неба, призывающий святых к вечному покою. Святые Евтропий и Клеоник предали души свои Господу с молитвою: «В руки твои, Владыко, предаем души наши».
Так скончались они марта в 3-й день. Два благочестивых мужа, граждане города Амасии, Коинт и Велоник, просили правителя, чтобы он позволил им взять тела мучеников. Правитель не отказал в просьбе. Тогда Велоник взял тело святого Евтропия и, помазав его миром, с честию похоронил его в своем селе, отстоящем на 18 стадий [5] от города. Тело Клеоника взял Коинт и с такою же честию положил в селе Киме. В этих местах при гробах мучеников во славу Божию совершались многочисленные исцеления.
Оставшийся в темнице святой Василиск содержался в узах еще долгое время. Правитель Асклипиодот погиб; при преемнике его Агриппе святой Василиск был обезглавлен месяца мая в 22-й день. В этот день почитается его память во славу Христа, Бога нашего, славимого с Отцом и Святым Духом во веки. Аминь.
В тот же день память святых Зинона и Зоила, в мире скончавшихся.
В тот же день память преподобной Пиамы девы, жившей в стране Египетской и имевшей дар прозрения; скончалась в 337 году.
Житие преподобного отца нашего Герасима, жившего на Иордане
Великий постник преподобный Герасим был родом из Ликии [1]. Еще с молодости он воспитал себя в страхе Божием и, приняв монашеский сан, удалился в пустыню в глубь египетской страны Фиваиды. Проведя там некоторое время в подвигах благочестия, он снова возвратился в свое отечество в Ликию. Затем он пришел в Палестину (в конце царствования Феодосия Младшего [2] и поселился в Иорданской пустыне, где, как светлая звезда, блистал своею добродетельною жизнью. Там при реке Иордане он устроил обитель. Во время его пребывания в Палестине, в царствование Маркиана и Пульхерии [3], был в Халкидоне четвертый вселенский собор святых отцов против нечестивого Диоскора, патриарха Александрийского, и архимандрита Евтихия, учивших, что во Христе только одно естество — Божеское; святые отцы осудили их. После появились некоторые еретики, хулившие собор и утверждавшие, будто на нем отвергнуты догматы истинной веры и восстановлено учение Нестория [4]. Таков был один инок Феодосий, зараженный нечестием Евтихия. Пришедши в Иерусалим, он смутил всю Палестину, прельстив не только простых людей, но даже многих святых и царицу Евдокию, вдову царя Феодосия Младшего, жившую в то время в Иерусалиме. С помощью последней и многих им совращенных палестинских иноков он согнал блаженного Ювеналия, патриарха Иерусалимского, с престола и сам занял его. Оставшиеся верными правоверию много терпели от лжепатриарха Феодосия и уходили в самую глубь пустыни. Первый удалился преподобный Евфимий Великий [5]; за ним последовали и другие святые отцы. В это время, по попущению Божьему, совращён был и преподобной Герасим, но скоро раскаялся, как пишет Кирилл Иерусалимский [6] в житии преподобного Евфимия. Был тогда, говорит он, в Иорданской пустыни один отшельник, недавно пришедший из Ликии, по имени Герасим. Он прошел все уставы иноческого жития и доблестно боролся с нечистым духом; но, побеждая и прогоняя невидимых бесов, он был прельщен видимыми бесами — еретиками и впал в ересь Евтихия. В это время слава добродетельной жизни Евфимия распространилась повсюду. К нему и пошел преподобной Герасим в пустыню, называемую Рува, и поселился там надолго. Насытившись сладостью поучений и вразумлений святого, он отвергнул лжеучение еретиков, обратился к правой вере и горько каялся в своем заблуждении. Так рассказывает Кирилл. Наконец святейший Ювеналий снова занял патриарший престол: благочестивый царь Маркиан послал схватить лжепатриарха Феодосия, чтобы отдать его под суд за его дела. Но Феодосий, узнав об этом, бежал на Синайскую гору и скрылся, неизвестно куда. Таким образом в Иерусалиме и во всей Палестине вновь воссияла правая вера, и многие, совращенные в ересь, снова обратились к благочестию. Также и царица Евдокия, познав свое заблуждение, воссоединилась к православной церкви.
Обитель преподобного Герасима отстояла от святого града Иерусалима на расстоянии 35 стадий, а от реки Иордана на одну стадию. Сюда он принимал вновь поступающих, а прошедшим искус давал отшельнические келлии в пустыне. Всего у него было не менее 70 пустынножителей, для которых преподобный Герасим установил следующий устав. Пять дней в неделе каждой проводил в своей уединенной келлии в молчании, за какой-либо работой, вкушал немного сухого хлеба, принесенного из монастыря, воды и кореньев. В эти пять дней не позволялось есть ничего варёного и даже не допускалось разводить огонь, чтобы и мысли не было о варении пищи. На субботу и воскресенье все приходили в монастырь, собирались в церковь на божественную литургию и причащались пречистых и животворящих Христовых Таин, потом на трапезе вкушали варёной пищи и немного вина во славу Божию и представляли настоятелю работу, исполненную в продолжении пяти дней. В воскресенье после полудня снова каждой удалялся в свою уединенную келлию в пустыню, взяв с собою немного хлеба, кореньев, сосуд с водой и финиковые ветви для плетения корзин. Нестяжание и нищета была у них таковы, что никто из них ничего не имел кроме одной ветхой одежды, рогожи для спанья и малого сосуда с водой. Настоятель даже запретил им, выходя из келлии, затворять дверь, чтобы всякий мог войти и невозбранно взять, что хотел, из этих убогих вещей. И вот они жили по апостольскому правилу «единое сердце и едина душа», и никто не называл ничего своим, но всё было общее. Рассказывают, что некоторые из пустынников просили у преподобного Герасима позволения зажечь иногда ночью свечу для чтения, или развести огонь, чтобы в случае нужды согреть воду. Но святой Герасим говорил им на это:
— Если хотите иметь огонь в пустыне, то приходите жить в монастырь с вновь поступающими: я, пока жив, никогда не попущу, чтобы у пустынножителей был огонь!
Жители города Иерихона, услышав о таком строгом подвижничестве под руководством святого Герасима, приняли за правило каждую субботу и воскресенье приходить в обитель преподобного и приносить в изобилии пищи, вина и всего потребного для монастыря.
Преподобный Герасим так строго соблюдал посты, что в святую и великую четыредесятницу совершенно ничего не вкушал до самого Светлого дня и подкреплял свои телесные и душевные силы только причащением Божественных Таин. У этого благочестивого наставника подвизался и блаженный Кириак, как о том написано в житии его: «Дружелюбно приняв пришедшего к нему Кириака и провидя в нем Божественную славу, преподобный Евфимий сам облек его в схиму и послал на Иордан к святому Герасиму. Святой Герасим, видя юность Кириака, приказал ему жить в монастыре и нести послушания. Готовый исполнить всякую работу, Кириак целый день проводил среди монастырских трудов, а всю ночь стоял на молитве, иногда только предаваясь сну на короткое время. Он наложил на себя пост и только через два дня вкушал хлеба и воды. Видя такое воздержание Кириака, не смотря на юные годы его, преподобный Герасим изумлялся и полюбил его. Святой Герасим имел обычай на Четыредесятницу уходить в отдаленнейшую часть пустыни, называемую Рува, где некогда жил преподобный Евфимий; любя блаженного Кириака за его великое воздержание, он брал его с собою, и там Кириак каждую неделю причащался Святых Таин из рук святого Герасима, пребывал в безмолвии до Вербного воскресенья и возвращался в обитель, получив великую пользу душевную».
Через некоторое время преставился преподобный отец наш Евфимий, и об его кончине преподобный Герасим узнал, находясь в своей келлии: он видел, как Ангелы Божии радостно возносили на небо душу преподобного Евфимия. Взяв с собою Кириака, он пошел в обитель Евфимия и нашел его уже умершим. Предав погребению честное его тело, он возвратился вместе с любимым учеником своим Кириаком в свою келлию.
Великому угоднику Божию Герасиму даже бессловесный зверь служил, как разумный человек, как пишут в Лимонаре [7] блаженные отцы Евират и Софроний Софист: «пришли мы в обитель отца Герасима, отстоящую на расстоянии одного поприща от Иордана, и жившие там иноки рассказывали нам об отце Герасиме. Однажды шел он по Иорданской пустыне и встретил льва, показывавшего ему свою ногу, опухшую и наполненную гноем от вонзившегося шипа. Лев кротко глядел на старца и, не умея выразить свою просьбу словами, умолял об исцелении своим смиренным видом. Старец, видя льва в такой беде, сел, взял ногу зверя и вытащил из нее шип. Когда вытек гной, он хорошо очистил рану и обвязал платком. Исцелённый лев с тех пор не покидал старца, а ходил за ним, как ученик, так что святой Герасим дивился уму и кротости зверя. Старец питал его, давая ему хлеб или иную пищу. У иноков был осёл, на котором они привозили для братии воду из святого Иордана. Старец поручил льву сопровождать осла и охранять его, когда тот пасется на берегах Иордана. Случилось однажды, что лев отошел от пасшегося осла на значительное расстояние и уснул на солнце. В это время шёл мимо с верблюдами один человек из Аравии и, увидев, что осёл пасется один, взял его и увел с собою. Проснувшись, лев стал искать осла и, не нашедши его, с унылым и печальным видом пошел в обитель к отцу Герасиму. Старец подумал, что лев заел осла, и спросил:
— Где осёл?
Лев стоял молча, опустив глаза вниз, как человек. Старец тогда сказал:
— Ты его заел! Но благословен Господь, ты не уйдешь отсюда, а будешь делать для обители всё то, что делал осёл».
По повелению старца с тех пор на льва стали навьючивать, как прежде на осла, бочонок, мерою в четыре меха [8], и посылать на Иордан за водой для монастыря.
Однажды пришел к старцу помолиться один воин и, увидев льва, носящего воду, сжалился над ним. Чтобы купить нового осла, а льва освободить от работы, он дал инокам три золотые монеты. Осёл для монастырской службы был куплен, а лев освобожден от работы.
Через некоторое время купец из Аравии, уведший осла, пошел в Иерусалим с верблюдами продать пшеницу; с ним был и осёл. Около Иордана с караваном случайно встретился лев; узнав осла, он зарычал и бросился к нему. Купец и его спутники в ужасе убежали, а лев, схватив узду зубами, как делал прежде, повел осла с тремя привязанными один за другим верблюдами, обремененными пшеницей. Выражая рёвом свою радость, что нашел потерянного осла, лев привел его к старцу. Преподобный старец тихо улыбнулся и сказал братии:
— Напрасно мы бранили льва, думая, что он заел нашего осла.
Льву дано было имя «Иордан». После этого он часто приходил к старцу, принимал от него пищу и не отлучался из обители более пяти лет. Когда преподобный отец Герасим отошел ко Господу [9] и был погребен братиею, по устроению Божьему, лев тогда не оказался в обители, а пришел через некоторое время и стал искать своего старца. Отец Савватий и один из учеников отца Герасима, увидев льва, сказали ему:
— Иордан! Старец наш оставил нас сиротами: отошел ко Господу!
Они стали давать ему пищу, но лев пищи не принял, а озирался во все стороны, ища преподобного отца Герасима, и скорбно рычал. Отец Савватий и другие старцы гладили его по спине и повторяли:
— Отошел старец ко Господу, оставил нас!
Но этими словами они не могли удержать льва от вопля и скорбного рычания, и чем больше они старались утешить его словами, тем печальнее он рычал, и голосом, и лицом, и глазами выражая скорбь, что не видит старца. Тогда отец Савватий сказал:
— Если не веришь нам, то иди с нами; мы покажем тебе место, где покоится старец.
И пошли с ним в гробницу, где был погребен преподобный Герасим. Гробница находилась около самой церкви. Став над гробницей, отец Савватий сказал льву:
— Вот здесь погребён наш старец.
И, преклонив колена, стал плакать. Услышав это и увидев, что Савватий плачет, лев ударялся головой о землю и страшно ревел. Сильно рыкнув, он умер над гробницей старца. Не мог ничего выразить лев словами, но всё-таки, волею Божией, прославил старца и при его жизни, и после смерти, показав нам, как послушны были звери Адаму до его грехопадения и изгнания из рая.
Так повествуют Иоанн и Софроний. Из этого рассказа видно, как преподобный Герасим был угоден Богу, работая во славу Его от юности до старости. Ко Господу он и отошел в жизни вечной, где со святыми славит Отца и Сына и Святого Духа во веки. Аминь.
Кондак, глас 4:
Возгоревся рачением горним, жестость пустыни Иордановы, паче всех мира сладких предпочел еси. Отонудуже повинуся тебе зверь даже до смерти отче, послушне и жалостне на гробе твоем скончася, прославльшу тя тако Богу: к Немуже моляся, и о нас отче Герасиме поминай.
Страдание святых мучеников Павла и сестры его Иулиании и прочих с ними
Римский император Аврелиан [1] издал повеление по всей империи, чтобы все христиане приносили жертвы богам. Сопротивляющихся сему повелению приказано было лишать жизни в жестоких мучениях. Сам царь, пройдя Исаврию, прибыл в Финикийский город Птолемаиду [2], дабы принудить там всех христиан к принесению идольской жертвы. При въезде царя в город находились блаженный Павел с сестрою Иулианией. Павел, видя въезжающего царя, осенил лице свое крестным знамением и сказал Иулиании:
— Дерзай, сестра моя, и не устрашись, ибо великое бедствие приходит на христиан.
Аврелиан, увидав, что Павел перекрестился, повелел взять его и держать в оковах до утра. Утром, приказав поставить себе трон на видном месте, царь сел в присутствии всего народа и приказал привести на мучение блаженного Павла. Когда его привели, царь сказал:
— Дерзкий человек, как ты осмелился, во время въезда моего в город, сделать на лице своем христианское знамение? Разве ты не слыхал о нашем царском указе, изданном против христиан?
Блаженный Павел ответил царю:
— Я слышал твой указ, но нас, христиан, никто и никогда не может так устрашить, чтобы мы ради страха решили отречься от истинного Бога и перестали исповедывать веру во Христа Сына Божия. Мучения, причиняемые нам тобою, кратковременны, тогда как муки, назначенные по нелицемерному суду Божию, будут вечны, равно как и прославление, которое дает Бог христианам, также вечно. Кто же из нас будет настолько безумен, что оставит живого Бога и поклонится глухим и немым идолам? Сам Спаситель наш Иисус Христос в Евангелии говорит: «Кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным» (Мф. 10:33).
Аврелиан сказал Павлу:
— Вижу, что долго я терплю твои дерзкие слова, подойди и принеси жертву богам, дабы я не предал тебя жестокой смерти.
Блаженный Павел снова сказал:
— Я не знаю иного Бога, кроме Господа нашего Иисуса Христа, Коему с детства служу в чистоте сердца.
Тогда царь Аврелиан сказал воинам:
— Повесьте его и жестоко мучьте, пока не придет его Христос и не освободит его из ваших рук.
Воины тотчас привели в исполнение царское повеление: повесивши блаженного Павла нагим на дереве, они мучили его. А святой громким голосом молился Богу:
— Господи Иисусе Христе, Истинного Бога Отца Истинной Сын, рождества Коего никто не может уразуметь, ни Ангелы, ни Архангелы, ни престолы, ни господства, ни начала, ни власти, ни силы, ни херувимы, ни серафимы [3], а только Один Бог Отец, — помоги мне смиренному и отверженному Твоему рабу и избавь меня из рук Аврелиана.
По молитве его, Господь Иисус Христос облегчил его жестокие мучения, так что святой не чувствовал боли от причиненных ему ран. В это время святая невеста Христова Иулиания, увидав, что брат её предан мучениям, пришла на судилище и громко сказала мучителю:
— Мучитель Аврелиан, за что ты так жестоко мучишь моего невинного брата?
Разгневанной её словами, Аврелиан сказал слугам:
— Откройте голову сей женщины, и бейте ее по лицу, дабы она не говорила с нами так дерзко, а нечестивого мужа мучьте еще суровее, и увидим, защитит ли и поможет ли ему Христос.
Блаженная Иулиания, насмеявшись над царскими словами, сказала:
— Удивляюсь я, как ты, царь, безумствуешь и не разумеешь силы Христа, облегчающего мучения призывающих Его с верою.
Аврелиан, обратившись к стоящим вокруг него, сказал:
— Моя кротость, с которою говорю с этой женщиной, приводит ее в бешенство.
И посмотрев яростно на святую, сказал ей:
— Приблизься к богам и поклонись им, ибо не избегнешь моих рук.
Но святая Иулиания с твёрдостью отвечала:
— Я не боюсь твоих мук, и не обращаю внимания на твои угрозы, ибо есть на небе Бог, Которой может избавить нас от твоих нечестивых рук. Предай меня всем мучениям и увидишь помощь, оказанную мне среди них Господом моим Иисусом Христом.
Тогда Аврелиан с хитростью стал говорить святой:
— Вижу твою красоту и ради неё хочу пощадить тебя; умоляю тебя послушаться моих увещаний и принести жертву богам; я сделаю тебя своею законною женою, и ты во все время нашей жизни будешь царствовать вместе со мною. Твоему брату я дам большую награду за его страдания и почту его высшим саном.
В ответ на лукавые слова святая Иулиания, возведя свои глаза к небу и осенив свое лице крестным знамением, засмеялась.
— Своим смехом, — сказал Аврелиан, — ты оскорбляешь мою великую снисходительность к тебе.
Но святая отвечала:
— Нет, я не оскорбляю тебя, а радостно засмеялась потому, что созерцаю сейчас духовными очами божественную красоту моего небесного Жениха, восседающего на Своем святом престоле и желающего спасения всех людей. Он говорил мне, чтобы я добровольно совершила подвиг страданий, а тебя, лукавого и пустословного человека, презирала, так как ты, хотя и называешься царём, но покланяешься дереву и камню.
Такой ответ мученицы привел Аврелиана в сильную ярость, и он сказал воинам:
— Повесьте эту женщину и жестоко мучьте ее, дабы она уразумела, что находится на царском суде.
Когда воины начали мучить святую, то брат её, святой Павел, взглянул на нее и сказал ей:
— Не страшись мучений, сестра моя, налагаемых мучителем, и не бойся его угроз, ибо, немного пострадавши здесь, получим вечную награду у Христа Бога нашего.
Между тем Аврелиан говорил воинам, мучившим святую:
— Мучьте ее суровее, убеждая оставить гордость и безумие.
Святая Иулиания, мучимая без милосердия, услыхав царские слова, снова рассмеялась и сказала:
— Аврелиан мучитель! ты думаешь, что мучишь меня, но я при помощи Христа моего не чувствую мук.
На это Аврелиан сказал ей:
— Хотя ты и лжёшь, будто не чувствуешь мучений, но я преодолею твое упрямство и буду продолжать мучить тебя.
Святая сказала:
— Не оставит меня Господь мой Иисус Христос и не допустит быть побеждённой тобой, ибо Он помощник мне теперь и всегда и поможет мне до конца, дабы ты познал силу Его и мое христианское терпение. Тебя же Бог мой повелит мучить вечным негасимым огнём и потребует от тебя те человеческие души, которые ты погубил своими коварными прельщениями.
Слова святой привели Аврелиана в сильную ярость. Он повелел принести котёл со смолой и развести под ним сильный огонь. Когда смола в котле закипела, так что нельзя было подойти к нему, мучитель повелел бросить в котёл святых мучеников Павла и Иулианию. Брошенные туда, они, возводя глаза к небу, как бы одними устами молились:
— Господи Боже отец наших, Авраама, Исаака и Иакова, сошедший в Вавилонскую огненную пещь к Седраху, Мисаху и Авденаго и не допустивший им быть поврежденным от огня (Дан., 3 гл.), Ты, Владыка Иисус Христос, непостижимый свет, Отчее таинство и прославление, денница Бога Вышнего, воплотившийся ради наших грехов и живший с людьми, желающий спасти души, которые враг наш диавол дерзновенно прельстил, расточил и низвел в преисподнюю, подобное чему и теперь совершает ученик его Аврелиан, — Ты, Господи, избавь и нас от сего тяжкого мучения.
Во время этой молитвы страдальцев, клокотавшая смола обратилась в холодную воду, и все предстоящие дивились силе Бога и прославляли Его. Аврелиан же, обезумевший от гнева, не прославил Бога, но, думая, что это волшебство, повелел вынуть святых из котла, в котором не осталось и запаха смолы, а была холодная вода. Когда мученики были вынуты, Аврелиан сказал им:
— Вы думаете, что присутствовавшие здесь и видевшие всё происходившее люди, обольщенные вами, поверят, что Бог вспомнил о вас, — а не вы силою волшебства остудили котёл? Клянусь моими богами, я сделаю так, что не поможет вам ваше колдовство, и вы от многих и долговременных мучений опалённые огнем, израненные и изнемогшие, против воли своей, принесете жертву богам.
Святой Павел отвечал на сии дерзкие слова:
— Никогда мы не оставим живого Бога, сотворившего небо и землю, освободившего нас от тьмы и избавившего нас из твоих рук; никогда, мучитель Аврелиан, ты не сможешь убедить нас поклониться вашим безгласным, бездушным и бесчувственным идолам. Предай нас, каким знаешь, мучениям, и в них познаешь силу нашего Бога.
Тогда Аврелиан повелел принести два железных одра, взять множество углей из народных бань и раскалить ими одры, потом положить святых мучеников нагими на раскалённых одрах и при этом поливать их растопленным свиным салом. Во время сего мучения Аврелиан говорил мученикам:
— Теперь я победил вашу волшебную силу и вы узнаете, кто такой Аврелиан, — пусть придет ваш Христос и поможет вам.
— Христос наш, — отвечала мучителю святая Иулиания, — уже с нами здесь и помогает нам и не допускает огню вредить нам, — ты же не видишь Его, ибо не достоин. Советую тебе оставить свое безумие и обратиться ко Христу. Если ты пожелаешь уверовать в Него, то Он примет тебя покаявшегося, ибо Он человеколюбиво и милостивно прощает грехи людские; а если ты не обратишься к Нему, то будешь предан вечному огню.
В это время два воина, видя, что святые, опаляемые на одрах, остаются неповрежденными огнём, громким голосом вскричали:
— Нет иного Бога, кроме небесного Бога, который помогает Павлу и Иулиании.
Царь, разгневанный за это на воинов, повелел немедленно усечь их обоих мечем. Он думал, что они подкуплены и взяли от христиан много золота, дабы не мучить жестоко святых. Когда повели сих воинов на казнь, святой Павел дал им такое наставление:
— Не бойтесь, — говорил он, — вы никогда не умрёте, но будете вместе со святыми наследниками Небесного Царствия.
Услыхав его слова, воины остановились и стали молиться:
— Владыка Господи Иисусе Христе! истинный Боже, Которого проповедают Павел и Иулиания, будь и с нами, ибо мы умираем, не совершив никакого злодейства.
После сих слов они были усечены мечем. Имена их — Квадрат и Акакий. По кончине сих воинов, были приставлены другие, чтобы опалять святых, лежащих на раскалённых одрах. Они сыпали соль, чтобы огонь сильнее разгорался; — но святые не чувствовали мучений и продолжали укорять мучителя. Посрамлённый бессилием против мучеников, Аврелиан повелел посадить их в темницу, наложить на их шеи тяжелые деревянные колодки, на ноги оковы, а на руки надеть железные обручи. В темнице мучитель повелел набросать на пол острых гвоздей, как колючий терновник и волчец на поле, и положить на них мучеников, чтобы они не только не имели никакого облегчения в страданиях, но еще сильнее бы мучились от гвоздей, раздирающих их тело. При этом мучитель приказал строго наблюдать, чтобы никто из христиан не приходил к ним и не подавал им пищи или питья. В полночь, когда святые лежали на острых гвоздях и молились, внезапно в темнице воссиял свет, явился Ангел Господень и сказал мученикам:
— Павел и Иулиания, рабы Господа Вышнего, встаньте и прославьте Бога!
Сказавши так, Ангел подошел и прикоснулся к веригам и оковам мучеников, — и тотчас узы поломались и спали с их тела, язвы их исцелились и они сделались вновь здоровыми. И вот они увидали два покрытых чистою пеленою стола, и приготовленную пред ними трапезу, полную всяких яств. Ангел сказал святым:
— Примите пищу, которую послал вам Иисус Христос.
Святые мученики Павел и Иулиания сели за трапезу и, взяв в руки хлеб, возвели свои очи к небу и благодарили Бога; потом они ели и пили посланное Господом и укрепились. Находившиеся в темнице узники видели, как воссиял свет, как святые, освобожденные от оков, сели на приготовленные им места за трапезу, ели и веселились. Они, в изумлении, подошли к ним, и сподобились быть участниками сей трапезы, уготованной невидимою рукою. Прославив Бога, являющего таковую милость Своим рабам, и, уверовавши в Него, они все сделались христианами.
На третий день император Аврелиан снова сел на судилище и, повелев привести к нему святых мучеников Павла и Иулианию, сказал им:
— Надеюсь, что подействовали на вас муки и вы, отказавшись от вашего безумия, теперь приступите к богам и принесете им жертву.
Святой Павел отвечал ему:
— Сие безумие — не отрекаться от Христа, пусть останется навеки у меня и у всех любящих Бога: «потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков» (1 Кор.1:25). «Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом, как написано: уловляет мудрых в лукавстве их» (1 Кор.3:19). И я действительно обезумел бы, если бы, отступив от Истинного Бога, поклонился вашим бесам.
Аврелиан снова пришел в ярость и повелел повесить обоих мучеников на дереве нагими и строгать их ребра железными когтями. Они же, преданные мучению, молились Богу:
— Господи Иисусе Христе, Сын Бога Живого, Свет христианства, вера незыблемая, явись нам и помоги и не оставь нас, ради Твоего Святого Имени.
По молитве их Спаситель, находясь около них невидимо, облегчил их страдания, и святые не ощущали мучений. Один из воинов, по имени Стратоник, поставленный с левой стороны святой Иулиании, чтобы строгать её ребра, пожалел её красоту и удерживался от строгания. Святая, уразумев его помышление, толкнула его левой ногой и сказала ему:
— Стратоник, исполняй приказание мучителя и не щади меня, ибо мне помогает Сам Царь мой Господь Иисус Христос, вечный Бог, Он охраняет мою душу и облегчает мои телесные мучения.
Стратоник, бросив орудие бывшее у нею в руках, побежал к месту царского суда и вскричал:
— Аврелиан, нечестивый мучитель! зачем ты предаешь так несправедливо на мучение христиан? Какое зло сделали сии люди, почитающие Истинного Бога? За что они так сильно страдают? Неужели только ради того, что почитают Христа, Владыку всех?
Услыхав его слова, царь пришел в ужасной гнев и в продолжение целого часа не мог говорить. Наконец проговорил:
— И ты, Стратоник, сделался участником в том же безумии! Что прельстило тебя? красота ли Иулиании, или ты был побежден её женскою речью?
Стратоник, подняв свои глаза к небу, увидал, что лица святых мучеников, висящих на мучении, светлы, как лица Ангелов Божиих. Тотчас, оградив себя крестным знамением, он подбежал к устроенному там нечестивому идольскому жертвеннику, опрокинул его и, попирая ногами, вскричал:
— И я христианин! делай со мной, мучитель, что хочешь.
Аврелиан сильно разгневался и повелел отсечь ему голову.
Когда Стратоник был приведен на место казни, то так помолился Богу:
— Господи Иисусе Христе, проповедуя Коего Павел и Иулиания остаются непобедимыми, сохраняемые Твоим Божеством, и посрамляют мучителя, молю Тебя — прими и мою душу в Твое небесное Царство, не отвергни меня только короткое время исповедывавшего Твое святое Имя пред мучителем Аврелианом.
После этой молитвы он был усечен мечем, а христиане, взявши его тело, спрятали. Святые же Павел и Иулиания были мучимы весь тот день и нисколько не изнемогли от мучений. Аврелиан, обратившись к Иулиании, сказал ей:
— Скверная и нечестивая женщина! как ты смогла во время мучений крестить сего воина? ты повинна в его смерти.
Святая отвечала:
— Я не прельщала его и невиновна в его смерти; Христос, избравший меня в невесту Себе, призвал к Себе сего воина как достойного, ибо если бы он не был достоин, то никогда не мог бы получить мученический венец. Ты сам будешь мучиться в пламени геенны, а его увидишь в Царстве Небесном. Тогда ты станешь бить себя в нечестивую грудь, видя, что некогда твой подчиненный, человек незначительный и тобою отверженный, поставлен выше тебя, и увенчан от Христа славою Небесного Царства. Ты тогда исполнишься великой печали и возопиешь, прося себе милости, но никогда ее не получишь.
После сего Аврелиан повелел прекратить мучения святых и снова заключить святых в темницу. Вечером в тот же день Аврелиан повелел перевести их из темницы в народную баню. Потом, призвав чародеев, волшебников и заклинателей гадов, повелел им принести всех каких они имели самых злых гадов: ехидн, аспидов и змей, и пустить их в баню, где были заключены мученики. Чародеи, исполняя царское повеление, собрали множество гадов и пустили их в баню к святым. Но гады ползали у ног святых мучеников и не вредили им, а святые бесстрашно воспевали и славословили Бога. В таком заключении в бане, вместе с гадами, святые находились три дня и три ночи; в четвертую ночь Аврелиан послал узнать, съедены ли гадами Павел и Иулиания. Когда посланные подходили к дверям бани, то услышали, что святые воспевают псалмы и славословят Бога. Желая лучше узнать, что делается внутри, посланные влезли на крышу бани и стали смотреть сверху в окошко. Они увидели яркий свет и святого Павла, сидящего вместе с своей сестрой, святой Иулианией. Около них стоял Ангел Божий и не позволял гадам прикасаться ко святым. Увидав сие, посланные пошли к царю Аврелиану и возвестили ему, что видели. Он на следующее утро снова сел на судилище и повелел чародеям и заклинателям взять гадов из бани, а мучеников привести к себе на суд. Чародеи, подойдя к дверям бани, начали посредством заклинаний призывать к себе гадов, но гады их не слушали. Когда же были открыты двери бани, тотчас все гады бросились на своих заклинателей и на других людей, пришедших с ними; ужаливши их смертельно, гады исчезли. После того как гады разбежались, пришли посланные мучителем и, взявши святых мучеников, привели к нему на суд. Мучитель, посмотрев на них и улыбнувшись, сказал:
— Я рад снова беседовать с вами, ибо надеюсь узнать от вас нечто великое. Клянусь богами, если вы скажете мне правду, то получите от меня многие и великие дары и будете знатными лицами в моем царстве. Скажите мне, — правда ли то, что я слышал от смотревших в окошко к вам в баню, будто владыка наш Аполлон пришел к вам и помог вам, защитив вас от гадов, и вы видели его лицо своими глазами?
Святой Павел отвечал царю:
— Мы не знаем Аполлона и никогда его не видали, ибо мы служим Истинному Богу, уготовавшему спасение Своим рабам. Твоя же душа смертельно погибла, ибо ты не желаешь познать истину и покаяться. Сильное бешенство от измышляемых тобой мучений довело тебя до того, что ты осмеливаешься хулить бесплотного служителя Божия, святого Ангела, коего Господь наш Иисус Христос послал к нам, дабы заградить уста гадов, и дерзновенно называешь его Аполлоном.
Слова мученика привели Аврелиана в сильный гнев, и он повелел бить святого Павла по лицу оловянными прутьями и при этом говорить ему:
— Как ты осмеливаешься отвечать так гордо и дерзко, — знай, что ты предстоишь пред царем.
После сего мучения Аврелиан повелел отвести святого Павла и приблизить к себе святую Иулианию. Мучитель сказал ей:
— Владычица моего сердца, Иулиания! умоляю тебя, не следуй безумию твоего брата; вижу, что ты девица рассудительная и с большим умом, поэтому послушай моего совета, и будешь со мной царицей, ибо я возьму тебя в жену себе и поставлю твои золотые статуи во всех городах империи.
Но святая отвечала царю:
— Ничем ты не прельстишь меня, нечестивый мучитель, не уловишь своею хитростью рабу Вышнего Бога и не сделаешь повинною вечной смерти. Хотя ты и желаешь, но не можешь лишить меня славы Христовой и Небесного Царства.
Тогда Аврелиан повелел отвести святую от судейского места и снова подвести к себе святого Павла, кому он стал так говорить:
— Вот, Павел, сестра твоя Иулиания дала нам обещание принести жертву богам, ради сего я хочу взять ее в жену себе и она будет владычицею всего моего царства. Убедись и ты, и исполни мое повеление принести жертву богам: ты будешь моим другом и получишь в награду высокую должность.
Но святой Павел ответил на сии лукавые слова:
— Воистину ты солгал, будто моя сестра отступила от пречистого и бессмертного своего Жениха-Христа, и стала подругой тебя, скверного и тленного, и твоих бесов. Но не удивительно, что ты солгал, ибо имеешь отцом диавола, который есть отец лжи (Иоан.8:44); научившись от него лгать, ты и делаешь то же, что он, и не можешь никого прельстить иначе, как только ложью. Но напрасно ты трудишься, ибо нас не прельстишь твоею лживою хитростью, хотя бы и обещал нам царство всего мира.
Разгневанный таким ответом мученика, Аврелиан сказал ему:
— До каких пор ты будешь так дерзко говорить с нами, бессмысленный человек? Клянусь богами, что буду мучить вас всякими муками, и никто не сможет освободить вас из моих рук.
Сказав так, царь повелел развести большой костер, принести четырнадцать железных палок и раскалить их на огне; затем он велел связать святому Павлу руки и ноги, просунуть раскаленную палку между рук и ног, вкопать его в землю, и раскалёнными палками бить его двум воинам попеременно. Повеление было исполнено. Иулианию же мучитель повелел отвести в дом блуда и там предать осквернению. Услыхав такое повеление, многие из народа поспешили туда, перегоняя друг друга, дабы вперед войти к ней, возбужденные, как кони, её красотою. Когда святая была приведена в дом блуда, явился ей Ангел Господень и сказал:
— Не бойся, Иулиания, ибо Господь Иисус Христос, Коему ты служишь, послал меня охранять тебя, дабы прославилось святое имя Его среди боящихся Его.
И стал Ангел поражать слепотою распутников, кои хотели прикоснуться ко святой, отрясая их, как пыль, от ног Христовой невесты, так что они не могли приблизиться к ней, шли ощупью и натыкались на стены. Видя сие чудо, народ как бы одними устами громогласно вскричал:
— Велик Бога Павла и Иулиании, везде спасающий и охраняющий боящихся Его!
Ослепленные же развратники, преклонив свои колена, взывали ко святой:
— Иулиания, раба Вышнего Бога, согрешили мы пред тобой, желая осквернить тебя, но ты, как служительница благого Бога, прости нам, и помолись за нас Христу Твоему, да дарует нам прозрение.
Святая милосердовала о них, взяла немного воды и возведя глаза свои к небу, стала так молиться Богу:
— Иисусе Христе, Истинный Бог, Спаситель всех людей, услышь меня, рабу Свою, и покажи ныне знамения и чудеса, каковые Ты творишь людям, даруй сим прозрение, дабы они прославили Твое святое Имя.
Помолившись, святая окропила водою всех ослепших, и они тотчас прозрели; исцеленные пали на землю, возблагодарили Бога и, придя в христианский храм, покаялись в своих грехах и сподобились святого крещения. Между тем воины, по повелению царя, продолжали мучить святого Павла, без пощады нанося ему удары железными, раскаленными в огне палками, причем и слуги и палки часто переменялись. Среди этих страданий святой воззвал к царю:
— Аврелиан, нечестивый мучитель, какое зло я сделал, что ты так жестоко и безбожно мучаешь меня? Но воистину Владыка мой Иисус Христос облегчает мои страдания, а тебя ждет вечный огонь, уготованный тебе и диаволу, научающему тебя против нас.
Аврелиан, желая опечалить святого, сказал:
— Павел, где твоя сестра Иулиания? ты думаешь, что она девица; а она сегодня предана на поругание в дом блуда.
Святой Павел отвечал на сию хулу:
— Верую, что мой Бог, облегчающий мои страдания и избавляющий меня от твоих лукавых злоумышлений, защитит и сестру мою и сохранит ее непорочною от всякой скверны, и пошлет с неба своего Ангела охранять ее.
Спустя немного времени, Павел снова сказал:
— Вот возвращается моя сестра беспорочною, сохранившею свое девство, и идет видеть мои страдания и мои раны.
Так говорил святой потому, что прозорливыми очами видел все, что случилось со святой Иулианией. Мучитедь приказал возвратить святую. Когда святая Иулиания снова была приведена на судилище и святой Павел увидал ее, то исполнился великой радости, и встретил сестру со светлой улыбкой. Аврелиан спросил святую:
— Иулиания, насладились ли любодеи твоей красотой?
Святая отвечала:
— Моя радость, красота и всё украшение мое — Христос, Который послал Своего Ангела и сохранил меня, Свою смиренную рабу: я на Него возложила свое упование и прославляю Его Пресвятое Имя, ибо Он Бог Истинный, совершающий чудеса, и нет другого Бога кроме Его Одного.
Повелев прекратить мучение святого Павла, царь распорядился, чтобы выкопали яму, глубиною в три сажени, наполнили ее дровами и зажгли их. Когда дрова совершенно сгорели, и в яме осталось множество раскаленных углей, мучитель повелел бросить туда святых мучеников, Павла и Иулианию. Но они сами пошли к огненной яме, благословляя Бога и призывая Христа Спасителя, помощника своего. Придя к яме, мученики осенили себя крестным знамением и бросились в огонь. Находясь в огне, они воспевали и прославляли Господа, ибо Ангел Господень сошел с неба, ослабил силу огня и разметал угли, а мучеников сохранил целыми и нисколько неповрежденными. Святые стояли в яме и воспевали:
— Благословен Бог, царь веков, что помянул наше смирение и Сам угасил пламень огненный, простив наши грехи, по Своей великой благости; Ты сохранил нас недостойных целыми и неповрежденными от ярости Аврелиана мучителя.
Весь народ слышал пение святых, и многие язычники, увидав славу Божию, умилились сердцем и, отвергнув идолов, уверовали во Христа. Царь повелел находящихся в яме святых закидать камнями. Но внезапно появилась молния и послышался сильный гром, явилось огненное облако, из которого вышел огонь на землю и с неба был слышен голос:
— Аврелиан, ты пойдешь в геенну огненную, уготованную тебе и твоему отцу — диаволу.
Аврелиан и весь народ пришел в страх, и мучитель повелел извлечь святых из ямы и посадить в темницу. Они же прославляли Бога за все чудеса, какие сотворил Бог ради них. Спустя семь дней Аврелиан снова сел на судилище и повелел жрецам принести всех идолов, каких они имели, золотых, серебряных, украшенных дорогими каменьями и постлать под их ногами свою царскую порфиру. Потом, призвав святых мучеников Павла и Иулианию, с великою яростью сказал им:
— Приступите теперь и поклонитесь богам, ибо не избегнете моих рук.
Святой Павел, посмеявшись над его словами, сказал ему:
— Никогда, мучитель, мы не оставим Бога, сотворившего небо и землю, не надейся склонить нас когда-нибудь к идолопоклонству.
Тогда Аврелиан сказал мученику:
— Достойный жестокой смерти, ты думаешь, что сии суть идолы; разве ты не разумеешь находящейся в них силы?
Святой Павел отвечал:
— Зевс, которого ты называешь богом, был волшебник, исполненный страсти и самый невоздержанный блудник. Он, видя красивых женщин и девиц, прельщал их волшебством различным способом, иногда обращаясь в быка, иногда в птицу, в орла или лебедя, иногда в золото, и прельстив таким образом и осквернив множество лиц, он называется ими богом и почитается. Но не буду по порядку перечислять всех его блудных, бесстыдных и беззаконных дел, ибо вижу, что ты гневаешься, слушая мои слова, — тем не менее я не боюсь твоего гнева, но, чтобы не соблазнить слышащих сие, умолчу о прочем. Другой ваш бог — Аполлон. Он не от прелюбодеяния ли рожден одной женщиной, по имени Латоной, которая родила его между двух деревьев? Сей Аполлон также сотворил много непотребства, подражая своему отцу Зевсу. Подобным образом и знаменитой ваш бог Дионис разве не рожден от прелюбодеяния Семелою, дочерью Кадма? [4]
— Лжешь, дерзкий! — вскричал Аврелиан, — Дионис рожден от Юноны, матери богов.
Святой Павел рассмеялся и сказал:
— Может быть богом рожденный женою? может ли стать кто-нибудь богом, не будучи им прежде? имеет ли бог жену и может ли рождать от жены детей?
Аврелиан, разгневавшись на такой ответ, сказал святому:
— Нечестивый и дерзкий человек! Доколе ты будешь лукавыми словами порицать и хулить наших богов? Разве ваш Христос, Коего вы называете Небесным Богом, не рожден от жены?
Святой Павел ответил хулителю:
— Хотя ты и недостоин знать тайну Божественного Откровения, но дабы не прельстились твоими словами стоящие вокруг тебя, необходимо хотя кратко рассказать о том, о чем ты спрашиваешь. Бог в начале сотворил небеса и землю и всё, что на них находится, моря и всё, что в них; создал также и человека, по образу Своему и по подобию, чистым, не имеющим никакого греха, праведным, благочестивым и поселил его в раю, полном всякого блага, создав из ребра его и помощницу ему. Но отец ваш диавол, завидуя такому блаженству людей, соблазнил Еву и чрез нее довел и Адама до преступления против заповеди Божией. Адам и Ева были изгнаны из рая, родили сыновей и дочерей, от которых весь мир наполнился людьми, — и весь род человеческий подлежал смерти, чрез вошедший в мир грех, так что все праотцы наши и праведные низводились в ад наравне с грешниками: «смерть царствовала от Адама до Моисея и над несогрешившими подобно преступлению Адама, который есть образ будущего» (Римл. 5:14), как говорит Христов Апостол Павел. Ради сего Отец Небесный, Всемогущий Бог, милосердовав о человеческом роде и восхотев помочь ему, послал Сына Своего принять плоть человеческую, спасти Адама и заключенных вместе с ним в оковах ада. Сей Сын Божий есть Отчее Слово, рожденное от Отца прежде всех веков, Его Мудрость и Сила и Десница, о воплощении Коего благовестил Архангел Гавриил Пресвятой Деве, происходившей из пророческого и царского рода; в Ее пречистую и освященную утробу невидимо вселился Сам Бог, т. е. Отчее Слово, приняв на Себя плоть, когда говорил к Ней Ангел: «радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами. Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (Лк.1:28, 35). И родился от непорочной Девы Сын Божий, Слово Отчее, облекшийся в плоть, как бы в ризу, ради спасения людей. Никто не может видеть Истинного Бога, ибо Бог как Огонь, всё истребляющий; не может человек, живущий на земле, видеть Лицо Божие и остаться живым. Посему наш Бог, воплотившись, родился и как младенец питался молоком, будучи совершенным по Божеству. Он был отроком, юношей, возросший плотью в совершенного человека, поживший с людьми тридцать три года, обходя города, страны и селения, оказывая всем благодеяние и избавляя нас, побежденных и плененных диаволом. Потом Он добровольно был распят на кресте, дабы даровать спасение миру, погибавшему от диавольского лукавства, и умер плотью, сошел во ад вместе с святою душей своей и сокрушил медные врата, сломал железные запоры и вывел из тьмы и сетей диавольских души святых и возвел их в горние страны. В третий день Он воскрес из мёртвых вместе с Своею плотью, явился ученикам, Своим Апостолам, и иным многим истинно веровавшим в Него, ел и пил с Апостолами сорок дней, потом вознёсся на небо и сел одесную Бога Отца Своего с Своею плотью. Теперь диавол в муках сокрушается, ибо Христос Бог повергнул его под ноги христианам, дабы попирали его входящие в Царство небесное, коего ты чужд, а будешь в вечном геенском огне, наследии отца твоего диавола.
Выслушав все это, Аврелиан изменился в лице от ярости, заскрежетал зубами и вскричал:
— Дерзкий и скверный человек! я терпеливо выслушал твои лукавые слова, оскорбляющие нас и хулящие богов. В последний раз говорю вам: если не принесете жертвы богам, я предам вас лютой смерти.
Святые Павел и Иулиания громко воскликнули:
— Мы христиане и имеем надежду на Христа, твоим богам не поклонимся, и бесам твоим не послужим, мучений же твоих не боимся, сколько бы ты не изобретал их для нас. Ибо мы веруем в Бога и надеемся, что ты будешь побежден нами, как и диавол побежден Христом, укрепляющим нас и разрушающим твои злобные измышления.
Тогда Аврелиан повелел привязать святого Павла к дереву и огнём опалять ему лице, а глашатаю возглашать:
— Не говори дерзких слов царю и не порицай богов.
Видя истязание брата, святая Иулиания вскричала:
— Нечестивый мучитель! какое зло сделал мой брат, что ты предал его такому жестокому мучению?
Аврелиан повелел привязать также и святую Иулианию и мучить ее, опаляя огнем ее лицо; при этом он сказал Иулиании:
— Бесчестная, смирись, как подобает женщине.
Святая ответила ему:
— Аврелиан, я послушаю тебя, приказывающего мне, женщине, смириться, но страшусь Христа, Бога Живого, сущего пред моими глазами; я не могу оставить Его и не поклонюсь бесам.
Аврелиан, видя, что он посрамлён святыми мучениками, сильно разгневался, и снова повелел опалять и жечь тела мучеников. Весь народ, видевший таковое страдание святых, вскричал:
— Царь Аврелиан, ты несправедливо судишь и мучишь их за то, что они не хотят принести жертву богам; ты дашь за них ответ по смерти.
Аврелиан, испугавшись, чтобы в народе не произошло какого-либо волнения, отдал приказание обезглавить святых мучеников и бросить их тела на съедение псам, зверям и птицам. И повели святых на смерть. Они радовались и веселились и воспевали: «но Ты спасешь нас от врагов наших, и посрамишь ненавидящих нас» (Пс. 43:8).
Когда их привели за город, на место усекновения, то святой Павел стал просить воина отсечь главу сначала святой Иулиании, ибо боялся, как бы она не устрашилась, смотря на усечение его главы. Святая Иулиания, осенив себя крестным знамением и радуясь, протянула свою шею, и была усечена мечем. Святой Павел, увидя, что сестра его скончалась мученическою смертью, возвел свои глаза к небу и возблагодарил Бога, — потом и сам, оградив себя крестным знамением, протянул шею и был усечён мечем. Святые тела мучеников остались за городом непогребёнными, ибо, по повелению царя, невдалеке были поставлены воины стеречь, чтобы христиане не взяли их. На место казни прибегали псы, но не прикасались к телам мучеников; также прибегали волки и также не прикасались к телам, но даже охраняли их, неотступно находясь при них; прилетали хищные птицы, но не опускались на честные тела, они летали над ними, охраняя их и не давая сесть на них мухам. Так продолжалось семь дней и ночей, после чего воины известили о сем Аврелиана. Он, выслушав их, сказал:
— Как сильно волшебство христиан! мы не могли победить их даже и по смерти.
И повелел Аврелиан воинам уйти со стражи, но не днём, а ночью, дабы не быть в посмеянии у христиан.
При наступлении дня, христиане, увидав, что стражи нет, взяли многострадальные тела святых мучеников Павла и Иулиании и с честью погребли их. Господу нашему Иисусу Христу, царствующему вместе со Отцом и Святым Духом слава и честь, всегда, ныне и во веки веков. Аминь.
Житие преподобного отца нашего Иакова Постника
В стране финикийской [1], близ города Порфириона [2], жил отшельник, по имени Иаков, который, оставив суету сей временной жизни и приняв иноческий образ, пребывал в пещере в течение пятнадцати лет. Иаков весьма преуспел в постнических подвигах и сделался столь великим в добродетелях и угодным Богу, что сподобился от Него власти над бесами и именем Спасителя нашего Иисуса Христа совершал многие исцеления. Все люди дивились таковой его добродетельной жизни, и стекались к нему не только верующие, но и неверующие. Прозорливо узнавая, кто беседует с ним, боговдохновенной муж поучал их от Божественных Писаний и обращал к истинной христианской вере. Но исконный враг человеческого рода диавол, особенно враждующий против усердных служителей Христа, видя, что он посрамляется многими добродетелями и совершенною жизнью сего святого мужа, восстал против него своими кознями, желая изгнать святого мужа из тех мест. С этой целью он вошел в одного из неверующих самарян, живущих в городе Порфирионе, как некогда в Иуду, и научил его хлопотать об изгнании Иакова. Этот самарянин собрал многих единомышленников, родственников, друзей, знакомых, соседей и рабов, и пришел с ними в дом их нечестивого жреца. Там они устроили совет, как бы изгнать из пределов их страны Иакова, который обращает от их веры многих ко Христу. После долгого совещания, они придумали коварное средство. Призвав к себе одну блудницу, они дали ей двадцать золотых монет и обещали дать еще столько же, если она пойдет и склонит ко греху Иакова отшельника. Тогда бы они обвинили его и с бесчестием прогнали из своей страны, как блудника. Нанятая ими женщина пошла к Иакову и стуча в его двери, просила отворить ей и пустить ее внутрь. Когда же блаженный не отворил ей, она еще усерднее стучалась, досаждая ему многими мольбами. Наконец святой отворил дверь и, увидав стоящую женщину, подумал, что это привидение, а посему, оградившись крестным знамением, тотчас тщательно запер дверь и, возвратившись в келлию, стал лицом к востоку и с усердием молился Богу, чтобы Он отвел от него бесовское искушение. Между тем наступила полночь, а женщина не переставала стучаться; наконец она громко закричала святому:
— Помилуй меня, истинный раб живого Бога! Отвори мне дверь, дабы я не была пред твоей келлиею съедена зверями.
Преподобный Иаков, подумав, что уже полночь, а кругом множество зверей, хотя и неохотно, отворил ей дверь и сказал:
— Откуда ты пришла и чего здесь ищешь?
Женщина отвечала:
— Я из монастыря и по делу послана игуменьею в город, но вот, когда я возвращалась, меня настигла темная ночь, и я заблудилась и пришла сюда. Молю тебя, Божий человек, смилуйся надо мной и не допусти быть растерзанной зверями около твоих дверей, но разреши мне сию ночь остаться у тебя, пока не наступит день и я пойду своей дорогой.
Преподобный Иаков милосердовал о ней, ввел ее к себе и, предложив ей хлеб и воду, сам затворился во внутренней келлии, а ее оставил во внешней. Она, вкусивши хлеба, немного уснула. Потом, притворившись больною, начала горько плакать и стонать и, припав к двери внутренней келлии, молила преподобного помочь ей. Святой, посмотрев чрез окошко и увидев, что она заболела, недоумевал, что сказать ей или что сделать. Женщина же молила его:
— Умоляю тебя отче, — говорила она, — снизойди к моей немощи и огради меня крестным знамением, поелику у меня сильно болит сердце.
Святой, послушав ее мольбы, вышел к ней и тотчас, зажегши огонь и принеся святой елей, какой имел у себя, сел около нее. Держа свою левую руку на огне, святой, обмакнул правую руку в святой елей и прикоснулся телу женщины, то творя крестное знамение, то помазуя и согревая рукою ее сердце, ибо она жаловалась на сильную боль в сердце. Движимая нечистыми пожеланиями, женщина хотела и в святом возбудить похоть и склонить его ко греху, и потому говорила ему:
— Умоляю тебя, отец, еще помажь меня елеем и согрей рукой мое сердце, дабы совсем прекратились мои страдания.
Блаженный Иаков, будучи прост сердцем и незлобив, поверил словам женщины и исполнил, что она просила. Но, зная бесовское прельщение, воздвигающее брань против плоти, и боясь как бы от излишнего милосердия и соболезнования к женщине не привести свою душу к вечной погибели, в течение двух или трех часов держал свою левую руку на огне с твердостью претерпевая боль, до тех пор, пока не отвалились суставы пальцев. Так блаженный боролся с диавольским искушением, чтобы от нестерпимой боли ни один нечистый помысл не пришел ему на ум. Увидав, что сделал святой, женщина пришла в ужас. Она умилилась сердцем и, тотчас встав, припала со слезами к ногам святого, бия себя в грудь и восклицая:
— Горе мне окаянной и ослеплённой! горе мне, что я сделалась жилищем диавола.
Святой, видя, что она плачет, и слыша слова её, сильно удивился и сказал ей:
— Встань, женщина!
Поспешно подняв ее с земли и сотворив усердную молитву к Богу, он спросил:
— Поведай мне, что это значит? Зачем ты пришла ко мне?
Женщина, едва придя в себя, подробно рассказала святому всё, как нечестивые самаряне научили ее соблазнить святого, говорила, что сам диавол устроил это искушение, дабы уловить в плотский грех праведного мужа, подражающего своею жизнью бесплотным. Выслушав женщину, преподобный вздохнул и, пролив многие слёзы, воздал благодарение Богу; затем, поучив и благословив женщину, отослал ее к епископу Александру. Женщина, придя к церкви, исповедала все свои грехи пред епископом. Святитель, довольно поучив ее и видя, что она истинно покаялась, просветил ее святым крещением и отослал ее в женский монастырь. Так блудница сделалась невестою Христовою.
Потом, собрав всех христиан и свой клир, епископ изгнал из города всех самарян. После сего, придя к блаженному Иакову, епископ отеческими наставлениями еще более укрепил сего в его блаженной жизни. А женщина, бывшая раньше грешницей, своею жизнью угодила Богу и сподобилась получить власть над бесами.
Спустя немного времени дочь одного знатного и богатого человека, мучимая нечистым духом, стала призывать по имени святого Иакова. Родители её привели её к святому и молили его, чтобы он, милосердовав о юной девице, изгнал из неё нечистого духа. Святой, помолившись Богу о ней и возложив на нее руку, тотчас силою Божией изгнал из неё беса, и девица стала здоровою. Видя сие чудо, родители девицы возблагодарили Бога и, желая принести благодарность Божию человеку, принесли ему триста золотых. Но праведный муж не только не пожелал взять золото, а и не посмотрел на него, сказав:
— Не подобает ни покупать, ни продавать божественных даров, как и говорит Св. Писание: «больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте; даром получили, даром давайте» (Мф.10:8). Золото следует раздавать нищим, ибо, живя в пустыне, я не нуждаюсь в нем.
Сказав так, святой отослал обратно присланных с золотом людей. В той же стране был один юноша, расслабленный, по действу диавола, обоими ногами; родители принесли сего юношу к святому Иакову и просили его помолиться о нем Богу. Преподобный постился и молился три дня и исцелил расслабленного; потом, благословив его, повелел ему на своих ногах возвратиться в свой дом. Много и других, одержимых различными недугами, приходило к сему чудотворцу и все, по молитвам его, исцелялись и возвращались от него здоровыми. Угодник Божий, видя, что все его почитают, убоялся, дабы не впасть в тщеславие, и посему оставил пещеру и бежал, удаляясь от славы человеческой. Отойдя на сорок поприщ от города, он нашел при реке большую пещеру в скале и поселился там. Здесь он прожил тридцать лет, проводя в молитвах и слезах все дни и ночи. Питался он долгое время водорослями, растущими при реке, а потом устроил себе небольшой огород, где и работал часть дня, и питался от посеянных и возращенных плодов. Подвижническая жизнь святого Иакова так прославила его, что ради пользы душевной к нему приходили из двадцати или тридцати монастырей иноки и клирики. И не только духовные, но и множество мирских людей стали приходить к нему, получали наставление в добродетельной жизни, и, сподобившись благословения и молитв его, возвращались со многою пользой для души своей.
Такой великий муж, сподобившийся благодати Божией, впал, однако, в тяжкое прегрешение. Это произошло, вероятно, потому, что он стал много думать о своей святости и богоугодной жизни и считать себя великим подвижником. Начало его падения было таково. Исконной враг рода человеческого, диавол, завидующий проводящим жизнь богоугодно и непрестанно копающий для них ров погибели, вошел в отроковицу, дочь одного богача, и стал мучить ее, призывая её устами имя Иакова и говоря:
— Не войду из неё, если не отведете меня к Иакову пустыннику.
Родители отроковицы, взявши ее, ходили с нею по монастырям и пустыням долгое время, отыскивая святого отца Иакова. Найдя, наконец, его, они пали к ногам его и стали умолять его:
— Помилуй нашу дочь, ибо она сильно страдает от нечистого духа; вот уже двадцатый день, как она не принимает ни пищи, ни питья, но, испуская вопли, терзает себя и призывает твое имя.
Святой, став на молитву, столь усердно помолился о ней Богу, что даже самое место, где он стоял, потряслось. По окончании молитвы Иаков дунул на отроковицу и сказал нечистому духу:
— Именем Господа нашего Иисуса Христа повелеваю тебе: выйди из сей отроковицы.
И тотчас диавол, как бы опалённый огнём, вышел из девицы. Она же упала на землю и долгое время оставалась безгласною. Но святой Иаков снова помолился Богу, взял ее за руку и, подняв с земли, отдал её родителям. Те, видя такое чудо, прославили Бога. Но опасаясь, как бы опять не возвратился к ней нечистый дух, они умоляли святого, дабы он позволил дочери их остаться у него на три дня, пока совершенно не выздоровеет. И осталась отроковица у старца, а родители её ушли домой.
Когда осталась отроковица у святого Иакова, диавол, видя, что святой находится в пустынном уединенном месте вдвоем с отроковицей, и находя, что настало самое удобное время для его козней, воздвиг на подвижника бурю нечистых помыслов и скверного плотского вожделения и так разжёг его похоть, что святой муж, — тот самый, который раньше не мог быть уловлен прельщением посланной к нему самарянами блудницы, тот, которой ради сохранения целомудрия и чистоты жёг на огне свою руку, тот, кто сотворил многие чудеса и изгонял бесов, — так сильно был разожжён блудною похотью, что, забыв страх Божий и свои многолетние постнические подвиги и посланную ему от Бога благодать и силу исцелений, будучи уже в маститой старости, был побеждён диаволом и пал. Он изнасиловал девицу, растлил её и свое девство и, осквернив тело и душу, погубил все свои прежние постнические труды. Не довольно было для него сделать один грех, и он прибавил к нему еще более тяжкий. Подобно тому как поскользнувшийся с горы летит вниз, падая с камня на камень и разбиваясь, так случилось и с святым Иаковом: совершив один великий грех, он впал и в другой больший и лютейший, усугубляя беззаконие беззаконием. Враг возбудил в нем страх, и он стал размышлять: девица теперь скажет своим родителям, что я насиловал ее и будет мне стыд и поношение, и я буду в большой беде из-за неё. Поддавшись наущению бесовскому, он убил неповинную девицу, думая скрыть от людей свой грех и избегнуть позора. Но и на сем не остановился, а еще более предался греху: ибо тело девицы, которое он осквернил и без милосердия убил своей рукой, не предал обычному погребению в земле, а бросил в реку. Таков плод горделивого самомнения, ибо если бы сей инок не считал себя святым и великим в добродетели, то не впал бы в такие лютейшие грехи и не поругался бы враг над старостью того, кто в юности некогда победил его ухищрения.
После сего диавол стал низводить Иакова как связанного пленника в последний ров погибели, в самой тяжкий из всех грехов, в Каиново и Иудино отчаяние. Старец, сидя в келлии, не знал, что остается ему сделать. Сильно обличаемый совестью, воздыхая и предаваясь отчаянию, не смел он уже ни открыть уст для молитвы, ни обратить свой ум к Богу. Он задумал бежать в другую какую-нибудь отдаленную страну и, оставив иночество, поселиться в миру, и на старости служить миру и диаволу. Выйдя из пещеры, он быстро отправился в путь, гонимый и волнуемый отчаянием, как сильною морскою бурею,
Но превеликая, безмерная и человеколюбивая благость Христова, коей не могут преодолеть грехи всего мира, хотящая, чтобы спаслись все люди и ни один из них не погиб, не оставила и сего старца погибшего, не допустила бесам до конца возрадоваться его погибели, но по неизглаголанным своим судьбам, устроила ему восстание от падения и обновления. Ибо когда он отправился в путь, то на дороге увидал монастырь, войдя в который приветствовал игумена с братиею. Те предложили ему вкусить хлеба, но он не хотел и слышать о сем, и только часто и тяжело вздыхал. Когда же братия умоляли его подкрепиться пищею, он сказал им:
— Горе мне окаянному! как я осмелюсь поднять свои глаза к небу? как дерзну призывать имя Христа, Коего я оскорбил? и как прикоснусь к Его дарам, будучи блудником и убийцей?
Вслед затем он исповедал пред всеми по порядку всё, что случилось с ним. Игумен и братия, услыхав его исповедь, смутились и, сочувствуя ему, стали утешать, дабы он не предавался отчаянию, но, покаявшись, принял эпитимию за свои грехи. Долго они просили Иакова остаться у них, но он не послушал их и ушел в мир. Долго он странствовал по пустыне. Наконец, по произволению Божию, встретился ему некий боговдохновенный муж и просил старца свернуть с пути и войти к нему в его келлию. Убедив Иакова, он привел его к себе, омыл его ноги и предложил ему пищу, какая у него была, прося вкусить ее. Но Иаков, обличаемый и мучимый своею совестью, часто вздыхал из глубины сердца и бил себя в грудь, не желая даже прикоснуться к пище. Тогда муж тот пал к ногам Иакова, утешал его и с клятвою сказал, что до тех пор не встанет с земли, пока старец не согласится вкусить предложенной пищи. Когда Иаков согласился, инок поднялся с земли, и они оба вкусили от трапезы, какая возможна в пустыне. По вкушении пищи оба встали, возблагодарили Бога и снова сели. Тогда пустынножитель сказал Иакову:
— Отец, дай мне наставление на пользу души, поучи меня, как сына твоего о Христе, и укрепи мое сердце, потому что меня часто и сильно смущают различные помыслы.
Иаков сильно зарыдал и, плача неутешными слезами и бия себя в грудь, сказал:
— Оставь меня, брат, плакать о своих тяжких грехах, коими я прогневал Бога; ибо я как бы слабой отрок, прельщённый диаволом, впал в погибель в сей моей суетной и бесчестной старости, и теперь погиб совершенно. Я в старости побеждён теми страстями, кои победил во дни своей юности: я впал в нечистое блудодеяние и более тяжкие грехи дерзнул сотворить.
Выслушав Иакова, пустынник исполнился сильной скорби и печали и стал просить старца, чтобы он подробно рассказал ему всё диавольское искушение. Просил он сделать это по двум причинам: во-первых, дабы старец, исповедуя свои грехи, подвигнулся к покаянию, во-вторых, дабы он сам, выслушав историю падения старца, был научен осторожности и не впал в таковое же искушение. Тогда Иаков начал свое повествование.
— Я, — говорил он, — служил Господу в постничестве и в пустынном житии более пятидесяти лет, упорно сопротивляясь страстям, знамения чего имею даже на своем теле, ибо я сжег на огне ради целомудрия свою руку. И я, недостойный, сподобился получить великую благодать от благого Бога, ибо чрез меня грешного Бог сотворил многие чудеса. Наконец, сатана вошел в одну девицу, родители которой, услыхав о бывшей во мне благодати Христовой, привели ее ко мне, чтобы я помолился о ней. При помощи Божией, я изгнал из неё беса. Они просили, чтобы их дочь осталась у меня в течение трех дней, до совершенного выздоровления, и, оставив ее у меня, ушли. Я же, разожженный плотским вожделением, помрачившим мой ум, забыв в то время о Боге, не убоявшись геенны, не пощадив своих многолетних трудов, насиловал девицу и растлил её девство. И не довольно для меня было сотворить один грех, но, по наущению беса, дерзнул совершить и другой более тяжкий, чем первый, ибо я убил ту девицу и бросил в реку её тело. Отчаявшись в своем спасении, я бежал с того места и теперь иду в мир, ибо как я могу возвести свои глаза к высоте небесной? если дерзну я призвать имя Христово, огонь небесный истребит меня.
Когда Иаков, проливая обильные слёзы и горько рыдая, окончил свою исповедь, то пустынник умилился сердцем, и, падши на шею старцу, лобызал его и говорил:
— Умоляю тебя, отец, не изнемогай душевно, не отчаивайся в своем спасении, но с верою, что Бог внемлет покаянию, исповедуй Ему твои согрешения, ибо многомилостив Господь и милосердие Его к нам неизреченно. Если бы Бог не принимал покаяния, то как Давид, уже сподобившийся дара пророчества и впавший в грех прелюбодеяния и убийства, мог бы получить прощение таковым грехам? Как святой Петр, первоверховный Апостол, коему Господь вручил ключи небесного Царства, троекратно отрекшийся от Господа во время Его вольного страдания, горьким плачем раскаяния мог не только получить прощение грехов, но и сподобиться великой чести, быть пастырем словесных овец Христовых? Покаемся же, пока еще имеем для сего время.
Укрепляя сими словами душу Иакова, пустынник молил его, дабы он остался жить вместе с ним. Но Иаков не соглашался. Тогда пустынник, припавши к ногам старца и лобызая их, сильнее молил его, чтобы он не уходил от него, ибо опасался, как бы старец не погубил совершенно своей души, впав в отчаяние. Не будучи в состоянии умолить Иакова, пустынник сильно скорбел и плакал. Наконец, сотворив усердную молитву о нем к Богу, отпустил его, снабдив потребною в пути пищею и провожал его пятнадцать стадий, всё время убеждая покаяться. Затем, обняв Иакова и со слезами облобызав его, пустынник возвратился в свою келлию. Иаков, пройдя значительное расстояние по дороге в мир, свернул немного в сторону и увидал старинную погребальную пещеру, где было множество костей, от времени уже превратившихся в прах. Войдя в ту пещеру, Иаков собрал все кости, положил их в одном из углов и поселился в пещере [3]. Преклонив колена, Иаков с великим плачем и рыданием, бия себя в грудь, стал пламенно молиться Богу, восклицая:
— Как я посмею обратиться к Тебе, Боже мой? какое начало положу моему спасению? как дерзну произносить молитву моим нечистым языком и оскверненными устами? какому греху начну сначала просить прощение? блуду или убийству? Преблагой Владыка, прости мои тяжкие грехи; будь милостив ко мне недостойному, премилосердный Господи, и не погуби меня с моими нечестивыми делами, ибо велики мои беззакония: я впал в блуд, стал убийцею, пролив неповинную кровь, предав тело воде, зверям и птицам на съедение; ныне, Господи, я исповедую все грехи мои Тебе всеведущему, прося прощения. Не презри меня, Владыка, но по неизглаголанному человеколюбию Твоему помилуй меня нечестивого и скверного, яви мне превеликую благость Твою и очисти все мои беззакония, дабы не потопил враг меня, уже погруженного в бездну греха, и змий преисподний не пожрал меня.
В таком исповедании своих грехов и покаянии блаженный Иаков пребывал в течение десяти лет, всё время проживая в той погребальной пещере. И стал он как живой мертвец, живя среди мёртвых и никогда не появляясь в среде живых. Если и случалось кому-нибудь приходить в то место, Иаков ни с кем не вступал в беседу, если кто спрашивал его о чем, не отвечал ни одного слова, отверзая свои уста только для молитвы к Богу и покаяния в своих грехах. Пищею ему служили травы, какие произрастали в тех пустынных местах, да и те вкушал он очень редко и немного, только чтобы не умереть с голоду. Так Иаков провел целых десять лет в непрестанных слезах, воздыханиях и молитвах, днём и ночью взывая с плачем к Богу, исповедуя свои грехи и без пощады бия себя в грудь.
Всещедрый и многомилостивый Господь, не желающий погибели грешника и ожидающий обращения его, не презрел столь долгого покаяния блаженного Иакова; услышав вопли его и исповедание грехов, простил ему согрешения и снова даровал благодать чудотворения.
Случилось в той стране бездождие и сильная засуха. Все наложили на себя пост и молились, прося Бога послать на землю дождь. И было откровение епископу того города, добродетельному и святому. В сем откровении ему было сказано:
— Если святой старец, живущий в погребальной пещере, помолится за вас Богу, то прекратятся все бедствия ваши и прольётся плодоносной дождь.
Епископ на другой день собрал клир и весь народ и поведал бывшее ему откровение. С крестным ходом и молебным пением тронулись все к той пещере. Придя к ней, епископ и весь народ стали стучаться в затворенные двери и молить Божия угодника, дабы он, милосердовав об их стране, помолился Богу, чтобы Он отвратил от них Свой праведной гнев и прещение и прекратил засуху, ниспослав на землю дождь. Но блаженный ничего не отвечал им из пещеры, не смея возвести свои глаза к небу; он только бил себя в грудь и говорил мысленно:
— Будь милостив, Христе, ко многим и тяжким моим согрешениям!
Епископ же долгое время усердно стучался и молил Иакова; но, не получивши никакого ответа от него, возвратился со всеми пришедшими с ним, скорбя и плача. Войдя в церковь, все снова совершили молебное пение, проливая слезы. Между тем буря еще сильнее стала свирепствовать, а вместе с нею и сильная засуха и голод; посему люди еще усерднее стали молиться Богу, усугубив свой пост и молитвы. Тогда епископу снова было откровение, во время коего он ясно слышал голос, говорящий так:
— Пойди к рабу Моему Иакову, о котором Я прежде возвестил тебе, и, если он помолится Мне о вас, вы тотчас избавитесь от обрушившихся на вашу страну бедствий.
После сего откровения епископ опять со всем клиром и народом пошел к пещере и усердно умолял раба Божия, даже докучая ему, чтобы он сотворил молитву о них; затем насильственно открыл дверь и вывел оттуда святого. Блаженный Иаков, хотя и не желал, возведя свои глаза к небу и подняв кверху руки, долгое время молился о сих людях. И молитва еще была на устах его, как вдруг на землю пролился обильный дождь, а буря прекратилась. Ибо Господь исполнил моление боящегося Его и услышал его просьбу, самым делом являя то, о чем пишется в пророчестве: «Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: „вот Я!“» (Ис.58:9).
Епископ и весь народ, удивленные и вместе обрадованные сим преславным чудом, воспевали Богу благодарственную песнь в веселии и с торжеством, и много почтили Его святого угодника Иакова. А тот день, в которой, по молитвам святого Иакова, они были избавлены от бедствий и получили милость Господню, установили праздновать во все годы.
Преподобный Иаков после сего получил откровение, что Бог принял его покаяние и простил его грехи. Посему он снова начал, по благодати Христовой, совершать многие чудеса, ибо все приводимые и приносимые из всей той страны больные, одержимые каким-либо недугом, тотчас получали исцеление, а бесы были прогоняемы словом святого. Спустя немного времени Иаков сотворил еще бóльшие чудеса, нежели какие творил до согрешения.
В тот же год, когда он испросил у Бога дождь, Иакову была возвещена и кончина его. Призвав епископа, святой завещал ему, дабы по смерти его тело его было погребено в той пещере, где он жил. После сего спустя несколько дней блаженный Иаков почил о Господе и водворилась его святая душа во благих Господа своего вместе со святыми, угодившими Богу покаянием. Прожил Иаков от рождения своего семьдесят пять лет. О кончине святого тотчас стало известно во всей стране и на погребение его стеклось отовсюду великое множество народа, со свечами, кадильницами, курениями и ароматами; прибыл и епископ со всем клиром, и с пением подобающих песнопений, помазав многоценными ароматами святое тело Иакова, с честью погребли его в той пещере, как и завещал сам святой Иаков пред своей кончиной епископу. Спустя немного времени епископ построил церковь во имя сего святого Иакова недалеко от пещеры, где он жил, и, взяв честные мощи его из пещеры, перенес их в церковь и установил праздновать во все годы святую память честного угодника Божиего преподобного отца нашего Иакова, во славу Христа Бога, со Отцом и Святым Духом славимого во веки. Аминь.
В тот же день память святого Григория, епископа города Констанции, на острове Кипре, скончавшегося в мире.
В тот же день преставление святого благоверного князя Московского Даниила Александровича, в 1303 году.
В тот же день убиение татарами блаженного князя Василия (Василька) Константиновича Ростовского, в 1238 году.
Житие и страдание святого мученика Конона Исаврийского
Святой Апостол языков [1] Павел, во время одного из своих благовестнических путешествий [2], просветил жителей города Исаврии [3] светом истинной веры в Господа нашего Иисуса Христа. В это же время в селении Вифании, находившемся в 18 стадиях [4] от города Исаврии, жил один человек, по имени Нестор с женою Надою. У них родился сын Конон. Когда отрок вырос, родители задумали его женить и обручили его с красивою девицей Анной. Но еще раньше того Конону явился в виде светлого мужа святой Архистратиг Михаил. Научив Конона истинной вере, Архистратиг повёл Конона на реку, крестил его во имя Пресвятой Троицы, причастил Божественных Таин, а затем, осенив его крестным знамением, стал невидим. С того времени отрок исполнился Святого Духа, а Архистратиг Михаил невидимо всегда пребывал с ним. В день брака, жених с невестой, при общем веселии, были отведены в брачный чертог. Здесь Конон покрыл сосудом зажжённую свечу и спросил девицу:
— Что лучше: тьма или свет?
Девица отвечала:
— Свет, конечно, лучше тьмы.
Тогда святой Конон открыл свои исполненные Божественной благодати уста и стал убеждать невесту сохранить свое девство и чистоту жизни и веровать во Христа, Истинного Бога.
— Это и есть, — говорил он, — свет немерцающий, а плотская жизнь и языческая нечестивая вера — тьма.
Девица имела доброе сердце, так что семена слова Божия пали на хорошую почву, и невеста скоро согласилась во всем со своим женихом. Она уверовала во Христа и дала обет сохранить навсегда свое девство. Так эта святая чета жила в девственной чистоте, как брат с сестрой, или, лучше сказать, как два Ангела Божии, подобно серафимам горя любовью к Богу и Ему Единому угождая. Прошло еще немного времени, и блаженному Конону удалось убедить и родителей своих оставить идодопоклонство и обратиться ко Христу. Конон крестил отца своего, мать и невесту, и все они, наставляемые и поучаемые святым Кононом, угождали Богу. Отец Конона, блаженный Нестор, сподобился и мученического венца, быв умерщвлен идолопоклонниками за обличение их заблуждений. Спустя немного времени и мать святого, блаженная Нада с миром отошла ко Господу, а за нею и святая дева Анна, обрученница Конона, переселилась в нетленный чертог небесного жениха Христа. Всех их святой Конон предал честному погребению в одном месте.
Оставшись одиноким, Конон продолжал жить для Бога, упражняясь в Богомыслии, умерщвляя свое тело постом, трудами и всенощными молитвами. За свои подвиги он удостоился благодати Святого Духа, которая, как некое сокровище, долго таилась в нем и обнаружилась уже во время старости святого Конона. Это было так.
В той стране, в пустынном месте, в непроходимых горах была пещера, страшная и тёмная. В пещере было идольское капище, где стоял громадный каменный идол нечестивого бога Аполлона [5], которого особенно почитали в исаврийской стране. У исаврян был обычай каждогодно собираться там в день празднования Аполлону для жертвоприношения и совершения богомерзкого праздника. Когда наступил день этого праздника, и все жители города собрались идти в капище, находившееся в пещере, святой Конон, подвигнутый Духом Божиим, пришел в город. Увидав множество вооруженного народа, на конях, и пеших, как бы приготовившихся на сражение, он громким голосом закричал им:
— Мужи исаврийские, подождите немного, я хочу вам сказать слово. Зачем вы вооружены? разве на вашу страну напало внезапно неприятельское войско и вызывает вас на битву?
Народ отвечал Конону:
— Нет, но мы идем принести жертву богу Аполлону и совершить ему празднование.
Святой Конон вновь спросил их:
— Я хочу узнать от вас, кто этот Аполлон, и какова его власть?
Люди отвечали:
— Он наш промыслитель, дарует нам все блага; он укреплял и наших отцов, от которых мы и приняли обычай праздновать ему.
Тогда святой, смеясь над ними, предложил им такой вопрос:
— Слышали ли вы когда-нибудь голос или какое-нибудь слово своего бога?
Они отвечали:
— Нет! Но наши отцы заповедали нам веровать в него.
Святой Конон на это сказал им:
— Ваши отцы, как бессловесные животные, сами находились в прельщении, не ведая Истинного Бога; ибо если бы они знали Его, то не оказывали бы такого почитания глухому, немому и скверному идолу. Дайте мне власть над вашим богом, и я покажу вам, кого вы почитаете, кто сей ваш бог. Если я вымажу его краскою, сможет ли он вымыться? если разобью его железным молотом, сможет ли он снова оказаться в целости? если дам ему есть, протянет ли он руку, чтобы взять пищу и начать есть?! Доколе вы будете безумствовать? Послушайтесь меня, ибо я из вашего же города, но чужд ваших дел; оставьте идолопоклонство, и я научу вас как надобно почитать Истинного Бога и поклоняться Седящему в вышних. Сей есть Бог невидимый, но всевидящий, Творец неба и земли и моря, и всего, что в них, Царь крепкий и всемогущий, спасающий рабов Своих и погубляющий Своих врагов, тех, кто покланяется идолам и приносит жертвы бесам. Сей Бог не требует кровавых жертвоприношений, но хочет, дабы приходящие к Нему познавали Его без злобы и лукавства и веровали, что Он есть Истинный Бог, Отец Единородного Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа, не разлучающегося от Отца, Который чрез Него сотворил веки; с Ними царствует и вечный Дух Св. от Отца исходящий. Сии три лица по существу Един Бог, попаляющий огнём ненавидящих Его идолослужителей, но любящий любящих Его; милосердию Его нет предела, ибо Он милостив ко всем возлагающим надежду на Него и с верою призывающим Его.
Народ пришел в волнение от этих речей святого, и среди него произошел большой шум: одни бросились на святого, чтобы его убить, другие их удерживали, не давая поднять на него рук, ибо желали услыхать от него еще что-нибудь. Когда народное волнение несколько утихло, некоторые из народа спросили святого:
— Чем ты можешь убедить нас, что есть Бог выше нашего бога Аполлона, которого мы почитаем более всех других богов; покажи нам какое-нибудь знамение от твоего Бога, дабы мы уверовали в Него.
Святой Конон, услыхав, что просят знамения, возложил свое упование на Бога и сказал народу:
— Вот, многие из вас на конях, и не мало пеших людей, молодых и сильных юношей. Пойдемте же все к пещере Аполлона, на место вашего собрания, вы впереди, а я, как старик, буду следовать за вами, и дадим друг другу слово, что кто из нас придет раньше, того Бог велик и истинен, и Ему и подобает веровать. Если одни из вас на конях, другие, сильные и молодые, пешком опередите меня старого и слабого телом и достигнете прежде меня Аполлонова капища, то ваш бог по истине Бог. Если же я, старик, пешком скорее вас приду туда, то мой Бог больше вашего бога и вы должны будете уверовать в Него.
Все одобрили его речь и согласились и на предложенное им условие, говоря между собой:
— Этот старик в четыре дня не сможет дойти туда: путь далёк и неудобен, так как тянется среди высоких гор и глубоких долин, покрытых густым кустарником.
После того все поспешили к пещере, — одни надеясь на своих коней, другие — на свои ноги, — а святой Конон пошел за ними, двигаясь с трудом. Дорогою он горячо помолился Богу, и тотчас пред ним предстал святой Архистратиг Михаил, взял его и в одно мгновение перенёс на то место, куда все стремились. Людей же спешащих на конях и пешком Архангел невидимою силою привел в смятение, и они блуждали по горам и дебрям, и люди и кони падали с горных высот и разбивались, и весь день и всю ночь они не могли добраться до Аполлоновой пещеры и даже не были уверены, по тому ли пути они идут. Утром неожиданно для них вышел им навстречу святой Конон. Увидав его, народ пришел в великое изумление. Святой же, смеясь над ними, спросил:
— Отчего вы не могли придти скорее? я долго ждал вас и решил идти к вам навстречу.
Люди, сильно измученные, рассказали святому всё, что с ними случилось, и умоляли его показать им дорогу к Аполлонову капищу. Тогда святой Конон пошел впереди их и, приведя их к пещере, сказал им:
— Вот, я исполнил свое условие и пришел сюда прежде вас. Теперь вы должны признать, что мой Бог велик, и уверовать в Него, а вашего бога предайте в мои руки, и я воздам ему за то, что он до сих пор прельщал вас.
Но они кричали святому:
— Нет, не возлагай вины на нашего бога и не мсти ему: мы сами виноваты, что замедлили придти: мы заблудились в пути, и потому не могли исполнить условленного.
Такой ответ сильно разгневал святого и он сказал им:
— Если вы и теперь не уверовали в моего Бога, а продолжаете верить своему идолу, то исполните ли то, что он сам вам возвестит?
Они все отвечали:
— Если воистину мы услышим голос бога нашего, то немедленно исполним его слово, ибо без сомнения веруем в него.
И снова заключили со святым уговор и дали слово твёрже первого, что поверят всему, что скажет их бог. Тогда святой, ставши пред пещерой, где находилось капище Аполлона, громким голосом воззвал к идолу:
— Идол! тебе говорю: так повелевает Господь мой Иисус Христос, выйди из капища и приди сюда ко мне.
И тотчас бездушный истукан, как живой, закачался, упал с своего места и, катясь по земле, прикатился ко святому и, поднявшись с земли, стал пред ним. Все множество народа пришло в сильный ужас и с громкими криками устремилось в бегство. Святой Конон махал им рукою, уговаривал их не бояться и едва остановил их. Успокоив их, он снова обратился к идолу, и все стали внимательно смотреть, что еще произойдет. А святой стал спрашивать идола:
— Скажи нам, бездушный истукан, кто Истинный Бог, ты ли, или проповедуемый мною Господь мой Иисус Христос?
Тотчас каменный идол с трепетом простёр свои руки к небу и громко человеческим голосом произнес:
— Един Истинный Бог, проповедуемый тобою Христос.
Сказавши так, идол упал и рассыпался. Видя это чудо, весь народ воскликнул:
— Един Истинный Бог, Бог Конона: Он победил.
И множество народа уверовало во Христа и, разбивши идолов, приняло святое крещение. Иные же ожесточенные остались в прежнем неверии и сильно скорбели о гибели Аполлонова идола. Но впоследствии, видя много различных чудес, совершаемых святым Кононом, уверовали во Христа и остальные язычники той земли.
В той же Исаврийской стране, в другой пещере, находившейся также в пустынном месте, обитал страшный бес. Он, как воин или разбойник, нападал на проходивших мимо людей и животных и умерщвлял их. Исавряне приносили ему множество жертв, умоляя его не делать им вреда и не умерщвлять их, но их мольбы не приносили им пользы, а служили еще к большей погибели. Тогда собралось множество людей, верующих и язычников, и они все вошли к святому Конону и усердно молили его, чтобы он прогнал беса из их страны. Верующие молили, нисколько не сомневаясь в силе Христовой, содействующей святому Конону; — язычники же коварно искушали святого Конона, ибо сами думали, что он не сможет изгнать свирепого беса, а напротив бес умертвит его. Снисходя к мольбам Исаврян, святой Конон отправился, сопровождаемый множеством народа. Он подошел к самой пещере, где обитал бес, народ же с трепетом стал в отдалении. Обратясь лицом к пещере, святой именем Христовым повелел нечистому духу выйти из пещеры, в виду всего народа. Бес извнутри воззвал к святому, прося его, дабы он разрешил ему выйти невидимо, чтобы люди не видали его мерзкого образа. Но святой с угрозой повелел ему явиться пред всеми. Тогда бес на глазах у всего народа вышел из пещеры, в виде страшной трясущейся женщины. Святой, запретив бесу причинять кому-либо вред, отослал его в геенну [6]. Тотчас бес сделался невидим, а весь народ воскликнул:
— Велик Бог Конона!
Множество язычников уверовало во Христа. А святой Конон довольно поучив народ вере в Истинного Бога, возвратился в город. Народ сопровождал его с радостным пением; святой сам начинал пение, а народ подпевал, прославляя Христа Истинного Бога. Возвратясь, святой Конон поселился в своем селе, в доме отца, совершая чудеса, исцеляя всякие болезни с верою приходящих к нему и изгоняя бесов, над которыми дана была ему от Бога власть.
Один из знатнейших жителей Исаврии был обокраден ворами, которые унесли у него множество золота. Многие были оклеветаны в этом воровстве и преданы мучениям: невинных держали в оковах и в темницах, но золото не находилось. Тогда к святому Конону пришел тот, у кого украли, и родственники невинно оклеветанных и томившихся в заключении, и, припадая к ногам святого, молили, чтобы он просил Бога помочь найти украденное золото. Святой, сожалея об оклеветанных и страдающих невинно, согласился исполнить просьбу граждан. Он отправился в город. Здесь, ставши на площади, он поднял к небу свои руки и усердно молился Богу, до тех пор пока Бог не открыл ему, где спрятано украденное золото. Взявши многих из народа, святой Конон пошел с ними за город и, пройдя довольно большое расстояние по пустыне, подошел к одному камню. Под камнем оказалось скрытое ворами золото; святой Конон велел пришедшим с ним взять золото и отнести его в город. Весь Исаврийский народ сильно дивился и прославлял Бога. Когда же тот, у кого было украдено золото, пожелал узнать, кто были воры и вопросил о сем Конона, то святой ответил ему:
— Возьми свое золото, и будь доволен тем, что оно возвращено тебе без ущерба, томящихся же в заключении освободи.
Тот так и поступил. Слух о сем чуде прошел по всей стране, многие обратились к Богу, и день от дня росла и умножалась Христова Церковь.
Спустя несколько времени, святой Конон, пребывая в своем доме в безмолвии, увидал множество бесов, ополчившихся на него. Все бесы, жившие на острове и изгнанные из людей и из идольских капищ, вооружились против святого. Увидав бесов, святой именем Иисусовым связал их, так что они не могли двигаться. Тогда бесы стали молить Конона, что бы он не посылал их в бездну, но пусть повелит им сделать, что ему угодно. Святой, запретив им делать вред людям, послал их на различные работы: одним велел копать в огородах землю и вырывать худые травы, терновники, крапиву, другим вспахивать нивы и сеять на них, иным стеречь плоды, кому пасти стада и охранять их от зверей, кому колоть дрова и носить воду, и исполнять всякую домашнюю работу. Бесы, как рабы и пленники, служили блаженному Конону до тех пор, пока ему было угодно, исполняя с усердием всякое указанное им дело, ибо связанные непобедимою силою Божией, они были порабощены Божию угоднику.
Случилось, что ночью на дом святого напали разбойники, надеясь найти у него богатую добычу, ибо он был славен по всей той стране.
Связав святого, разбойники хотели пытками заставить его указать место, где спрятано у него золото. Они уже начали его мучить, как вдруг, по повелению Божию, явились служащие святому бесы, схватили разбойников и немилосердно били их; потом развели огонь в печи и стали опалять их тела, а святого освободили из уз. Святой, смилостивившись над разбойниками, запретил бесам, и те прекратили истязания над разбойниками, которые были едва живы. По молитве святого, разбойники пришли в себя, и блаженный отпустил их с миром, дав им заповедь оставить свои разбои. Бесы не только освободили святого Конона от разбойников, но по Божиему произволению даже оберегали честь его имени. Ибо если кто-либо из неверующих исаврян дерзал хулить Конона, тотчас на таковых невидимо нападали бесы, и били, так что имя Конона для всех стало предметом почитания и страха. Однажды двое идолопоклонников вспомнили о Кононе и стали поносить его дурными словами. Тотчас же на них напали бесы, били их, протащили по дороге за волосы и повергли хулителей к ногам святого. После того у всех неверующих страх пред Кононом так был силен, что они не дерзали даже помыслить что-нибудь худое про святого Конона. Однажды какой-то человек проник в сад Конона, с намерением украсть яблоки. Но невидимые стражи схватили его, избили и вместе с ослом и мешком, наполненным плодами, привели к святому. Святой дал ему наставление и, заповедав более не красть, отпустил с миром.
Одна бедная вдова, во время жатвы, пришла на поле и ходила за жнецами, подбирая оставшиеся колосья. На руках у ней был малолетний единственной её сын. Вдруг выбежал из леса волк, выхватил ребенка из рук матери и унёс его в пустыню. Народ погнался за ним, но догнать волка и освободить дитя из его пасти не мог. Огорчённая женщина пришла к святому чудотворцу Конону, плакала и, припадая к ногам его, поведала ему свое горе. Он тотчас дал повеление своим невидимым рабам и те в одно мгновение схватили волка, державшего ребёнка в зубах, и поставили пред святым. Святой возвратил матери её сына живым и невредимым, а волку велел уйти в свое место.
Не все бесы были, однако, связаны словом святого; и вот некоторые из них начали наводить на жителей той страны различные болезни, а всего больше оспу. Святой, уразумев козни бесовские, помолился Богу и тотчас получил власть и над этими бесами. Собрав их всех, он запретил им, и одних прогнал в пустыню, других отослал в бездну, а иных связал и заключил в тридцати залитых оловом глиняных горшках, и, запечатлев их крестным знамением, зарыл в землю под своим домом.
В то время настало гонение на христиан, и в Исаврию прибыл с царским указом воевода, по имени Магдон. Воевода прежде всего замучил до смерти святого Онисия в селе Усорове. Потом был взят и святой Конон. Его подвергли многим и жестоким мучениям, принуждая принести жертву идолам. Исавряне, услыхав, что воевода предал мукам святого Конона, собрались во множестве с оружием и отправились к селению Усорову, чтобы умертвить воеводу. Узнав о их намерении, воевода с своими слугами сел на коней и бежал из пределов той страны. Исавряне гнались за ним, но не могли догнать его. Найдя святого мученика Конона связанного и покрытого ранами по всему телу и окровавленного, они развязали его и плакали о нем. Отирая его кровь, они мазали ею свои тела, желая получить освящение от крови святого, и с умилением лобызали язвы, принятые им за Христа. Святой мученик сильно скорбел и болел душою, что ему не дали пострадать до конца, ибо он желал умереть в мучениях за своего Христа. После сего верующие отвели святого в его отеческий дом, в селе Вифании, и приложили все заботы, чтобы излечить его раны. Через два года после страданий, святой Конон преставился к Богу. Жители всей Исаврийской страны собрались и плакали о святом. Его погребли вместе с блаженными родителями и со святою его невестою, до конца жизни сохранившею непорочное свое девство. После погребения святого Конона Исавряне задумали обратить дом мученика в церковь. Когда начали рыть землю для фундамента, то нашли в земле тридцать глиняных сосудов, в коих святой Конон заключил бесов. Не зная, что находится в тех сосудах, но предполагая скрытое в них золото или серебро, нашедшие обрадовались и разбили один сосуд. Тотчас вышли из него бесы в виде густого и смрадного дыма и, помрачив воздух, произвели страшный вихрь. Все люди пришли в ужас, — некоторые попадали от страха, а некоторые бежали оттуда. Бесы же летали по воздуху и, производя большой шум, призывали друг друга по именам. Все в том селении пришли в сильный ужас, так что никто не осмеливался после солнечного заката выходить из своего дома, ибо ночью являлись многие бесовские страшилища и пугали людей и животных, — что на время было допущено Богом в наказание сребролюбивым людям, ожидавшим найти в сосудах сокровище. По молитвам святого Конона, были прогнаны бесовские привидения. Прочие двадцать девять сосудов, заключавшие в себе бесов, были зарыты под церковью святого Конона. Его святыми молитвами да пребудем и мы всегда невредимы от бесов, прославляя Отца и Сына и Святого Духа, Единого Бога в Троице, во веки. Аминь.
Кондак, глас 3:
Чистотою яко ангел на земли пожив, отонудуже собеседник ангелом быти сподобился еси, и родители ко Христову познанию привел еси, и единаго Бога в Троице исповедав, пострадал еси до крове мучениче Кононе, моли его непрестанно о всех нас.
Память святого мученика Конона, по прозванию Огородника
Святой Конон жил в царствование Декия и был родом из Назарета Галилейского. Отсюда он переселился в Памфилию, в город Мандон (или Магидо), и здесь на месте, называемом Кармена, устроил для себя огород, плодами коего и питался. Он был человек добрый, незлобивый и простосердечный. Хотя он и не был обучен грамоте, но проводил богоугодную жизнь. Когда услыхал о нем игемон Публий, пришедший в город для преследования христиан, тотчас послал воинов взять его. Посланные пришли к Конону и, в насмешку, приветствовали его добрыми словами. Конон с радостью отвечал на их приветствие и любезно принял их. Тогда воины сказали ему:
— Тебя зовет игемон Публий.
Святой отвечал:
— Какое может быть у него дело до меня? Ведь, я — христианин. Пусть лучше зовёт он к себе своих единомышленников.
Воины связали святого Конона и привели к игемону. Когда его стали принуждать, чтобы он принёс жертву идолам, он, сокрушаясь в глубине сердца об ослеплении и заблуждении неверующих и укоряя игемона в нечестии, остался непоколебим в исповедании веры во Христа. Тогда в ноги его набили железных гвоздей и гнали пред колесницею игемона до тех пор, пока святой страдалец пал от изнеможения на колени, и с молитвой на устах предал душу свою Господу.
Память преподобного Исихия Постника
Великий угодник Божий Исихий с самых малых лет был наставлен и воспитан в добродетели. Отрекшись от пристрастия ко всем земным благам, он непрестанно помышлял о вечных благах горнего Сиона. Ради этого он оставил свой родной город Адрапу и удалился в пустыню близ Адрании [1].
Для того, чтобы подвизаться в уединении, святой восхотел поселиться на горе, называемой Майонис; но бесы, обитавшие здесь, предвидя свое изгнание с горы святым и не желая допустить святого на гору сию, вошли в некоторых двух человек, Иоанна и Илариона и, встретив угодника Божия, спросили его:
— Куда ты идешь?
Узнав о намерении его, они сказали ему:
— Разве ты не знаешь, что это место весьма опасное? ты идешь на верную смерть, потому что здесь обитает множество плотоядных зверей; кроме того, здесь же живут и разбойники, так что ты и одного дня здесь не проживешь.
Святой, уразумев духом, что это были слова не людей, а бесов, сказал:
— По множеству грехов моих, я давно достоин смерти; потому и пойду, чтобы умереть или от зверей, или от разбойников.
Сказав это, святой сотворил молитву и, отогнав силою креста нечистых бесов, продолжал путь свой. Возшед на гору, святой выбрал себе место, выстроил келлию и начал подвизаться в постнических трудах; устроил также святой здесь и сад и, возделывая его и сея семена, питался от труда рук своих.
Случилось раз, что налетело на сад святого множество птиц, которые поедали злаки и семена и уничтожали труды святого. Тогда святой обратился с молитвою к Богу, и тотчас птицы, вкусившие от трудов его, падали на землю и, не будучи в состоянии летать, лежали, распростёрши крылья, на земле; все те птицы, которые касались семян, не могли уже подняться на воздух, но как бы поражённые некою отравою, валялись на земле; и место это наполнилось множеством птиц, лежавших на земле.
Спустя некоторое время святой, сжалившись над птицами, войдя из келлии, сказал им:
— Удалитесь отсюда, и не съедайте более трудов иноческих.
Как только святой изрек слова сии, тотчас же все, бывшие на земле, птицы, полетели кверху и с тех пор уже более никогда не приближались к саду святого.
Нашед в некоей долине источник воды, преподобный выстроил здесь небольшую церковь во имя святого Апостола Андрея, где и пребывал в богомыслии с учениками своими.
Однажды к святому привели бесноватую отроковицу, родители которой, падши к ногам святого, умоляли его, чтобы он изгнал духа нечистого из дочери их. Преподобный, помолившись Богу, тотчас изгнал беса из отроковицы, а родителям её сказал:
— Так говорит Дух Святой: на месте сем по смерти моей будет монастырь святых жён постниц, молитвы коих отгонят отсюда все полки бесовские.
Это пророчество святого сбылось в свое время.
Однажды, выйдя из келлии, преподобный увидел некоего человека с тяжело нагруженным возом. Воз везли волы, и один из них споткнулся, пал на землю и не мог подняться на ноги. Человек тот старался поднять его, но не мог; упавший вол оставался недвижимым, как большой камень; изнемогши от труда, человек тот начал плакать.
Увидев это, преподобный сжалился над ним и, подойдя к волу, погладил его по шее и сказал бессловесному, как бы понимающему слова:
— Встань, ленивый, и продолжай путь свой, чтобы не сделаться тебе орудием злобы вражьей.
Сказав это, святой осенил вола крестным знамением. И тотчас вол поднялся и спокойно потащил тяжёлый воз. Человек тот весьма удивился происшедшему и, поклонившись святому, поблагодарил его и с радостью продолжал путь свой.
Святой день ото дня устремлялся к бóльшим подвигам и восходил к более совершенным добродетелям, так что сподобился быть собеседником Ангелов. От Ангела Божия он узнал и о своем преставлении, за тридцать дней до смерти. Готовясь к исходу, святой исполнился великой радости.
Пред кончиной своей святой призвал к себе живших с ним учеников и много поучал их. В полночь внезапно облистал с неба свет, осиявший не только келлию святого, но и всё то место; преподобный же, с радостью сказавши: «в руки твои предаю дух мой», отошел в небесные селения [2].
Святое и честное тело его погребено в вышеупомянутой церкви в честь святого Апостола Андрея, в каменной раке, пред святыми вратами.
Впоследствии честные мощи святого были перенесены Феофилактом, епископом Амасийским, в город Амасию [3] и положены по правую сторону алтаря. В 792 году, в царствование Константина и Ирины [4]. А на том пустынном месте, где подвизался преподобный, был построен женский монастырь, как предсказано было святым.
Память преподобного Марка Постника
Сей святой подвижник превзошел всех иноков постническою жизнью своею. Предавшись вместе с тем изучению Божественных Писаний, он достиг совершенства в добродетели, как свидетельствуют о том написанные им поучения [1], и совершил много чудес. Душевная чистота преподобного была так велика, что монастырский пресвитер, как сам с клятвою свидетельствовал, никогда не преподавал ему Божественных Таин своею рукою, но всякий раз, когда он приступал к святому Причащению, то принимал святые дары от Ангела, который держал лжицу и сам причащал его. Слуга преподобного говорил, что никогда не видел, чтобы он плюнул когда-либо на землю, такова была его кротость. Преподобный пребывал в иноческом звании сорок лет и нёс подвиг поста в течение шестидесяти лет [2]. Ста лет от роду он отошел ко Господу [3].
Память святого мученика Евлогия
Святой мученик Евлогий был родом из Палестины. Родители его были люди неверующие. По смерти их, святой роздал нищим доставшиеся ему в наследство богатства, а сам, обнищав ради Христа, стал обходить, как странник, страну Палестинскую, поучая неверных и обращая их ко Христу. Будучи оклеветан пред правителем той страны, святой претерпел многие мучения, так как не соглашался принести жертвы идолам. Наконец ему усечена была глава.
Память святого мученика Онисия, жившего и пострадавшего в одно время с мучеником Кононом Исаврийским.
Память святого мученика Евлампия, мечом усеченного.
Память святой мученицы Ираиды, время и место кончины неизвестны.
Перенесение мощей святого благоверного князя Феодора Смоленского и Ярославского, и чад его Давида и Константина, в соборную церковь Спасо-Ярославского монастыря. Память святых — 19 сентября. Мощи обретены в 1463 г.
Страдание святого преподономученика Конона и сына его Конона, в Иконии пострадавших
В царствование нечестивого Аврелиана [1] в городе Иконии [2] жил человек, по имени Конон. Он был красив лицом и богообоязнен. Жена Конона имела также твёрдую веру в Господа. Оба супруга горели любовью к горнему отечеству и искали более небесных почестей и славы, нежели земных. В продолжение долгого времени они молились Богу, дабы Он даровал им сына. Господь услышал их молитвы и послал им сына, коего они назвали также Кононом. Мать в самый день рождения младенца отошла ко Господу, имея твёрдую надежду на спасение, по слову Апостола: «Впрочем спасется через чадородие» (1 Тим. 2:15).
Сам блаженный Конон проводил все дни и ночи в молитвах. Когда исполнилось сыну семь лет, Конон роздал всё, что имел, нищим и, взяв отрока, ушел в монастырь, где и проводил иноческую жизнь. Господь даровал ему благодать, так что он слепым давал прозрение, прокаженных очищал, изгонял бесов и исцелял различные болезни и творил много преславных чудес.
Река, протекавшая в Иконии, весною бывала очень полноводна, выходила из берегов и причиняла много бедствий жителям той страны, затопляя их нивы, сады и дома. В одно из таких наводнений река затопила гораздо больше селений, нежели обыкновенно. Иконийские жители пришли к человеку Божию Конону и, припадая к ногам его, молили его:
— Помоги нам, раб Божий, ибо наводнение больше обыкновенного и затопило нас и всё наше добро и имущество; много народа осталось на другой стороне реки, и не могут придти сюда.
— Я, братия, — отвечал им блаженной Конон, — человек грешный и недостойный, что я могу сделать?
Но весь народ начал громогласно взывать к нему:
— Святой Конон, раб Божий, помоги нам!
Тогда святой Конон пошел на берег реки и, возведя свои глаза к небу, стал молиться:
— Господи Иисусе Христе, как некогда Ты услышал Моисея, раба Твоего на берегу Чермного моря и провел по суху сынов Израилевых, услышь так же ныне, Владыка, и меня, услышь ради народа сего, чтобы они увидали чудеса Твои и прославили Твое благословенное Имя во веки веков.
Весь народ отвечал:
— Аминь.
Тотчас река разделилась на две части, — одна часть внезапно потекла назад, а другая своим путем. Все предстоящие, мужчины и женщины, единогласно возопили, восхваляя Бога, спасающего всех уповающих на Него. Люди и животные вернулись в свои селения, откуда были прогнаны водою. Но воды, возвратившиеся вспять, затопили находившияся вверху реки селения, и не только наполнили долины и леса, но покрыли даже и возвышенные места. Тогда весь народ снова пришел к человеку Божию и поведал, что случилось. Святой Конон, подошел к реке и, осенив ее крестным знамением, сказал:
— Послушай повеления Всесильного Бога, собери все твои воды в свое русло, не выходи из своих берегов и не затопляй людских селений.
Тотчас река, как послушный своему господину раб, потекла по своему руслу, не выливаясь из своих берегов, хотя пред этим вода в ней стояла как гора.
Так исполнилось слово Господа: «если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет» (Мф. 17:20).
Святой Конон, заботясь о спасении душ человеческих, разрушал много идольских капищ и обращал неверующих ко Христу. Так было не только в Иконии, но и в окрестных странах. Случилось, что весть о святом Кононе дошла до правителя Домитиана. Сей нечестивый беззаконник прибыл в Иконию и произвёл в этом городе такой страх и смятение, что никто не осмеливался открыто признавать себя христианином. Многие удалились в горы и пустыни, где и проживали вместе со зверями, не желая по страху отказаться от исповедания христианской веры. Правитель Домитиан, по наущению диавола, повелел взять человека Божия Конона и привести к себе.
Когда святой был приведен на мучение, Домитиан с приветливою улыбкой посмотрел на него и сказал ему:
— Здравствуй, благородный старец.
— Здравствуй и ты, — отвечал святой.
— Вижу, — продолжал Домитиан, — что справеддиво то, что я слышал о тебе, ибо твой вид светел и внушает почтение, глаза твои блестят как звёзды и старческий твой возраст не может быть порицаем. Мы получили известие, что ты поражен смертоносным ядом христианства, и не только сам заблуждаешься, но и многих других совращаешь к тому же заблуждению. Тем не менее мы не поверили этому слуху, ибо знали, что ты человек благородный и предан нашей вере.
На слова Домитиана святой Конон отвечал:
— Написано, что следует следовать полезным советам, а не вредным. Почему же ты отверг Господа нашего, взятого и осужденного на смерть, умершего на кресте и положенного во гроб? Почему ты не подивился Его рождению от Пречистой Девы, Которая хотя и родила, но осталась Девою? Почему не удивился рождеству, о коем благовестили Ангелы, радуясь и воспевая: «слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение» (Лк. 2:14). Почему не удивляешься силе Того, Которой насытил пятью хлебами и двумя рыбами пять тысяч человек? Кто мог сотворить такое чудо, как не Тот, Кто отверз слепорожденному глаза, даровал жизнь мёртвому Лазарю, четыре дня бывшему во гробе, а напоследок, по Своей воле, пострадал для спасения всего мира, при смерти Коего камни разбились, гроба отверзлись и много святых умерших воскресло?
— Но если бы истинен был твой рассказ, — возразил святому Домитиан, — весь мир веровал бы в твоего Христа и уничтожилась бы сила Зевса.
Святой Конон сказал:
— Так и будет — уничтожится сей Зевс и все ваши боги непобедимою силою Господа нашего Иисуса Христа, повелевшего мне проповедывать истину, коей я и пребуду верен до конца, ибо написано в законе Христовом: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Иоан.14:2). Подобает нам верующим чрез много бедствий войти в Царство Божие, а дети века сего, роскошно живущие в мирских благах, будут изгнаны вон и пойдут во тьму кромешную, где будет плач и скрежет зубов.
Сии слова мученика привели Домитиана в сильный гнев, и он повелел бить святого Конона и предать различным мучениям. Святой бесстрашно сказал:
— Я не страшусь твоих мучений, исполняй скорее то, что задумал; молю тебя предать меня тягчайшим мучениям, дабы я сподобился и большей награды у моего Христа.
Домитиан сказал:
— Я дам тебе полезный совет: послушай нас и сделаешься достойным наслаждаться вместе с нами.
Но святой Конон ответил:
— Я желаю спасти свою душу, а не тело, и желаю насладиться духовными радостями, а не телесными. А ты, нечестивый, будешь предан мучениям вместе с отцем твоим диаволом в аду, где не будет конца твоим мукам.
После сего Домитиан спросил святого:
— Какой ты имеешь сан в твоей вере, нечестивый старец? Ты священник?
— Нет, — отвечал мученик, — я простой человек, и не достоин сего священного сана, сподобившиеся коего радуются вместе со Христом и со святыми Его Ангелами духовною радостью. Тем не менее и я живу для Господа моего Иисуса Христа, Ему кланяюсь и веселюсь о имени Его.
— Имел ли ты жену? — продолжал спрашивать Домитиан.
— Имел, — отвечал святой, — но недолго жил с нею, ибо она отошла ко Христу Богу нашему.
— Есть ли у тебя дети? — снова спросил Домитиан.
— Имею одного сына, — ответил святой, — он остался в моем дому, но я желаю, чтобы и он предстал пред тобой.
— Неужели и он не поклоняется нашим богам? — спросил Домитиан.
— Каково дерево, — отвечал святой, — таковы и ветви, но, прошу тебя, повели привести моего сына сюда, дабы мы вместе приняли мученический венец.
Тотчас, по распоряжению Домитиана, были посланы воины за юным Кононом. Когда его привели и поставили пред мучителем, он спросил старшего Конона:
— Сколько лет твоему сыну?
Конон отвечал:
— Семи лет я отдал его в монастырь для обучения и там он научился грамоте. Когда ему исполнилось двенадцать лет, он был сделан церковным чтецом. А теперь ему семнадцать лет, и, по благодати Христа, он имеет сан диакона, и находится в числе священных служителей Божиих. Я с детства научил его жить целомудренно, и он достоин мученического венца. Прошу тебя: не медли долго, а повели нас предать мучениям, дабы мы вместе были увенчаны от Христа Бога нашего, ибо мы христиане и желаем умереть за Христа.
— Как звать твоего сына? — спросил Домитиан. Мученик отвечал:
— Он имеет одно имя с отцем.
Домитиан обратился к юному Конону и стал ему говорить:
— Ты слышал, юноша, отец твой прожил много лет, был женат, родил сына и довольно продолжительное время наслаждался жизнью, а теперь уже старик; неудивительно поэтому, что он желает смерти. А ты еще юн и только что начал познавать всю прелесть жизни, неужели ты хочешь послушаться своего отца?
На лукавые слова мучителя юноша отвечал:
— Мой отец научил меня почитать Единого Истинного Бога, Творца всего видимого и невидимого творения, жить свято и благочестиво, показал мне путь спасения и сказал мне, что сия жизнь не жизнь, а смерть, и все любители временной жизни умирают для вечности, а у Владыки нашего Иисуса Христа есть жизнь бесконечная, которую Он дарует любящим Его. Кроме того я научен моим отцом, что нечестивым идолослужителям уготовано вечное мучение в геенском огне, никогда неугасающем, а праведным рабам Христовым уготованы нетленные венцы в славе Небесной, в нескончаемом Царстве Христа Бога нашего, ради Коего мы оставили мир, и мир нас оставил. Наученный так моим отцом, я одних мыслей с ним, я желаю идти к Богу тем же путем, каким идет и он, и отдаюсь на те же мучения, на какие и он отдал себя. Ибо так сказал Владыка мой Христос: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю», «Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца творящего: ибо, что творит Он, то и Сын творит также» (Иоан. 5:17,19).
— А если я отца твоего погублю в жестоких мучениях, то пожелаешь ли ты погибнуть так же? — спросил Домитиан.
Отвечал блаженный юноша Конон:
— Желаю умереть вместе с моим отцом, дабы и ожить вместе в Царстве Владыки нашего, ибо умереть за Христа — это не смерть, а получение вечной жизни.
Тогда Домитиан, обратившись к старцу Конону, сказал ему:
— Воистину сей юноша мудрее тебя и лишь одного не достаёт ему, — это, познав истину, поклониться нашим богам.
Старец Конон ответил мучителю:
— Юноша хорошо знает истину, ибо поклоняется вместе со мною Тому, Кто сказал: «Я есмь Истина» (Иоан. 14:6), бесовским же идолам, лживым вашим богам, ни он, ни я не поклонимся во веки.
— В последний раз говорю вам: послушайте меня и поклонитесь богам, — сказал Домитиан, — дабы избавиться от жестоких мучений и смерти и получить от нас богатые дары.
Ему ответил старший Конон:
— О, отверженный от Бога беззаконник, ненасытный человеческою кровью мучитель и нечестивейший из всех людей, не сказал ли я тебе с самого начала, что я христианин и желаю вместе с своим сыном умереть за Христа, а ты, как опьяненный злобою и безумный, не помнишь моих слов?
Тогда Домитиан повелел принести железный одр и, сильно раскалив его, положить святых мучеников обнаженными на этом одре и опалять их. Исполняя приказание мучителя, одни из слуг разжигали горящие угли, другие лили на святых мучеников кипящее масло, — но святые оставались невредимыми. Старший Конон при этом говорил мучителю:
— Разве ты не помнишь, Домитиан, что я просил тебя предать меня жестоким мучениям? А ты и этого не постарался сделать, ибо сие мучение для нас незначительно и мы не чувствуем опаления.
Видя, что мученикам это нисколько не повредило, мучитель повелел приготовить медный котёл и, наполнив его оловом, серой и смолою, разжечь его и бросить в котёл святых мучеников. При зтом он сказал:
— Если на раскалённом одре им прохладно, то я согрею их в кипящем котле и посмотрю, сможет ли их Бог освободить их из огненного пламени.
Святые, брошенные в котёл, возвели свои глаза к небу и молились:
— Создатель всего, Господи! услыши нас, молящихся Тебе, пошли к нам Твоего святого Ангела, дабы он остудил сей, сильно разженный, котёл, как некогда остудил для трех отроков огненную Вавилонскую печь; услышь нас, Владыко, и поспеши к нам на помощь, дабы все уразумели, что Ты Сын Бога живого, пришедший в мир.
Тотчас, по молитве их, Господь послал Своего Ангела, который небесною росой остудил котёл и сказал им:
— Мир вам, добрые воины, верные подвижники! не бойтесь и не страшитесь, ибо Христос с вами; Он сделает вас победителями и причастниками вечной радости.
После сего Домитиан повелел повесить святых мучеников вниз головами и подкуривать их смрадным дымом. Святой Конон старший, улыбнувшись на такое распоряжение, сказал:
— Безумный! огонь не повредил нам, неужели же мы испугаемся дыма?
Когда святых продолжали мучить смрадным дымом, они смеялись над мучителем и говорили:
— Не стыдно ли тебе, окаянный, что два воина Христовы победили всю вашу горделивую силу, посрамили отца вашего диавола и сокрушили и преодолели все его злокозненные хитрости.
Домитиан исполнился великой ярости и, постыженный, не зная, что еще сделать, повелел, прекратив сие мучение, перепилить мучеников деревянною пилою пополам. Когда слуги поставили их и хотели пилить, святые просили слуг дать им время для молитвы, и так молились Богу:
— Владыко, Всесильный Боже, Творец неба и земли, Царь царствующих и Господь господствующих, благодарим Тебя, что сподобил нас пострадать за Твое святое Имя, укрепил нас в мучениях и не допустил врагам Твоим поругаться над нами, а нас сделал победителями диавола. Прославляем Тебя, Христа Бога, Всесильного и Всеблагого Человеколюбца и молим Тебя: подай мир Твоей святой Церкви, сущей во вселенной, посрами и победи гонящих ее, скоро ниспровергни и разори мерзкие идольские капища, воздвигни Твою силу и распространи хвалу Твоего святого Имени, сохрани и умножь христианский род, право прославляющий Тебя до скончания жизни. Еще просим Тебя, Владыко, прими с миром души наши, пусть не исполнится повеление мучителя и мы не будем перепилены, дабы сие не дало радости нашему врагу, желающему похвалиться, что он погубил нас. Пусть Твое милосердие всегда будет с нами и возьмёт нас к Себе, а Домитиан пусть узнает, что мы Твои рабы, и Ты, что восхотел, то сотворил с нами, и когда кто услышит сие бывшее, прославит Твое Пресвятое Имя во веки.
Когда святые произнесли «аминь», с неба послышался голос, призывающий их в небесные селения; святые мученики, оградив себя крестным знамением, предали свои святые души в руки Божии. Тотчас произошло сильное землетрясение, идольские храмы пали и все, бывшие в городе, идолы разбились, а Домитиан бежал и спрятался в своем доме.
Братия, находившиеся в монастыре, услыхав, что случилось со святыми мучениками, пришли и взяли честные тела их и, принеся в монастырь, с честью предали их погребению, прославляя Отца и Сына и Святого Духа, Единого Бога в Троице, от всей твари прославляемого во веки. Аминь.
Страдание святых 42 мучеников
Греческий император Феофил [1], сын императора Михаила, по прозванию Валвос или Травлос и бывшего родом из Аммореи [2], вёл частые войны с арабами, иногда побеждая их, а иногда бывая побеждаем ими.
Однажды выступив в поход с большим войском против агарян, Феофил осадил город, называемой Созопетра и бывший родиною князя сарацинского Амирмумны, и желал взять сей город.
Князь же агарянский Амирмумна (он же Ависак) находился в это время в другом месте; он послал к царю Феофилу послов, усердно прося отступить от города Созопетра и не разорять любимого его родного города. Но Феофил не послушал его просьбы, взял город, совершенно его разорил и с большою добычей вернулся домой.
Амирмумна, сильно скорбя о разорении своего родного города, весьма разгневался и начал за большие деньги нанимать повсюду воинов — в Вавилоне, в Финикии, в Палестине, в Келесирии и в дальней Африке.
Чрез несколько времени он, собрав все свое войско в Тарсе [3], задумал идти на прекрасный город Амморею, во Фригии, каковой город был родиною царя Михаила Травлоса, отца императора Феофила, дабы отомстить за свой родной город Созопетру, разрушенный Феофилом.
Услышав о сем, греческий царь Феофил также собрал большое войско с востока, с запада и из Персии, и, отправясь на войну против неприятеля, прибыл в город фригийский Дорилей, отстоящий от города Аммореи на три дня пути. Многие из приближенных царя, узнавши достоверно, что сарацинское войско гораздо многочисленнее греческого, советовали царю не вступать в битву с войском князя агарянского, а жителей Аммореи вывести и поселить в других укреплённых городах. Но Феофил сказал, что стыдно уклоняться от сражения и оставлять пустым прекрасный город Амморею.
Он стал готовить войско к битве и часть его послал на защиту Аммореи. Вместе с войском были следующие полководцы: Константин, по прозванию Друнгарий [4], имевший сан патриция [5], Аеций, также патриций, Феофил, тоже патриций, Феодор, по прозванию Кратир [6], имевший чин протоспафария [7], Милиссен и Каллист, по прозванию Турмарх [8], Васой и многие другие полководцы и знатные мужи.
Спустя немного времени сошлись войска Феофила и Амирмумны, произошло великое сражение и много было побито людей с обеих сторон. Сначала греки одолевали агарян, потом, по попущению Божию, сражение изменилось, ибо Владыка Христос, прогневавшись на Феофила за его иконоборство, лишил греков мужества; агаряне оправились и стали одолевать греков.
Вдруг всё греческое войско обратилось в бегство, оставив своего царя, которого защищало только одно персидское войско, нанятое им за деньги.
Несомненно, царь Феофил был бы убит здесь, если бы не наступила ночь. Но Небесный Царь, Который «не до конца гневается и не во век негодует» (Пс.102:9), смилостивился над христианами и внезапно послал сильный дождь на агарянские полки, так что луки их ослабли и они перестали преследовать бежавшего царя Феофила и потерпевших поражение греческих воинов.
После сей жестокой сечи агарянский князь Амирмумна тотчас подошел к городу Амморее и обложил его, окопав его кругом глубоким рвом. Долгое время осаждал он его со всех сторон, намереваясь его взять.
Греческий же царь Феофил бежал со стыдом в Дорилей; оттуда он послал к князю Амирмумне послов с многими и дорогими дарами, прося князя отступить от города Аммореи. Но этот последний, сильно разгневанный за свой разоренный город Созопетру, был неумолим. Посмеявшись над просьбой царя и над его дарами, назвав его трусом и беглецом, князь повелел держать царских посланников в оковах в ожидании окончания дела, и в течение многих последующих дней приказывал делать сильные приступы к городу.
Находившиеся же в городе сильно сопротивлялись и с городских стен было умерщвлено множество агарянского войска и знатнейших военачальников. Сомневаясь в возможности взять город, князь Амирмумна хотел уже было оставить его и уйти в свое отечество. И это непременно бы случилось, если бы не произошло коварного предательства одного из военачальников амморейских, по имени Вадитзиса. Этот последний, поссорившись с воеводой, и замыслил предать город в руки врагов.
Он пустил стрелу с привязанною к ней бумагой, к агарянам, которые уже собирались уходить от городских стен; на бумаге он написал следующее:
— Для чего, проведши здесь так много времени и употребивши такие усилия, вы отходите отсюда без победы? осмельтесь, будьте храбрыми, сделайте приступ к той стороне городской стены, где находится столб с мраморным изображением льва, а наверху столба изображение финиковой пальмы, сделанное из камня; здесь нахожусь я и стерегу эту сторону; я помогу вам и вы легко возьмете город, ибо здесь стены нет. Вы сами решите, какую мне оказать почесть за мою услугу вам.
Когда эту записку, привязанную к стреле, нашли и принесли к агарянскому князю Амирмумне, он прочёл ее и весьма обрадовался. Тотчас повелел всему своему войску подойти к указанной стене и, при содействии коварного Вадитзиса, все агарянское войско вошло в город, в коем произошло великое избиение, так что кровь христианская текла рекой по городским улицам, город же был уничтожаем не только мечем, но и огнем, ибо он тотчас был зажжен со всех сторон, и это было наказанием Господним людей, за умножившиеся в то время среди греков ереси. Из жителей сего города почти никто не уцелел тогда от агарянского меча или огня, а оставшиеся в то время невредимыми, впоследствии не избегли умерщвления, а иные плена.
Когда избиение жителей прекратилось, были взяты в плен вышеназванные воеводы, присланные царем на защиту города: Константин, Аеций, Феофил, Феодор, Милиссен, Каллист, Васой, и другие высшие военачальники, каковых было сорок два человека. Оставшиеся в живых мужчины и женщины, юноши и девицы были взяты в плен, причем князь агарянский повелел отделить мужей от женщин, юношей и девиц, и оказалось мужчин около семидесяти тысяч, а женщин, девиц и юношей без числа. Всех мужчин князь повелел усечь мечем, оставив в живых лишь вышеназванных воевод и военачальников, а женщин и детей разделил своим воинам. Так сей прекрасный город Амморея в один день погиб от меча и огня, ради грехов нечестивого царя Феофила, отнявшего иконы у церквей и жестоко замучившего многих святых исповедников за поклонение иконам.
После сего мучитель Амирмумна повелел освободить от оков посланных Феофилом людей, видевших все разорение города, и отослал их к царю возвестить ему о всем виденном.
Получив такое известие, царь впал в сильную печаль. Потом он послал в Амирмумне послов, желая выкупить своих воевод и военачальников за двести кентенариев [9]. Но этот последний не захотел возвратить пленников за такую цену, говоря, что он издержал тысячу кентенариев на собирание войска; посмеявшись над царским посланием и над посланниками, князь с бесчестием отпустил их.
Тогда Феофил от сильной печали сделался больным и по прошествии недолгого времени от той болезни умер. Пленники же были отведены в Сирию. Предавший город врагам военачальник Вадитзис отвергся от Христа и, ставши отступником, принял агарянскую веру, за что и получил от князя большие почести и дары.
Князь Амирмумна, приведя плененных греческих воевод с их дружиною, в числе сорока двух, в свою страну, повелел заключить их в оковах в мрачной темнице, где им надели колодки на ноги и морили голодом и жаждою. Так святые пребывали в сильном стеснении, претерпевая страдание не столько от агарян, сколько от вышеназванного отступника Вадитзиса, сильно злобствовавшего против них.
Спустя некоторое время нечестивые агаряне, по наущению своего князя, начали совращать святых узников в свою агарянскую веру, потому что сей нечестивый князь считал заслугою для себя пленять и души тех, коих пленил тела.
Однажды в темницу ко святым вошли некие люди и, как бы милосердуя о них, подали им небольшую милостыню, при чем советовали святым пощадить себя и освободить от тяжкого темничного заключения, — освобождение же это произойдет тогда, когда они перейдут в магометанскую веру. Но святые не хотели слушать сих лукавых слов, желая лучше во все дни своей жизни терпеть тяжкую нужду и темничное заключение и даже принять самую жестокую смерть, нежели отречься от Христа и перейти в нечестивую Магометову веру. С таким прельщением сии лукавые совратители не однажды приходили ко святым, но много раз. Однако они ничего не достигли, хотя и обещали святым от имени своего князя не только свободу, но и почести и большие дары.
Однажды некоторые из знатнейших мужей, придя и подав узникам милостыню, сели около них и, притворно прослезившись, стали плакать, как бы сожалея о них, столь долгое время содержимых в заключении, и говорили между собою:
— Ко сколь многим страданиям приводит неверие в великого пророка Магомета! Вот, которых мы теперь видим в тяжелых оковах, не благородные ли мужи, у царя своего бывшие в почести, храбрые на войне и прославленные в своем народе. Не имели ли они под своим начальством более семидесяти тысяч воинов и сильно укрепленный город Амморею? Но вот они преданы в руки нашего протосимвола [10] (так они называли своего князя); кто отнял от них их силу и твёрдость? разве только то их сделало бессильными, что они отвергают великого пророка Магомета, рабы которого, верующие в него, одержали такую славную победу? Но не дивно, что они еще не веруют в него, ибо еще не познали его, так как не были никем научены; непознавшие и согрешающие только по неведению легко могут получить прощение.
Потом, обратившись ко святым, царедворцы сказали им:
— Вы, мужи, о которых мы теперь беседуем и которых сожалеем, послушайте нас, советующих вам доброе: удалитесь с того тесного пути, коим повелевает вам идти Сын Марии, а идите по тому пути, каковой пространен как в нынешнем, так и в будущем веке и каковой указывает нам великий пророк. Разве о невероятном говорит наш пророк, когда учит, что Бог имеет власть повинующихся Ему и здесь наградить всякими благами и на том свете сделать наследниками рая? Разве у Бога недостает золота или есть недостаток в каких-либо вещах? Отступите от неверия людей невежественных, ибо противно здравому смыслу гнушаться даров Божиих, подаваемых и здесь, и на том свете. Или вы хотите сами быть распределителями Божественных даров, принимая их не тогда, когда Бог посылает их, но когда вы сами пожелаете? Сие вы делаете от сильной гордости, презирая Божию благостыню и обращая Его милость на гнев, ибо и вы сами, если что-либо даете вашим рабам, а они откажутся от ваших даров и отвернутся от вас, не разгневаетесь ли на них и, так как сильно оскорблены ими, то не наложите ли на них, вместо даров, наказание? Если смертные люди так поступают, то тем более не поступит ли с вами так бессмертный Бог? Примите учение нашего пророка; тогда вы освободитесь от настоящих бедствий и усладитесь Божественными дарами, подаваемыми вам еще находящимся в живых и обещанными и по смерти. Ибо, будучи весьма милосердым, Бог, видя, что человек, желающий в жизни осуществить тяжёлый закон Иисуса, изнемогает, послал своего пророка Магомета, чтобы он освободил людей от сего труда и от всяких неудобств, обещая после всех радостей настоящей жизни и на том свете блаженство и уча, что те, кто его послушают, могут спастись одною верой, не творя добрых дел.
Выслушав сии нечестивые речи агарян, премудрые мужи посмотрели друг на друга и кротко улыбнулись. Потом сказали вместе с псалмопевцем:
— «Яму вырыли мне гордые, вопреки закону Твоему. Все заповеди Твои — истина» (Пс. 118:85–86).
Посмотрев на агарян, они отвечали им:
— Неужели это учение вашего пророка? и неужели вы веруете, что действительно праведно и приятно Богу, когда плоть бывает побеждаема всякими вожделениями, нечистыми и страстными похотениями и наш разум до того покоряется страстям, что даже никогда и на мысль не придет воспрянуть от скверных плотских деяний посредством воздержания? Какая будет разница между человеком, живущим так, и бессмысленными животным? Нет, мужи, нет! мы не желаем быть таковыми и не отступим от добродетельного и чистого христианского закона, ибо мы ученики тех, кои взывали к Богу: не отступим от Тебя, ибо «за Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, [обреченных] на заклание» (Рим.8:36). «Ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим.8:38–39).
Выслушав такой ответ святых, агаряне ушли от них, не склонив их к своей вере.
По прошествии некоторого времени снова в темницу ко святым пришли, подобно первым, посланные князем совратители, называемые гимнософистами [11]. Они также, подавши милостыню узникам и поцеловавши каждого из них, сели и спросили святых:
— Что невозможно для Бога?
— Ничего, — отвечали святые, — всё возможно для Него, ибо так и свойственно естеству Божию.
— Если Богу всё возможно, — продолжали гимнософисты, — то посмотрим, кому своим всемогуществом Он оказывает милости в настоящее время, — грекам или измаильтянам? Кому плодороднейшие и прекраснейшие страны земли отдал Бог, — вам или нам? Чьё войско Бог увеличивает? и чьи полки губит, как сено? Неужели Бог несправедлив? Если Он не видел, что мы соблюдаем Его заповеди, то не оказывал бы нам столь великих благодеяний, — и напротив, — если бы не знал, что вы не веруете в посланного им пророка Магомета, не покорил бы вас нам и не отдал бы в плен.
Выслушав речи гимнософистов, святые отвечали им:
— Если бы вы верили пророческим свидетельствам, то узнали бы, что ваши мудрствования ложны, ибо то, что вы говорите, может ли быть подтверждено Божественным Писанием? Никогда. А всё, что не имеет свидетельства, ложно. Ответьте на следующий наш вопрос: если бы случилось двум людям спорить за обладание одним полем и один из них, не имея свидетелей, кричал и говорил бы, что это поле его, а другой без спора и ссоры представил бы многих свидетелей, честных и заслуживающих доверие, которые бы говорили, что поле его, а не того (первого), — что вы, сарацыны, подумали бы, кому бы вы присудили это поле?
Они отвечали:
— Поистине, поле принадлежит тому, кто имеет свидетелей.
— Справедливо вы рассудили, — сказали святые. — Точно так же и мы рассуждаем о Магомете, вашем учителе и о Единородном Сыне Божием, Господе нашем Иисусе Христе. Господь наш Иисус Христос, придя в мир и быв человеком, от Пречистой Девы рожденным, о чем также, как мы слышали, и вы часто говорили, имел о Себе свидетельства всех древнейших святых пророков, предвозвестивших Его пришествие в мир. Пришел и ваш великий пророк и законодатель Магомет, которого вы называете посланным от Бога, и что же? Не подобало ли бы ему иметь свидетельства от двух пророков или хотя от одного, дабы было ясно, что он действительно послан от Бога?
Сии речи святых привели в стыд гимнософистов, увидавших себя побеждёнными после сих слов.
Тогда заговорил, улыбнувшись, святой Васой:
— Имеет и сарацинский законодатель, — сказал он, — славного и истинного пророка, пророчествовавшего о нем, святого Исаию; и если бы я не опечалил сих премудрых мужей (т. е. гимнософистов), то сказал бы им сие пророчество.
— Нисколько не опечалимся, — сказали они, — ибо умеем прощать согрешающим по неразумию, хотя бы и сказали что нехорошее о нашем пророке.
— Не вы ли говорите, — продолжал святой, — что пророк Магомет самый последний из пророков?
— Да, это так, — ответили те.
Тогда святой Васой сказал:
— Исаия, коего и вы исповедуете, как пророка Божия, говорит в одном своем пророчестве: «отсечет Господь у Израиля голову и хвост» (Ис. 9:14). При этом сам же Исаия объясняет свои слова дальше, разумея под главою, — смотрящих на лица, т. е. творящих неправедный суд, а под хвостом разумея пророка. «а пророк-лжеучитель есть хвост» (Ис. 9:15). Не разгневайтесь, мужи, — ваш пророк не «хвост» ли, как самый последний (по вашему же слову) из пророков? И не учит ли вас беззаконным делам? Ибо разве не беззаконие то, что ваш пророк положил для вас законом, напр., если какой-нибудь муж, возненавидев свою жену, отвергнет ее, то снова может взять ее к себе не прежде, чем она будет взята другим мужчиной. Умолчим о других беззаконных постановлениях Магометова закона; сказанного довольно для уразумения пророчества Исаии, что не о ком либо ином, а только о вашем пророке Магомете, изрёк он пророчество, говоря: «И вожди сего народа введут его в заблуждение, и водимые ими погибнут» (Ис. 9:16).
— Умеем и мы философствовать, — сказали гимнософисты, но, поелику так угодно Богу, кто мы, чтобы противиться Его воле? А Магомет не имеет нужды в свидетельстве человеческом, ибо поставлен от Бога, от Коего и принял такие законы.
— Неужели от Бога он принёс вам такой закон, чтобы иметь многих жён и с ними, во время ваших постов, проводить целые ночи до восхода солнца в объядении и телесных удовольствиях? — спросил святой Васой.
Они ответили:
— Да, это истинно.
Тогда сказали другие святые:
— Надо ответить и на первый ваш вопрос, по которому будто бы лучшая вера у тех, у кого бывает большее мужество на войне и победа. Если вы производите вашу веру от воинской силы, то вспомните древнюю силу персов, которые завоевали многие страны и покорили себе почти всю вселенную; после них настало господство греков, когда Александр Великий победил персов; потом Рим завоевал всю вселенную. Что же? Неужели все они имели истинную веру, ибо были сильны на войне? Нисколько. Все они сильно были преданы идолопоклонству, не зная Истинного Бога, Творца всего. Как же вы говорите, что ваша вера истинная, потому что вы (по попущению Божию за наши грехи) в последнее время победили нас силою своего войска? Ведь часто случается и нам, христианам, истинно исповедывающим Бога, при Его помощи, иметь одоление над врагами и побеждать. Когда же мы, прогневавши Христа, Господа нашего, не приносим покаяние, тогда Он наводит на нас нечестивых людей, отмщая нам за наши грехи. Тем не менее мы, и наказываемые, не отрекаемся от нашего Владыки, но просим Его милости, веруем и имеем надежду, что Он помилует нас. Вашего же учителя, не имеющего свидетельств от пророков, и даже противного святым пророкам, мы нисколько не почитаем, но совершенно отвергаем.
После сей беседы гимнософисты, посрамленные и разгневанные, возвратились к своему князю.
Между тем прошло уже семь лет, как святые страдали, заключенные в оковах в той тесной и мрачной темнице. Днем и ночью они пребывали в молитве, непрестанно воспевая псалмы Давида и благодаря Бога за всё Его промышление о них: ибо Он очищал сим темничным заключением и скорбью прошедшие годы их жизни, проведенные в удовольствиях и удобствах, укреплял их на столь долгое терпение, о каком раньше они не могли даже помышлять.
Когда они так страдали, вышеуказанный отступник Вадитзис, предавший варварам город Амморею и отвергшийся от Христа, пришел в пятый день месяца марта к темнице, когда уже заходило солнце, и, подозвав чрез отверстие одного из узников, бывшего раньше нотарием [12] у своего господина Константина патриция и называвшегося также Константином, сказал ему тайно:
— Узнай, премудрый муж, какую любовь я имею к твоему господину Константину патрицию в течение многих лет и даже теперь. Ныне я достоверно узнал, что князь замыслил в завтрашний день убить всех вас, если вы не примете его веры, и я пришел известить вас об этом. Посоветуй твоему господину избавиться от смерти притворным согласием принять сарацинскую веру, и сам поступи так же, — а в помышлениях своих нисколько не отступайте от христианской веры, но ради случившегося бедствия притворно угодите князю, и ваш Христос не прогневается на вас за сие.
Но сей боголюбивый муж, изобразив на себе правою рукою крестное знамение отвечал отступнику:
— Отойди от нас, делатель беззакония, — и Вадитзис отошел от него.
Господин же Константин патриций спросил Константина нотария:
— Кто призывал тебя к оконцу темницы и ради чего?
Он, не желая пред всей дружиной его сказать ему о сем, дабы кто-либо, убоявшись смерти, не стал печалиться и колебаться в мыслях, отошел в сторону с господином Константином и сказал ему, что возвестил Вадитзис. Константин патриций, возблагодарив Бога, произнёс:
— Да будет Воля Господня.
Потом, обратившись к своей дружине, он сказал:
— Пребудем, братия, всю сию ночь в молитве.
Все, вставши, молились, воспевая до рассвета псалмы Давида.
На другой день, рано утром, пришел в темницу, присланный князем, жестокий воевода с вооруженными воинами и, изведя сорок два святых мучеников из внутренней темницы и приказав затворить двери наружной ограды, стал их допрашивать:
— Сколько лет вы находитесь в сем заключении? — спросил он.
— Зачем ты спрашиваешь о том, что знаешь? — отвечали святые. — Уже седьмой год оканчивается, как мы заключены здесь.
— Неужели в течение столь продолжительного времени, — сказал воевода, — вы не познали, какое человеколюбие оказывает вам наш справедливейший князь? ибо он столько лет щадит вас, хотя бы мог уже давно предать вас смерти. Вам надлежало бы за такое, оказываемое вам, милосердие быть благодарными ему, молиться за него и любить его всем сердцем.
Святые отвечали:
— Наш закон повелевает молиться за наших врагов и оказывающих нам притеснение и обиды, — посему и за вашего князя мы молимся Богу. А любить его всем сердцем мы не можем, ибо нам возбраняет это святой пророк Давид, взывающий к Богу так: «Мне ли не возненавидеть ненавидящих Тебя, Господи, и не возгнушаться восстающими на Тебя?» (Пс. 138:21).
На это воевода сказал:
— Как может быть, чтобы кто молился за того, кого ненавидит? Поистине вы лжёте, говоря, что молитесь за князя, коего ненавидите.
Святые ответили:
— Мы истину говорим, что молимся о нем Богу, дабы Бог просветил помраченные неверием душевные очи его, чтобы ему познать путь правды и благочестно почитать Бога, приняв истинную веру (христианскую) вместо той ложной, которую он теперь имеет и о которой думает, что она истинная. Если бы ваш князь узнал и принял истинную веру, тогда мы не только возлюбили бы его всем сердцем, но и воздавали бы ему должное почитание, по словам пророка Давида: «мне же зело честни была друзи твои, Боже».
Воевода тогда сказал:
— Не безумны ли греческие и римские князья, если думают, что столь вольный наш народ, мужественный и сильный, мог быть собран воедино без божественного промышления? Если бы мы были ненавидимы Богом и Он не имел бы о нас никакого промышления, мы не умножились бы так и не были бы такими, каковы теперь, что вы и сами видите.
Святые отвечали:
— Мы не то говорим, что вы живете без Божественного промышления, ибо никто не лишен Его промышления. Если кто и не знает Бога, если кто нечестивыми делами оскорбляет Его, тем не менее он живет на земле и движется не без Божественного промышления. Мы говорим только, что вы неправильно веруете в истинного Бога, ибо, исповедуя Его Создателем всего видимого и невидимого творения, вы смеетесь над Ним, утверждая, что Он Творец и Виновник как всего доброго, так и всего злого, истины и лжи, правды и неправды, смирения и гордости, кротости и гнева, целомудрия и невоздержного блуда, и прочих добродетелей и противных им пороков, каковых подробно здесь нет надобности перечислять. Если бы было истинно то, что вы говорите о Боге, то мы сказали бы, что вы имеете правильное понятие о Боге. Но в виду того, что, как отличается тьма от света, так и ваше исповедание отличается от истины, — мы не можем не обличить вас в том, будто вы имеете истинное познание о Боге, так как на деле его не имеете. Нисколько не было бы удивительно, если бы на вас гневался Бог, хотя вы и охраняетесь Его промыслом.
Воевода сказал им:
— Что же тогда или вы утверждаете, что есть другой Бог, Создатель всех зол и всякого греха? Как могут существовать два Бога — один добрый, другой злой? Как может устоять мир, когда два Бога между собой будут враждовать?
Святые отвечали воеводе:
— Мы не говорим, что есть иной Бог, творец зла, отличающийся от Бога, Создателя всего благого, нет, — этого нет, но говорим вам, что нашелся один из ангелов, который, по добровольному решению своему, избрал себе вредное, противное добру и, возлюбив сие, сначала возненавидел своего Творца Бога, а потом и человека. Потом ему было позволено искушать нашу добрую волю — стремится ли она к Богу, или повинуется его искусительному наущению; вы приведены им в заблуждение, и потому его лукавство ложно приписываете совершенно безгрешному и неизменному Богу.
— Тем не менее, — возразил воевода, — наш пророк Магомет учит, что всесильный Бог — виновник всякого злого дела человеческого, равно как и доброго.
На это святые ответили:
— Как видно, он ложно изобрел иного Бога, подобно тому как некогда еллины выдумали агафодемона [13], и заставляет вас почитать такого Бога, какого никогда не было и не будет. А мы знаем истинного Бога и исповедуем Того, о Ком проповедано в Ветхом Завете святыми пророками, в Новом же святыми Апостолами Христовыми, Творца всего благого; другого Бога мы никакого не знаем.
Тогда воевода сказал им:
— Не пожелаете ли сегодня, вместе с справедливейшим князем, протосимволом, совершить моление Богу по обычаю нашей веры? ибо ради сего я и послан к вам. Я знаю, что среди вас некоторые согласны на это. Несогласные же, когда увидят сих награжденных дарами, пожалеют о своем безрассудном упорстве.
На это все святые единодушно отвечали:
— Мы молим Единого Истинного Бога, дабы не только протосимвол, ваш князь, но и весь сарацынский народ отступили от нечестивого Магометова заблуждения и воздали достодолжную честь и поклонение Единому Богу, проповеданному пророками и Апостолами Христовыми. Мы не можем оставить свет и добровольно перейти во тьму.
— Смотрите, что говорите, дабы не раскаяться после, — произнес воевода, — ибо за ваше сопротивление вы не избегните строгой казни.
Но святые отвечали:
— Мы поручаем наши души Бессмертному и Праведному Богу, и на Него уповаем до последнего нашего вздоха; от веры же в Него, которую мы содержим, не отступим.
Тогда воевода снова стал убеждать святых, говоря:
— В день Страшного Суда против вас будет свидетельствовать сиротство ваших детей и вдовство ваших жён, ибо вы теперь лишены их, так как не исполняете желания князя и отвергаете его веру; в противном случае наш великий князь мог бы повелеть нынешнему вашему царю, юному отроку, отпустить сюда к вам ваших жен и детей. Но и теперь, если вы согласитесь послушать нас и исповедуете пророка Магомета, то, как я вам сказал, вскоре увидите всех домашних своих, и увидев их сильно возрадуетесь. В греческой стране вашей теперь царствует супруга Феодора с малолетним сыном Михаилом, и она не сможет воспротивиться повелению нашего великого протосимвола. О богатстве же и имуществе не заботьтесь, ибо дань с Египтян, пользование которою в течение одного года разрешит вам, как своим друзьям, милостивейший князь наш, так обогатит вас, что большое имущество останется и вашим потомкам до десятого рода.
На сию речь воеводы святые как бы одними устами вскричали:
— Да будет проклят Магомет и все исповедующие его пророком.
Когда святые произнесли эти слова с большою смелостью и дерзновением о Боге, тотчас разгневанный воевода повелел вооруженным воинам, взяв каждого из святых, связать им назади руки и как овец повести на место казни. На это зрелище начало собираться бесчисленное множество сарацынского народа и живущие среди сарацын христиане, желая видеть умерщвление святых мучеников.
Когда уже приблизились мученики к реке Евфрату то воевода, подозвав к себе одного из идущих мучеников, святого Феодора, по прозванию «кратир», т. е. сильный или храбрый, сказал ему:
— Ты был раньше клириком (как мы о тебе слышали) и, оставив священный сан, взял копье, облекся в воинскую броню и проливаешь в сражениях человеческую кровь. Теперь же ты лицемерно исповедуешь себя христианином, обличаемый своей совестью за отвергнутую тобою уже давно христианскую веру; не лучше ли тебе обратиться к учению пророка и посланника Божиего Магомета и получить от него помощь и избавление от смерти, тем более что ты не можешь иметь никакой надежды и дерзновения ко Христу, от Коего еще раньше ты добровольно отвергся.
Но мужественный мученик Христов Феодор с твёрдостью ответил воеводе:
— Неправду говоришь ты, воевода, будто бы я отвергся от Христа Бога; я только вышел из священного клира ради моего недостоинства, почему теперь я наипаче должен пролить свою кровь за Христову веру и умереть ради любви Христа, дабы благоутробный мой Владыка простил мне теперь то, в чем я прежде согрешил пред Ним. Ведь и твой раб, если бы убежал от тебя, а потом вернулся к тебе и ради тебя не пощадил бы даже и своей жизни, не получил ли бы тогда от тебя прощение за прежнее свое бегство, ради показанной после преданности?
— Пусть будет твоя воля, — сказал воевода, — я предложил тебе лишь то, посредством чего ты мог бы избежать смерти.
Когда же сарацынские палачи обнажили свои мечи и, взяв святых мучеников, отводили каждого отдельно для усекновения, то святому Феодору кратиру случилось стать рядом с Константином патрицием. Феодор убоялся, как бы Константин, увидав его умерщвление, не стал бы колебаться и не устрашился бы смерти, и посему стал увещевать его, говоря:
— Послушай, господин мой, так как ты превосходишь всех нас и высотою сана и добродетелями, то подобает, дабы ты первый из нас стал мучеником, прежде всех нас приклонив под меч свою главу за Господа своего, и первый принял венец от Иисуса Христа, Небесного Царя, подобно тому как и от земного царя ты был предпочтительно награждаем почестями.
Но святой Константин отвечал ему:
— Гораздо более подобает тебе, столь мужественному, сотворить сие и первому положить за Христа свою жизнь; ты будешь иметь своими последователями меня и прочих наших друзей.
Тогда святой Феодор сотворил молитву и, вручив свою душу Богу, подошел к палачу и с радостью принял славную мученическую смерть от меча.
После него и другие святые по порядку и по чину своих прежних санов, как бы призываемые на царский пир, один за другим шли под меч, не показывая никакого страха пред смертью, ни робости или малодушия, так что воевода сильно удивлялся, видя, что мученики с такою радостью идут на смерть.
Так святые сорок два мученика окончили свою жизнь мужественною смертью за своего Господа, в шестой день месяца марта.
После убиения святых мучеников, сарацынский князь повелел и вышеназванного отступника Вадитзиса убить мечем, говоря:
— Если бы он был истинным христианином, то не подобало бы ему отречься от своей веры, и если он не сохранил веры во своего Христа, как может сохранить веру в нашего Магомета? Если он сделался врагом своих христиан, предав их в наши руки, то, если случится бедственное время для нас, он может сделаться и нашим предателем. Бывший неверным своим, будет ли верен чужим? Нисколько.
И отсекли мечем голову сему окаянному предателю, и таким образом он принял достойное возмездие от сарацын за свою дружбу к ним, когда предал в их руки преславный и прекрасный христианский город Амморею.
На другой день, по повелению князя, были брошены в реку Ефрат тела святых сорока двух мучеников. Туда же бросили и труп убитого вероотступника. Спустя немного времени тела святых мучеников были найдены на берегу на другой стороне реки в целости, причем глава каждого пристала к своему телу, и все тела лежали рядом в благолепии. Труп же отступника был найден далеко от святых, а голова его находилась на большом расстоянии от трупа. Честные тела святых были взяты верующими и с честью преданы погребению, а труп и голова нечестивого предателя были разорваны и съедены крокодилами. За всё же сие да будет слава Христу Богу нашему, со Отцом и Святым Духом поклоняемому во веки. Аминь.
Кондак, глас 4:
На земли Христа ради страдальчествоваше, явльшеся благочестивии венечницы, небеса приясте жити в радости: всякую бо кознь вражию низложивше, болезньми и кровьми ваших язв, хвалящым свыше присно грехов разрешение подаваете.
Кондак, глас 2:
Новоявленныя звезды веры, за Христа усердно пострадавшыя, похвальными венцы достойне вси венчаем, о нас молящыяся Христу, яко суще столпы, и забрала христианскаго начальства.
Память преподобного Аркадия
Святой Аркадий жил на острове Кипре, в царствование Константина Великого. С юных лет он посвятил себя иноческим подвигам и проходил их до времени Юлиана Отступника [1], в царствование коего скончался. Он был наставником святых Иулиана врача и Еввула, незадолго до кончины своего учителя пострадавших от Юлиана [2]. Оплакав мученическую смерть своих учеников, святой Аркадий предал погребению их честные тела, а за ними и сам, благодаря Бога, преставился из мира сего.
Страдание святых священномучеников Ефрема, Василия, Евгения, Елпидия, Агафодора, Еферия и Капитона, бывших в различные времена епископами в Херсоне
В шестнадцатый год царствования Диоклитиана [1], святейший патриарх иерусалимский Ермон послал многих епископов в различные страны и к разным народам возвещать, по примеру апостольскому, слово Божие, и проповедывать Христа.
Двое из этих епископов, Ефрем и Василий, пришли в страну тавроскифскую и здесь, в городе Херсоне, оба трудились некоторое время, проповедуя истинного Бога не ведающему Его народу и просвещая помраченных тьмою еллинского идолослужения. Затем святой Ефрем, оставляя жителей Херсона святому Василию, пошел к скифам, жившим по Дунаю, проповедью своею обращал там многих к Христу и, претерпев довольно скорбей и трудов в благовестии Христовом, в седьмой день марта был обезглавлен.
Между тем святой Василий, обличая в Херсоне заблуждение людей неверных и, показывая им правый путь спасения, возбудил народный гнев: нечестивые взяли его, били без милости и изгнали из города. Удалившись на некую гору, он пребывал в пещере; отстояла та гора от Херсона на сто стадий [2] и называлась Парфенон, что значит: девичья, ибо на ней было капище и идол какой-то еллинской богини-девы. Пребывая в той горе, святой Василий радовался духом, что сподобился претерпеть ради Христа раны и изгнание, оплакивал погибель душ человеческих, прельщенных диаволом, и со слезами молил Бога об обращении их.
Так прошло несколько времени. У одного херсонского начальника умер единственной сын и был погребен вне города. С великой скорбью сидели родители у гроба его, скорбя и плача; и ночь наступила, а они не отходили от сыновнего гроба. И вот во сне является им умерший их сын, говоря:
— Что вы оплакиваете смерть мою? Вы не можете взять меня отсюда живым, ибо не могут воскресить меня наши боги, бездушные идолы, изобретенные бесом на соблазн и погибель людям. Если вы хотите оживить меня, то упросите того странника, которого били и изгнали, чтобы помолился он обо мне Богу своему, и сами уверуйте в того Бога, Которого он проповедует: ибо Он есть Бог истинный, имеющий власть над живыми и мёртвыми, и силен восставить меня из мертвых живым молитвами оскорбленного вами мужа.
Тотчас пробудившись, родители рассказали друг другу видение свое и весьма дивились, что оно было согласно у обоих. Радостно поспешили они в город и поведали о том видении друзьям своим. Как только наступил день, стали всюду искать человека Божия, и нашли его в вышеназванной пещере. Начальник городской с домашними своими пришел к нему, припал к святым стопам его и молил воскресить ему сына.
— Как могу я это сделать, будучи человеком грешным? — возразил святой, — но вы получите просимое, если уверуете в проповедуемого мною Бога, Который один силен воздвигать мертвых из гробов.
— Если мы получим сына нашего живым, — сказали родители умершего юноши, — и всё то, что хочешь и повелишь, сделаем от всего сердца.
Святитель Божий Василий, встав, пошел с ними ко гробу и, когда отвалили от гроба камень, вошел внутрь, сотворил на умершем крестное знамение и долго молился Богу; потом взял воду, освятил ее и возлил на мертвого с призыванием Пресвятой Троицы, по подобию святого Крещения. Тотчас ожил мёртвый и стал говорить, славя Бога. Страх и ужас овладел всеми бывшими там, а родителями — радость неизглаголанная. Все припадали к стопам святителя, называя его великим и признавая проповедуемого им Бога истинным и всесильным. Взяв архиерея Божия, святого Василия, с великою честью повели его в город. Начальник со всем домом своим уверовал во Христа и крестился, также из народа многие, видевшие это чудо, присоединились к верным. И начала возрастать Христова Церковь в Херсоне, а еллинские нечистые капища понемногу упраздняться.
Видя запустение своих капищ, диавол вопиял в сердца обитавших тогда в Херсоне иудеев, и те научили еллинов восстать на христиан, а главным образом вождя их, святого Василия, и убить его.
— Если учитель христиан будет убит, то и христианство легко разорится, — говорили они.
Собралось бесчисленное множество вооруженных нечестивых: с шумом и кликами напав внезапно на архиерея Божия, они извлекли его из храмины, связали ему ноги и, окружив его, влачили по городским улицам, били дреколием и камнями и попирали ногами. Его довлекли до места, где христианами был поставлен столп, увенчанный крестом; здесь святитель Христов предал Богу святую свою душу, скончавшись страдальчески в тот же седьмой день марта, в которой и святой Ефрем был усечен мечем в Скифии.
Тело святого Василия было извлечено за городские ворота и брошено на съедение псам и птицам. Много дней лежало оно без погребения, однако, хранимое Богом, оставалось невредимым; ночью являлась над этим страдальческим телом звезда пресветлая, и волк, сидя около, стерег его от псов, а днём орёл парил над телом, не допуская приближаться плотоядным птицам, пока христиане не взяли его тайно ночью и не погребли с честью.
По убиении святого епископа Василия, один из учеников его отправился морем в страны Геллеспонтские и нашел там трех епископов: Евгения, Елпидия и Агафодора, трудившихся в благовестии Христовом; их послал на проповедь святейший Ермон, патриарх иерусалимский, вместе с святыми Ефремом и Василием. Найдя их там, ученик рассказал им о кончине святого Василия, и они прославили Бога, увенчавшего Своего угодника венцом страдальческим. Посоветовавшись между собою, епископы сели в корабль и приплыли в город Херсонский, желая подражать святому Василию. Они проповедывали Христа Бога в Херсоне, и число верных день ото дня увеличивалось. Но подобно тому как на святого Василия, и на них вооружил диавол жидов и еллинов; собравшись во множестве, они взяли святых епископов, связали, влачили по улицам, били деревом и камнями, пока мученики святые не предали честных своих душ в руки Господа своего. Тела их были извлечены из города теми воротами, которыми обыкновенно выносили хоронить мертвых, и брошены вне без погребения на расхищение псам и птицам; но христиане, тайно взяв их, предали честному погребению. Пострадали святые три епископа, Евгений, Елпидий и Агафодор, через год по убиении святого Василия, в тот же седьмой день марта.
Несколько лет спустя, во дни Константина Великого [3], когда он уже склонялся к христианству, пришел в Херсон епископ Еферий, также посланной патриархом Иерусалимским. Видя, что неверный народ своею лютостью и яростью не допускает распространяться в Херсоне христианству, Еферий отправился в Византию к царю Константину, и принес жалобу на нечестивый херсонский народ, утесняющий христиан. Царь дал свое разрешение христианам — обитать в Херсоне свободно и беспрепятственно и соборы свои, во славу Божию, творить открыто и невозбранно, всех же препятствующих христианам повелел изгонять из города. С такою царского волею святой Еферий возвратился в Херсон и весьма обрадовал Христово стадо, а неверные опечалились и смутились. Соорудив в городе христианскую церковь и дав всему доброе устройство, епископ снова отправился к царю, чтобы воздать ему благодарность за доброе дело. На возвратном пути он впал в недуг и, доплыв до острова Ааса, воспринял конец своей временной жизни и начало жизни вечной. Верные погребли его и поставили на могиле столп; высокие деревья, выросшие там, издалека указывали могилу святого. Кончина святого Еферия последовала в седьмой день марта, в который мученически скончались и прежние епископы.
Христиане долго оплакивали почившего; потом возвестили царю Константину о кончине епископа своего и просили на его место другого. На место Еферия был прислан блаженный Капитон, епископ херсонской церкви, и верные радостно его приняли. Также и неверного народа собралось множество; приступая к новоприбывшему епископу, просили от него чудесного знамения в доказательство правоты его веры, чтобы и им можно было увериться.
— Чудо же, — говорили они, — пусть будет такое: зажечь печь великую огненную, и в нее войти епископу христианскому, и если не сгорит и останется жив, то все крестимся.
Святой Капитон, уповая на Бога, согласился на их желание, и приказал устроить великую печь. Когда ее сильно разожгли, епископ святой, при общем внимании народа, возложил на себя омофор [4] свой и помолился Богу с умилением, да явит Он силу Свою божественную, как некогда в печи Вавилонской [5] ради уверения неверного народа. По продолжительной молитве и после возгласа диакона во всеуслышание: «вонмем», святитель вошел в печь и стоял в пламени около часа, молясь и держа руки простертыми к небу, и никакого вреда не получил от великого пламени огненного; потом, набрав горячих углей в фелонь [6] свой, он вышел невредимым к народу. Взирая на это преславное чудо, все прониклись великим удивлением и страхом; ибо видели, что даже одежды святителя не коснулся огонь и что фелонь его, полный горящего уголья, не опаляется.
— Един Бог, — взывал народ громким голосом и как бы едиными устами, — Бог христианский, великий и сильный, сохранивший раба Своего неопаленным в печи!
Тогда весь Херсон и страна та приняли христианскую веру, удостоверившись преславным чудом в истине ее. Об этом чуде было возвещено великому Константину и поведано святым отцам на первом вселенском соборе, в Никее [7], и все, прославляя Бога, дивились великой вере святого Капитона и его ревности по Боге.
Спустя несколько лет святой Капитон отправился на корабле из Херсона в Царьград; поднялась буря, и корабль прибило волнами к устью реки Днепра; там люди неверные и безбожные ограбили корабль и захватили всех бывших на нем, а самого архиерея Божия Капитона потопили в воде.
Он скончался мученически в двадцать первый день декабря, но память его причислена к прежним Херсонским святителям, пострадавшим в седьмой день марта. Душа его святая соединена с теми на небеси, и все семь архиереев Божиих, епископов херсонских, как семь главнейших ангелов [8], вместе предстоят Пресвятой Троице, Отцу и Сыну, и Святому Духу, единому Богу, прославляя Его со всеми святыми во веки. Аминь.
Кондак, глас 2:
Светоносный день наста, пастырей епископствовавших светло в Херсоне: ихже воспеваем праздник, пострадавших за Христовы овцы. Священномученицы, молите пастыреначальника Христа, и нас прчести деснаго овец стояния, да вопием вам: радуйтеся священнии отцы, за Христа кровь свою излиявшии.
Память преподобного Емилиана
В Риме жил некий человек, именем Викторин; с юных лет он много грешил, а потом, к старости своей, одумался и, вспоминая грехи свои, трепетал Суда Божия. Придя в один из святых монастырей и упросив игумена принять его, он отказался от всех привязанностей мира сего и стал монахом; всего себя он отдал покорности и послушанию, соблюдая заповедуемое ему и изнуряя тело свое и днем и ночью. В иноческом образе было наречено ему имя: Емилиан. Содержа непрестанно в душе память смертную и всегда готовясь на Страшный Суд Божий и на ответ о грехах своих в день испытания, Емилиан всегда находился под страхом вечных геенских мук; этим страхом он так изнурил и иссушил тело свое, что вся братия, из любви к Богу в монастыре жившая, дивилась столь великому умерщвлению плоти, смирению и труду. И все старались подражать жизни его и сравниться с подвигами его в послушании, дабы таковым многотрудным покаянием очистить грехи свои; видели, как он каждый день терпит голод, жажду, простирается на земле, мало спит, мучит и сокрушает тело свое — и получали от сего великую пользу.
Монастырь, где подвизался Емилиан, был построен на высокой горе, имевшей на одном из склонов пещеру; и был у блаженного Емилиана обычай тайно от всех, поздно вечером удаляться из монастыря в эту пещеру и там всю ночь до утрени молиться со слезами.
Прошло много времени; как-то игумен повстречал Емилиана, выходившего из монастыря в поздний ночной час. Не зная для какого дела выходит этот брат из монастыря, игумен оставил свою келлию, пошел за ним тайно и, увидев, что он вошел в пещеру, стал около неё и решил ожидать, пока тот выйдет, дабы узнать от него, зачем входит он в пещеру. Немного времени спустя небесный свет ярче солнечных лучей внезапно озарил ту гору, и игумен увидел преподобного Емилиана стоящим в пещере с простертыми вверх руками и молившимся Богу; и небесный свет сходил на главу блаженного. При виде сего на игумена напали ужас и страх; на обратном пути в монастырь он уже бежал в трепете, и едва мог переступать ногами от великого ужаса. Когда он достиг монастырских ворот, то услышал голос с неба, говоривший:
— Емилиан, отпускаются тебе грехи твои.
Еще более ужаснулся игумен, вошел в келлию свою и в молчании ожидал рассвета. Желая, чтобы братия получили пользу из сего, игумен, после утрени, обратившись при всех к Емилиану, спросил:
— Где ты был в эту ночь, брат?
Преподобный, поклонившись игумену, отвечал:
— В монастыре, с братиею, почивал я всю ночь.
Но игумен обличил его и понудил не утаивать милости Божией, являемой грешникам истинно кающимся. Емилиан был вынужден поведать тайну всей братии, как от престола милосердия сошли на него с небес свет и голос. Тогда начал игумен говорить братии:
— Слушайте, братия моя дорогая. Всемогущий Бог и в молчании мог бы простить этому брату грехи его, но ради нас, возбуждая наши сердца к покаянию, послал ему в образе света милость Свою вместе с гласом Своим, да узнаем и мы и прославим милость и человеколюбие Творца нашего, Который близок к истинно кающимся.
Извещенный таким образом о том, что грех его прощен, преподобный Емилиан остальное время жизни своей провел в радости душевной и отошел к Свету неприступному внимать гласу радости и веселия праведников, ликующих в селениях небесных во веки.
Память преподобного Павла исповедника
Святой Павел был епископом города Плусиады [1] в то время, когда возникла в церкви ересь иконоборцев. Видя, как противники святых икон неистовствуют против веры Христовой, как они извращают установления святых Апостолов, какое пренебрежение оказывают честным иконам, какие хулы произносят на них, преподобный выступил против них, как победоносный воин Божий, и, как стрелами, поражал их словами Божественных Писаний. За это он претерпел преследование, изгнание и всякие напасти в жизни. Среди таких доблестных подвигов он и предал с миром дух свой Господу и переселился в горнее, столь возлюбленное им, Царство [2].
Повесть о затворнике, которому Бог открыл об участи принимающих милостыню
Некоторый затворник весьма славился в монастыре своем, так как проводил с юности святую жизнь. Отрекшись от всех удовольствий мирских, он заключил себя в тесной келлии и служил Богу, умерщвляя тело свое постом и всенощным бдением, молясь Владыке всего о себе и о всем мире и упражняясь умом своим в богомыслии. В определенное время он принимал небольшое количество пищи из рук служителя монастырского; а из того, что посылал Бог через христиан братии монастырской — золота, серебра, пищи и вина — он ничего никогда не брал себе.
Было ему однажды такое видение о принимающих милостыню: однажды начальник города пришел в тот монастырь, чтобы сотворить милостыню, и давал всем по сребренику [1]. Подходит он и к затворнику, неся с собою златницу [2], и упрашивает его взять ее; устыдившись сего честного мужа, старец взял златницу, и положил ее себе в карман.
Вечером, совершив свое обычное правило, старец лег на рогоже [3], намереваясь немного уснуть. И вот ему показалось, что он находится с остальною братиею того монастыря на пространном поле; все поле то было наполнено тернием, и некоторый юноша (это был Ангел Господень) говорил монахам монастыря того:
— Жните терние.
Подошел этот юноша и к нему (затворнику) и сказал ему:
— Подпояшься и жни терние.
Когда же затворник начал отказываться, Ангел сказал:
— У тебя не должно быть никаких отговорок, потому что ты вчера нанялся с прочими монахами, взявшими у того христолюбца по сребренику; ты взял златницу и потому ты должен трудиться более других, пожиная терние, как принявший большую плату. Терние же, которое ты видишь, это — дела того человека, у которого вы вчера приняли милостыню; итак приступи и жни с прочими.
Проснувшись и размышляя о виденном, эатворник весьма опечалился и тотчас послал за человеком, давшим ему милостыню, и упрашивал его взять свою златницу. Христолюбец же тот не хотел брать ее обратно и сказал затворнику:
— Оставь ее у себя, отче, или отдай ее, кому хочешь.
Тогда старец сказал ему:
— Я не хочу пожинать терние чужих грехов, не будучи в силах избавиться и от своего греховного терния.
Затем он выбросил ту златницу из келлии своей и затворил окно.
Узнав причину непринятия милостыни своей старцем, муж тот стал заботиться об исправлении своей жизни и начал творить многую милостыню нищим и убогим, помня, что, по Писанию, милостынею и верою очищаются грехи [4].
Страдание святого священномученика Феодорита, пресвитера Антиохийского
Великим царем Константином и сыном его Констанцием в Антиохии Сирийской была Воздвигнута и богато украшена соборная церковь. В народе она получила наименование золотой церкви, потому что была художественно расписана золотом и украшена блестевшею золотом мозаикою; верх её также был весь вызолочен; бесчисленные сосуды церковные все были из золота и чистого серебра. Цари дали много имения на содержание многочисленного церковного клира. В клире этой великой соборной церкви был пресвитером святой Феодорит; ему были вверены на хранение сосуды, утварь и все богатство церковное. От юности проводил он жизнь добродетельную и хранил в сердце правую веру, исполняя слово Писания: «сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению» (Рим. 10:10).
Постом, молитвами, милостынями, попечением о спасении душ человеческих и непорочным священнослужением угождал он Богу.
Когда умер сын Константина Констанций, ему наследовал Юлиан Отступник. Приняв царство, он показывал себя сначала благочестивым христианином и возвращал из заточение епископов, изгнанных за благочестие царем Констанцием; когда же утвердился на царстве, то явно перед всеми отвергся Христа, Которого втайне давно уже отвергся, предавшись бесам и волшебству. И начал он гнать Церковь Христову; если и не весь христианский народ поголовно истреблял, то по крайней мере начальствующих, духовного сана христиан и сановников из мирян захватывал, мучил и убивал, отнимал у христиан храмы Божии и обращал в капища идолов своих, разграблял всякое достояние церковное и говорил, окаянный:
— Христианам не подобает иметь какие-либо богатства, потому что Христос их повелел им быть нищими, сказав: «не приобретайте ни золота, ни серебра».
В это лютое время была опустошена и антиохийская соборная церковь, названная ради красоты своей золотою; все дорогие украшения её были взяты в царскую сокровищницу, имение церковное разграблено, клирики разогнаны и святой Феодорит замучен.
Было это так. Царь Юлиан имел дядю, себе соименного, Юлиана, родного брата матери его; он поставил его правителем и мучителем над восточными странами. Тот Юлиан, дядя царский, раньше был христианином, но, желая быть угодным племяннику своему, царю Юлиану отступнику, отвергся Христа и поклонился идолам. В Антиохию пришел он раньше прибытия туда царя, вместе с другим царским сановником, по имени Филиксом, заведывавшим царскими сокровищами. Зная, что в соборной церкви много богатства, Юлиан взял сосудохранителя церковного, блаженного Феодорита пресвитера (а остальные клирики все от страха бежали и скрывались, где кто мог); потому он постарался захватить его, что тот имел в руках своих церковную ризницу. Отняв у него ключи, а его самого крепко связав и заключив в темницу, Юлиан с сокровищником царевым Филиксом и с великою вооруженною воинскою силою вошел в Божию церковь, чтобы отнять украшение её, золото и серебро, и все дорогие вещи, и присоединить к царским сокровищам. Войдя в святыню Божию, как тать и разбойник, с каким великим бесстрашием и бесстыдством похищал он церковное благолепие, творил бесчестие святыне Господней и осквернял ее! Окаянный при самом престоле Божием дерзнул мочиться; когда же были вынесены из алтаря сосуды церковные и все вместе положены на земле, он сел на них для поругания, произнося из нечистых уст своих хулу и злословие на Господа нашего Иисуса Христа. Некто из бывших там, по имени Взой, увещевал его не наносить бесстыдно такого бесчестия святыне Господней и не хулить Христа. А он, ударив его крепко по голове, сказал:
— У христиан нет никакого Промысла Божия, и этого попечения они совершенно лишены.
Ограбив и осквернив церковь Божию, нечестивый правитель обратился к мучению служителя Божия, святого Феодорита. Когда его связанного представили на нечестивый суд, Юлиан сказал ему:
— Феодорит! Зачем ты при царе Константине разорил храмы древних богов, а гробницы умерших украсил и велел создать над ними церкви?
Святой отвечал:
— Божественные церкви и гробницы святых созданы и украшены еще прадедами нашими, ибо прославил Бог святых Своих, найдя их достойными сего; тебе же, правитель, я удивляюсь, что из христианина стал ты идолослужителем.
Правитель приказал бить святого по лицу.
— Грешишь, Юлиан, — сказал ему святой, — идолов каменных и деревянных зовешь богами.
Тогда повелел мучитель раздеть святого, повесить на дереве и железными когтями строгать по всему телу его. Часа три строгали его, и кровь текла струями, но радостью светилось лицо святого, как будто не испытывал он никакой боли. И сказал ему мучитель:
— Окаянный, принеси жертву богам и я освобожу тебя от долга, лежащего на тебе по церковному имению, зло тобою истощенному. Если же не принесешь жертвы, то насильственной смертью извергнешь свою душу.
Святой отвечал:
— Окаянный — ты, беззаконник и царь твой, потому что вы оставили Христа и прилепились к антихристу, и должны быть сожжены огнем вечным; я же никому не должен, кроме Господа моего Иисуса Христа, пред Которым долг мой — хранить истинную веру до последнего вздоха.
Снова обратился к нему мучитель:
— Феодорит! ты получишь от меня много почестей и золота, только отвергнись того распятого волхва, которого называешь Сыном Божиим.
Святой мученик отвечал:
— Золото твое с тобою да будет в погибель [1]; я же уповаю на Господа моего, дающего рабам Своим вместо тленных благ — нетленные, вместо земных — небесные.
И повелел мучитель двумя свечами опалять ребра мученика. Когда его стали жечь, он, возведши очи свои на небо, начал молиться, — и тотчас оба опалявшие слуги пали на землю замертво. Юлиан и окружавшие его повелели старательно поднять слуг с земли, и говорили им:
— Почему вы оставили жечь нечестивого христианина и предались дремоте и небрежению?
Слуги, придя в себя, отвечали мучителю:
— Если ты не видишь, как Ангелы Божии защищают раба Божия, то ты нечестив и ослеплён душою. Вот четыре Ангела беседуют с ним, а нам грозно запрещают прикасаться к честному его телу. Хулитель! не пустословь, но знай, что велик Бог христианский, и мы в Него ныне веруем.
Объятый стыдом, мучитель повелел бросить этих слуг в глубину морскую. Когда же повели их на потопление, святой мученик Христов воззвал к ним, говоря:
— Идите вперед в путь блаженный с миром, дети мои, а потом и я последую вам, и порадуюсь с вами радостью вечной в Царствии небесном.
И скончались слуги от потопления, сподобившись принять мученический венец от Христа Бога, в Которого уверовали. Продолжая приступать к святому мученику Феодориту, нечестивый правитель кричал:
— Принеси жертву богам.
Исполнившись духа пророческого, святой сказал ему:
— Ты, злочестивейший и окаяннейший из всех людей, будешь жевать свои внутренности и немного времени пройдет, как извергнешь насильственно скверную свою душу и предашь ее огню вечному; также и беззаконнейший твой царь, недолго спустя после тебя, погибнет в Персидской земле; пораженный невидимою рукою, он будет ввергнут в геенну огненную. Знай достоверно, что начинание дел ваших не будет иметь успеха, ибо конец ваш близок, и погибель ваша не дремлет.
Не будучи в состоянии терпеть таких слов святого, скверный мучитель повелел тотчас его обезглавить, и пошел святой на смерть, радостный, моля Бога о себе и о всем мире, и, усеченный секирою в главу, скончался.
Похоронив честное тело его, верные сохранили в сердцах своих пророческие слова, в муках изреченные мучителю, и ожидали исполнения их. И сбылось, что оба Юлиана, дядя и племянник, вскоре погибли с шумом. Юлиан, дядя царский, правитель стран восточных, убивший святого Феодорита, с того времени, как мочою своею осквернил престол Божий и попирал священные сосуды, ругаясь над святыней и хуля Христа, — впал в недуг. Тотчас в тайных его местах начали родиться черви; они грызли его снизу, и день ото дня увеличивалась болезнь. Искуснейшие врачи прилагали много старания, чтобы исцелить его, но не имели никакого успеха, и час от часа хуже ему приходилось, ибо черви сильно размножались и съедали тело его, которого коснулась правосудная рука Божия. И исполнились слова святого, сказанные мучителю: «будешь жевать свои внутренности», ибо когда проходы его засорились, уста богохульные стали скверным проходом: итак, поедаемый червями, он зло изверг окаянную свою душу. Также и друг его Филикс, заведовавший сокровищами царскими, не избежал скорой казни Божией: по возмездию Божию, внутренности его повредились, и кровь днем и ночью текла потоком из богохульных его уст, как из источника, и вскоре умер он для вечности, предав окаянную душу свою геенне. Когда злочестивый царь Юлиан пришел в Антиохию и узнал об этом, то не дерзнул нанести бесчестие мощам святого священномученика Вавилы, почивавшим в Дафне Аполлоновой, но повелел христианам взять их оттуда, — как пишется о том в житии этого святого, в 4 день сентября. Потом отступник Юлиан, отправившись походом против персов, погиб там, как предсказал святой священномученик Христов Феодорит [2]. Видев исполнение его пророчества, верные прославили Христа истинного Бога, с Отцом и Сыном славимого во веки. Аминь.
Память преподобного Феофилакта исповедника, епископа Никомидийского
В те дни, когда Церковь была смущаема ересью иконоборства [1], пришел из Восточных стран в Царьград благочестивой муж Феофилакт и стал близок к светилу церковному, святому Тарасию — тогда еще мирянину и сенатору, главному в царских палатах правителю тайных дел. По смерти царя-иконоборца Константина Копронима [2], воцарился сын его Лев [3] с матерью Ириною; патриарх Павел, прозванной милостивым, по доброй воле оставил престол свой, вместо же его на патриаршество возведен был святой Тарасий, который собрал седьмой Вселенский собор и проклял ересь иконоборства [4]. Тогда блаженный Феофилакт и вместе с ним Михаил Синадский оставили мир, приняли иночество и были посланы святейшим Тарасием в монастырь, построенной на берегу Черного моря: там подвизаясь в трудах иноческих, преуспели они в добродетелях и получили к Богу в молитвах своих дерзновение.
Было время жатвенное, и стоял сильный зной, люди изнемогали от великой жажды. Святые помолились Богу, и сосуд медный сухой стал источать воду в количестве достаточном для потребностей. Так творит Господь волю боящихся его и внимает молитвам их! Чудо это было подобно тому древнему чуду, бывшему в пустыне, когда Бог извел воду из камня для жаждущего Израиля (Исх.17:6) и другому, когда для Самсона, умиравшего от жажды, сухие кости ослиной челюсти стали источником живой воды (Суд.15:19). Когда преподобные отцы Феофилакт и Михаил просияли, как звезды светом, добродетельным житием своим, святейший патриарх Тарасий нашел их достойными высокого архиерейского сана и, посвятив обоих, Михаила послал в Синад, а блаженного Феофилакта поставил епископом в Никомидии. Какие заботы о словесном Христовом стаде показал святой Феофилакт в Никомидии, какое попечение о нищих, сиротах и вдовицах, — о том свидетельствовали созданные им божественные храмы, больницы, странноприимные дома и неисчетная, ежедневно творимая им, милостыня. Он сам служил больным, слепым, хромым и немощным; обходя богадельни и городские площади с сосудом тёплой воды, он своими руками омывал и очищал встречавшихся прокаженных, ничем не гнушаясь при служении им.
По отшествии из мира святейшего Тарасия, Никифор премудрый принял после него престол Константинопольской церкви; тогда опять настала буря иконоборной ереси, возбуждаемая нечестивым царем Львом Армянином. Святейший патриарх Никифор, созвав избранных архиереев: Емилиана Кизикского, Евфимия Сардийского, Иосифа Фессалоникийского, Евдоксия Амморийского, Михаила Синадского и блаженного Феофилакта, епископа Никомидийского, отправился с ними к злочестивому царю: много поучали царя от божественных книг святые отцы, увещевая его не поселять смуты в Церкви Христовой той ересью, которую проклял седьмой вселенский собор. Но не могли они убедить неистового царя, исполненного яда змеиного и дышавшего на них яростью и гневом. Когда же умолкли святые отцы, блаженный Феофилакт сказал царю:
— Я знаю, что, оскорбляя Божие долготерпение и пренебрегая своим спасением, ты противишься древнему преданию святых отцов и смущаешь Церковь; но, подобно буре, настигнут тебя внезапно лютая пагуба и нежданная беда, и не найдешь ты избавителя себе.
Слыша это, царь еще более исполнился ярости и удалил епископов от себя с бесчестием, осудив их на заточение в различные места: святейшего патриарха Никифора на остров Проконнис [5], святого Михаила, епископа Синадского, в Евдокиаду, других в иные места, а святого Феофилакта Никомидийского в приморский город Стровул, что в Киверреотах [6]. Там Христов исповедник и великий поборник благочестия в утеснении и скорбях многих провел остальное время жизни своей, около тридцати лет, и преставился ко Господу.
Царь Лев Армянин погиб, как и было предсказано святым, злою и нечаянною смертью: он был усечен мечами воинов своих в день Рождества Христова, в церкви во время утрени (820 г.). После него жили и скончались, Михаил названный Косноязычным (829 г.), и сын Михаилов Феофил (842 г.), цари-иконоборцы. Когда же царица Феодора (842—855) с сыном своим Михаилом (855—867) (это был третий царь с именем Михаила) приняла скипетр царства, святой Мефодий был возведен на патриаршество (842 г.), и беззаконная ересь уничтожилась, а православие воссияло, — тогда честное тело преподобного отца нашего Феофилакта из изгнания было перенесено в Никомидию и положено в созданной им церкви на защищение городу Никомидии, в честь же и силу Христу Богу нашему.
Кондак, глас 2:
Светильник светел показался еси в концех святителю Феофилакте, единосущна Отщу и Духу слова ты проповедав, божественных отец собор уяснил еси, Троице угодник явился еси: ейже предстоя, моли непрестанно о всех нас.
Страдание святых сорока мучеников, в армянской Севастии
В царствование нечестивого императора Ликиния было воздвигнуто жестокое гонение на христиан [1], и все верные принуждаемы были приносить жертвы идолам. В армянском городе Севастии [2] воинским начальником тогда был Агриколай, человек свирепого нрава и ревностный поборник идолослужения. А так как в это время и в рядах императорских полков уже было не мало христиан, то издано было повеление, чтобы и они приносили жертвы бесам. В полку воеводы Агриколая находились воины числом сорок, из Каппадокийской области [3], которые составляли особенно почетную дружину, благочестно веровавшую во Христа Бога и отличавшуюся непоколебимым мужеством, всегда непобедимую в делах ратных: были между ними — Кирион, Кандид и Домн — сведущие и в Божественном Писании. Когда стало известно воеводе Агриколаю, что воины этой дружины суть христиане, он решился принудить их к идолопоклонению. Призвав их к себе, воевода обратился к ним с такою речью:
— Как в сражениях с неприятелями вы всегда были между собою согласны и единодушны и проявляли храбрость, так и ныне с таким же единомыслием покажите единодушно повиновение царскому указу, — принесите по доброй воле жертву богам, чтобы не подвергнуться вам мучениям.
На это святые дерзновенно отвечали:
— Если мы, сражаясь мужественно за царя земного, всегда оставались победителями, — как ты, окаянный, сам свидетельствуешь, — то не тем ли паче, подвизаясь за Царя бессмертного, мы одолеем твою злобу и победим твое лукавство.
Агриколай сказал:
— Одно из двух предстоит вам — или принести жертвы богам и удостоиться больших почестей, или же, в случае непокорности, лишиться воинского звания и подвергнуться бесчестию; размыслите об этом и изберите для себя, что найдете полезнее.
— Что полезно нам, — сказали воины, — о том печется Господь.
— Не рассуждайте много, — проговорил воевода, — и оставьте свое лжесловесие, а наутро будьте готовы принести жертвы богам.
И, сказавши это, Агриколай велел заключить их в темницу. Введенные туда, святые воины, молитвенно преклонивши колена, воззвали к Богу:
— Изми нас, Господи, от искушений и от соблазнов людей беззаконных.
Вечером же они начали петь псалом:
— «Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится» (Пс.90).
Пропев псалом до конца, святые воины вознесли молитву ко Господу; по молитве же они опять занялись псалмопением и так пробыли без сна до полуночи. Руководителем в пении был святой Кирион, — он провозглашал стихи, а святые Кандид и Домн с прочими повторяли за ним. В полунощи же святые воины услышали голос явившегося им Господа:
— Добр есть начаток изволения вашего, но претерпевший до конца, спасется (Мф.10:22).
Этот голос Господа все они слышали и были объяты ужасом, но страх их растворялся неземною радостью. И не спали они до утра.
На утро Агриколай, собрав к себе своих друзей и советников, приказал привести из темницы святую сорокочисленную дружину воинов и обратился к ним с такою коварною речью:
— Что скажу вам, то скажу не льстиво и не ложно, но по самой истине: много воинов у нашего царя, но все они не могут равняться с вами ни мудростью, ни мужеством, ни красотою, и моим расположением не пользуются они столько, сколько вы; так не делайте же того, чтобы моя любовь к вам превратилась в ненависть; в ваших руках, и от вас же зависит — или сохранить мою любовь к вам, или навлечь на себя мою ненависть.
Святой Кандид на это ответил:
— Жестокий ты льстец, Агриколай! — Имя твое [4] согласуется с твоим нравом.
Воевода повторил:
— Не сказал ли я вам, что в вашей власти — или сохранить мою любовь или возбудить к себе мою ненависть?
Святой Кандид сказал:
— Так как любовь твоя или ненависть к нам зависит, как ты сам говоришь, от нас, то мы избираем ненависть, ибо и мы тебя ненавидим и только у Бога нашего милости и ищем; ты же, свирепый и жестокий человек и враг Бога нашего, не люби нас, будучи беззаконен и завистлив, — тьмою заблуждения объятый и звериным нравом оправдывающий свое лютое имя.
Приведенный в ярость таким дерзновенным ответом святого, воевода, скрежеща зубами как лев, приказал наложить оковы на святых воинов и заключить их в темницу; но святой Кирион сказал ему:
— Ты не имеешь от царя власти мучить нас, а можешь только допрашивать нас [5].
Испугавшись такого вразумления, сделанного святым воином, Агриколай приказал без грубых насилий отвести их и посадить в темницу и не налагать на них оков; только темничному стражу велел он стеречь их крепко. В то время воевода ожидал прибытия Лисия — князя, имевшего большие полномочия.
Пребывая в темнице, святые воины дни и ночи проводили в молитве и пении псалмов и слушании наставлений святого Кириона.
— По устроению Божию, — между прочим говорил он, — мы, братья, сдружились во временной и суетной военной службе, но постараемся не разлучаться и во веки; как доселе жили мы единодушно и единомысленно, так и подвиг мученичества совершим нераздельно: как угодны мы были царю смертному, так постараемся быть достолюбезны и бессмертному Царю, Христу Богу.
По прошествии семи дней, в которые святые воины содержались в темнице, прибыл в ту страну Лисий князь и, по прибытии в Севастию, немедленно обратил внимание на доблестных воинов: на другой же день, явившись вместе с воеводою Агриколаем в судилище, он приказал привести святую четыредесятницу воинов на истязание. На пути к этому неправедному судилищу блаженный Кирион так увещевал своих содружинников:
— Не убоимся, братия! — разве не помогал нам Бог в сражениях, когда мы призывали Его и одолевали врагов наших. Вспомните: как однажды случилось нам участвовать в великой брани, когда все соратники полков наших предались бегству и среди врагов остались только мы одни — сорок; вознесли мы тогда к Богу слезную молитву и Его помощью одних побили, других — раненых — прогнали, и при всем множестве противников и при всей жестокости сражения ни один из нас не был ранен. Ныне же три врага ополчились на нас — сатана, Лисий и Агриколай воевода, а лучше сказать: один враг воздвигает на нас брань, — враг невидимый; и ужели он победит нашу сорокочисленную дружину? — да не будет сего!.. Нам нужно и теперь поступить так же, как поступали мы всегда: обратимся с тёплою молитвою к Богу! — и Он поможет нам, — и нам не причинят вреда ни узы, ни муки. У нас было всегда правилом, вступая в сражение, петь псалом: «Боже! именем Твоим спаси меня, и силою Твоею суди меня, Боже! услышь молитву мою, внемли словам уст моих» (Пс. 53:3), сотворим же, братия-соратники, то же и ныне! — и Бог услышит нас и поможет нам.
И пели святые воины псалом этот во весь путь от темницы до места судилища. На такое зрелище собрался народ всего города.
Предстала сорокочисленная дружина на суд пред Лисием и Агриколаем. Лисий князь, взглянув на святых воинов, сказал:
— Думаю, что эти мужи желают и заслуживают высших чинов.
Потом обратился к ним с такою речью:
— И почести и дары, больше других, вы получите от меня, только покоритесь царскому повелению — принесите жертвы богам. Предоставляется вам свободно избрать одно из двух: или поклониться богам и удостоиться больших наград и почестей, или же, в случае отказа вашего исполнить то, тотчас лишиться воинского звания и подвергнуться мучениям.
На это святой Кандид ответил:
— Возьми от нас не только воинское звание, но и самые тела наши, ибо для нас нет ничего дороже и ничего почётнее Христа Бога нашего.
Тогда надменный князь велел бить святых камнями по устам; святой же Кандид при этом заметил:
— Князь тьмы и рачитель беззакония — начни сам творить то и увидишь отмщение.
Вскипев гневом и скрежеща зубами воевода сказал:
— Злые слуги! — что так нескоро исполняете приказание князя.
Слуги взялись за камни, но когда стали бросать их, то удары наносили не святым, а взаимно себе самим, — друг друга поражали. Видя это, святые мученики еще более укрепились в дерзновении о Господе. Раздраженный князь Лисий сам схватил камень и бросил в одного из святых, но камень этот ударил в лицо Агриколая и сокрушил ему уста. Тогда святой Кирион сказал:
— Борющиеся с нами враги наши изнемогли и посрамились; воистину «меч их войдет в их же сердце, и луки их сокрушатся» (Пс. 36:15).
Воевода же сокрушенными устами произнес:
— Клянусь богами, — им помогает какая-то волшебная сила!
Святой Домн на это ответил:
— А я именем Христа удостоверяю, что не волшебство, а Бог нам помогает и Его сила ваши бесстыдные лица, возглаголавшие неправду на Сына Его, покрыла позором. Не стыдно ли тебе, безумный, чуждый истины, диавольской же преисподней тьмы исполненный, сеятель соблазнов! — Ты, Агриколай, голова злобы диавола, а князь, которой с тобою, хвост его ярости; оба же вы — слуги сатаны. Но если вы еще не уверились в присущей нам силе Божией по началу мучений, которым подвергли нас, то начните другие мучения.
Нашлись, было, среди слуг желающие поддержать посрамленных своих начальников:
— Обезумевшие враги богов наших, — говорили они святым мученикам, — почему вы не хотите принести жертвы им?
Святой Кирион им отвечал:
— Мы Единого Бога почитаем и Иисуса Христа Сына Его и Святого Духа и тщимся дерзновенно совершить наш подвиг, чтобы, победивши вашу лесть, восприять венцы бессмертной жизни.
И повелел князь Лисий опять отвести святых ратоборцев в темницу, чтобы подумать о том, как поступить с ними.
Заключенные в темнице святые воины занялись псалмопением: «К Тебе возвожу очи мои, Живущий на небесах! Вот, как очи рабов обращены на руку господ их, как очи рабы — на руку госпожи ее, так очи наши — к Господу, Богу нашему, доколе Он помилует нас» (Псал. 122:1–2).
И после молитвы они вторично сподобились ободрения свыше: в шестом часу ночи они услышали голос явившегося Господа:
— «Верующий в Меня, если и умрет, оживет» (Иоан. 11:25). Дерзайте и не бойтесь мук маловременных, вскоре бо прейдут; мало потерпите, законно постраждите, да венцы приимете.
Укрепленные таковым утешением от Христа Бога, святые воины проводили ту ночь веселясь духом.
На следующий день святые ратоборцы опять приведены были к нечестивым судьям и снова, не колеблясь, объявили:
— Делайте с нами, что хотите; мы — христиане и поклониться идолам не согласны.
В это время подле Агриколая виден был, в образе человека держащего в правой руке меч, а в левой — змию, диавол, нашептывавший воеводе:
— Ты мой — подвизайся!
Мучители приказали связать четыредесятицу святых воинов и влечь их к многоводному озеру, которое находилось близ города Севастии. Была же тогда зима и дул сильный ветер при крепком морозе; время клонилось уже к вечеру. Святые воины обнаженные поставлены были среди озера на всю ночь, а для наблюдения за ними приставлена была стража с начальником темницы во главе. Для обольщения же святых ратоборцев была устроена близ озера тёплая баня, манившая к себе осужденных терпеть лютый холод и обещавшая скорую помощь тому из сорокочисленной дружины, кто, изнемогая от мороза, склонился бы к идолослужению и пожелал бы, выбежав из воды, согреться. В первом часу ночи, когда холод достигал крайней лютости, так что тела святых леденели, один из числа четыредесятицы не выдержал подвига и, отделясь от лика святых, побежал в баню; но едва он вступил на порог бани, едва ощутил теплоту, как растаял и пал мёртвый. При виде такого постыдного бегства, святые воины единодушно возопили к Богу: «Разве на реки воспылал, Господи, гнев Твой? разве на реки — негодование Твое, или на море — ярость Твоя» (Аввак. 3:8). — Тот, которой отделился от нас, пролился как вода и кости его рассыпались (Пс.21:15). Мы же не отступим от Тебя; оживи нас и мы будем призывать имя Твое (Пс.36:15)».
— Ты, Которого хвалит вся тварь, Которого прославляют великие рыбы и все бездны, огонь и град, снег и туман и бурный ветер (Пс.79:19), и Который ходил по морю, как по суху (Мф.14:25) и свирепые волны укротил мановением руки (Лк.8:24). Ты, Господи, и ныне Тот же; Ты, внявший мольбам Иакова, бежавшего от угроз брата своего Исава (Быт. гл. 27 и 28); явивший помощь Иосифу и от напасти его избавивший (Быт. гл.39); услышавший Моисея и даровавший ему силу совершить в Египте знамение и чудеса перед фараоном и его приближенными (Исх. гл. 7–11); разделивший море и изведший народ Свой в пустыню (Исх. гл 14); простиравший руку Твою по молитве святых Апостолов Твоих на исцеление и на соделание знамений и чудес именем Святого Сына Твоего Иисуса (Деян.4:24–31; 16:25–26), — Ты, Господи, услышь и нас: да не погубит нас пучина водная и да не поглотит глубина, ибо обнищали мы весьма; помоги нам, Боже Спаситель наш, ибо вот мы стоим в воде и ноги наши обагрились в крови нашей; облегчи тягость нашего бремени и лютость воздушную укроти, Господи Боже наш! на Тебя мы уповаем и да не постыдимся. Но да разумеют все, что мы, к Тебе воззвав, спаслись.
В третий час ночи святых мучеников облистал свет как бы летнего солнца во время жатвы, который рассеял холод, растопил лёд и согрел воду. Между тем воины, которым поручен были надзор за святыми, объяты были сном, и не спал только один страж темничный. — Он, слыша, что мученики молятся Богу, размышлял: что такое означает, что прибегший к бане тотчас, как воск, растаял от тепла, а прочие и при столь большом морозе остаются живы и невредимы. Пораженный же светом, озарившим святых мучеников и желая рассмотреть, откуда исходит этот чудный свет, он взглянул вверх и увидел пресветлые венцы, числом тридцать девять, сходящие на главы святых; размышляя же о том, почему нет сорокового венца по числу преданных страданию сорока человек, уразумел он, что бежавший в баню отвержен от лика святых и потому не достает сорокового венца. Немедленно разбудил он спавших воинов, сбросил с себя одежды и нагой на глазах всех побежал в озеро, восклицая: и я христианин. Присоединившись же к сонму святых мучеников, он воззвал к Богу:
— Господи Боже! в Тебя я верую, в Которого и сии веруют; причти меня к числу их и сподоби пострадать с сими рабами Твоими; да буду и я, пройдя подвиг испытания, достоин Тебя, — и стало таким образом опять совершенное число святых мучеников сорок [6]; место отпадшего заступил темничный страж, который стал святым восполнением четвертой десятерицы [7]. Имя его было Аглаий.
При таком дивном восполнении сорокочисленного лика святых мучеников, диавол, видя себя побежденным и посрамленным, приняв вид человека, рыдал, во всеуслышание взывая:
— Увы мне! — побеждён я сими мужами, для всех теперь я — смех и поношение! — Не оказалось у меня ни друзей, ни слуг единодушных, чтобы отстоять мою победу! — Что же наконец остается мне делать? — ничего более как только расположить сердца преданных мне князя и воеводы, — внушить им, чтобы сожжены были тела святых и прах их брошен был в реку, чтобы не осталось после их ничего, никаких останков.
Между тем святой Кирион возгласил:
— «Кто Бог так великий, как Бог [наш]! Ты — Бог, творящий чудеса» (Пс. 76:14–15), Ты, Владыко, сотворил, что те, которые были против нас, стали с нами и за нас; Ты восполнил умаление четвертой десятерицы и посрамил сатану!
И начали все мученики петь псалом: «Спаси [меня], Господи, ибо не стало праведного» (Пс. 11:2).
Настало утро; нечестивые мучители пришли к озеру и, увидев святых мучеников стоявших в воде, живыми и не пострадавшими от зимней стужи, удивились, но объясняли это чудное явление волшебною хитростью страстотерпцев. Их удивление еще более возросло, когда они увидели среди мучеников стоящего темничного стража. Допросили они воинов, приставленных для надзора: почему и как это произошло — воины на это ответили:
— Мы ночью крепко уснули, а он — темничный страж — всю ночь не спал и — вдруг разбудил нас; проснувшись же, мы видели большой свет, озаривший стоявших в воде, а этот быстро снял с себя одежды и, бросив их, стремительно вошел в воду и присоединился к стоявшим там, громко заявляя: «и я христианин».
Яростью распалились тогда сердца мучителей; приказав вытащить на берег связанных святых и оттуда вести их на мучилище в город, судьи приговорили подвергнуть святых мучеников новому истязанию — перебить им голени молотами.
Когда производилось это бесчеловечное истязание святых, благочестивая мать одного юнейшего из них, Мелитона, приблизившись к месту мучения и стоя подле страдальцев, поощряла их словами к доблестному прохождению подвига; всего же больше опасаясь, как бы юный сын ее не устрашился и не изнемог в мучениях, любовно на него взирая и простирая к нему руки, ободряла его и утешала, говоря:
— Сын мой сладчайший! потерпи еще немного и будешь совершен; не бойся, чадо, се Христос предстоит, помогая тебе!
Святые мученики, претерпевая, как презренные злодеи, страшные муки от сокрушения голеней (Иоан.19:31) и не ослабевая в ревности, в предсмертные минуты с духовным веселием взывали:
— «Душа наша избавилась, как птица, из сети ловящих: сеть расторгнута, и мы избавились. Помощь наша — в имени Господа, сотворившего небо и землю» (Пс.123:7–8).
И, произнеся это, все они предали души свои Богу и только один, утешаемой матерью, Мелитон оставался жив едва дыша. После того мучители приказали своим слугам возложить тела умерших святых на колесницы и везти на сожжение, оставив одного юного Мелитона, в надежде, что он будет жив. Но благочестивая мать, видя оставленным на месте мучения одного своего сына, отринув свойственную ей женскую слабость и воодушевившись мужеством, взяла на свои плеча сына и безбоязненно последовала за колесницами, на которых как снопы зрелой пшеницы везены были тела святых мучеников. Когда же мученик, несомый матерью, испустил дух свой, радуясь о Господе, то ее же материнскими руками тело его возвержено было на колесницу к телам его сподвижников [8]. Когда тела святых мучеников привезены были на место сожжения близ реки, воины, по распоряжению нечестивых судей, собрав много дров и хвороста, приготовили весьма большой костер и, возложив на него тела святых, подожгли его. Костер сгорел, остались только кости мучеников. Но злоба мучителей не успокоилась!
— Если кости эти мы оставим так, — рассуждали они между собою, — то христиане возьмут их и наполнят ими весь мир, раздробляя их и сохраняя для воспоминания оных; итак, бросим их в реку, чтобы и праха их не осталось.
И ввержены были останки святых мощей в реку на всеконечное погубление памяти доблестных страстотерпцев. Но Господь, «хранящий все кости угодников Своих» (Пс.33:21), не попустил ни одной частице их погибнуть в воде, но все они сохранились в целости. По прошествии трех дней святые мученики явились епископу города Севастии блаженному Петру и сказали ему:
— Приди ночью и изнеси нас из реки.
Блаженный епископ пригласил благоговейных мужей из своего клира и в тёмную ночь пошел с ними на берег реки. И вот взорам их представилось дивное зрелище: кости святых сияли в воде как звёзды, светлы были и те места в реке, где лежали и малейшие частицы их. Собрав все до одной кости святых, епископ положил их в честном месте. Так пострадавшие за Христа и от Него увенчанные, как светила сияют в мире [9].
Они веровали в Бога, Христа исповедали, Духу Святому не противоборствовали и от святой Животворящей Троицы прославились, оставив воспоминание о своем подвиге для назидания во спасение всем верующим в Отца и Сына и Святого Духа. Имена святых сорока мучеников таковы: Кирион (Кирий), Кандид, Домн, Исихий, Ираклий, Смарагд, Евноик (Евник), Валент (Уал), Вивиан, Клавдий, Приск, Феодул, Евтихий, Иоанн, Ксанфий, Илиан, Сисиний, Аггий, Афтий, Флавий, Акакий, Екдикий (Екдит), Лисимах, Александр, Илий, Горгоний, Феофил, Домитиан, Гаий, Леонтий, Афанасий, Кирилл, Сакердон, Николай, Валерий, Филоктимон, Севериан, Худион, Мелитон и Аглаий.
Взяты были святые сорок мучеников на страдание за Христа в 26 день месяца февраля, а предали души свои Господу они девятого числа месяца марта [10], когда империею владел еще Ликиний язычник, но лучше сказать — уже царствовал Господь наш Иисус Христос. Ему же слава, честь и поклонение со Отцом и Святым Духом во веки. Аминь.
Тропарь, глас 1:
Страстоносцы всечетнии, воины Христовы четыредесяте, твердии оружницы: сквозе бо огнь и воду проидосте, и ангелом сограждане бысте. С ними же молитеся Христу о иже верою хвалящих вас: слава давшему вам крепость, слава венчавшему вас, слава подавающему вами всем исцеления.
Страдание святого мученика Урпасиана
Когда в римской империи стал царствовать нечестивый Максимиан [1], то, будучи неукротимым карателем за непочитание языческих богов, тех христиан, которые жили в окрестностях Никомидии [2], предавал мучениям, а против прочих, обитавших во всех других местах империи, пылал яростью, подобно пламени великому. Собрав однажды единомышленников и, так сказать, соратников своих, а также всех, бывших под властью его, сановников, он громким голосом сказал им:
— Если кто из вас предался нечестивой вере и служению Богу христиан и не желает с надлежащим усердием служить прославленным богам нашим, не желает им поклоняться и обращаться к ним с молитвами, тот пусть тут же пред всеми снимет пояс свой [3] и удалится от двора нашего и из нашего города, ибо жители города сего со времен предков своих привыкли служить богам, а не Единому Распятому Богу.
Из этих слов ясно было видно, с каким презрением относился беззаконный царь к христианской вере. Посему все, веровавшие во Христа, пришли тогда в страх и ужас, и некоторые из них искренно обещали царю служить богам, другие же только для того, чтобы избежать мучений, а те, которые имели истинную любовь к Богу, не радея о телах своих, отвечали на слова мучителя тем, что снимали поясы свои и уходили от него. В это время премудрый и сильный духом Урпасиан, будучи одним из царских сановников, воспылав ревностью по Боге, подошел к беззаконному царю и, повергши пред ним на глазах всех свою мантию и пояс, сказал:
— Царь, так как с этого дня я — воин небесного и бессмертного Царя, Господа Иисуса Христа, Бога моего, то возьми назад данные тобою мне знаки чести и славы, ибо эта честь и слава временны, и я более в них не нуждаюсь.
Эти слова Урпасиана были так неожиданны для Максимиана, что он, услышав их, изменился в лице и долгое время не мог произнести ни одного слова. Потом потер лице свое и, с яростью взглянув на святого мученика, зарычал, как дикий зверь, говоря:
— Сейчас же повесьте сего презренного и бейте его по телу воловьими жилами.
Повеление царя немедленно было исполнено и, когда святого мученика предавали долгому и немилосердому истязанию, он, обратив взор свой к небу, молился и не ощущал никакой боли. После сего мучитель повелел снять святого с дерева и сказал предстоящим:
— Заключите сего изменника в мрачную темницу, пока я не придумаю, какой смерти предать его.
В темнице святой мученик радовался и веселился, воссылая молитвы свои Господу. Между тем Максимиан повелел принести и приготовить для мучений некое мучительное орудие, представлявшее собою железную клетку, и, выведши святого из темницы, поместить в эту клетку, повесив его к вершине ее. Когда это повеление царя было исполнено, и святой Урпасиан уже висел, то жестокий мучитель велел зажечь факелы и опалять ими со всех сторон тело его. И в то время, как это совершалось, святой мученик Христов, вися внутри клетки, предавался молитве, мучители жгли его факелами до тех пор, пока всё тело его не искапало каплями на землю и, растаяв как воск, не смешалось с прахом земным, а кости его не испепелились и не стали такими, как пыль на гумне. Когда святого мученика, погруженного в молитву, таким образом сожигали, то воздух наполнялся благоуханием мира, и, наконец, святая душа его в образе яркой звезды, как удостоились видеть некоторые из верующих, вознеслась к Богу [4]. Тогда свирепый и жестокосердый царь, всё еще пылая гневом на святого мученика, велел тщательно собрать землю, на которую искапало тело его и где лежал прах от его костей, и при себе высыпать в море. Всё это происходило в городе Никомидии.
Память святого Кесария
Святой Кесарий, брат святого Григория Богослова, был другом императора Констанция и первым врачом при Константинопольском дворе. В 368 году, во время землетрясения в Никее, он чудесно был спасен под развалинами. Потрясенный этим событием, святой Кесарий, по убеждению святого Григория, оставил мир и посвятил себя на служение Богу. Но вскоре по крещении он заболел и скончался.
Страдание святых мучеников Кодрата и прочих с ним
Святой мученик Кодрат родился и воспитался при следующих обстоятельствах. Во время жестокого гонения на христиан нечестивыми царями и князьями, исповедники Христовы подвергались ужасным мучениям и насильственной смерти; поэтому многие верующие, боясь нестерпимых мучений, покидали города, жилища и имущество; убегая, они скрывались в горах и пустынях, чтобы сохранить невредимой св. веру во Христа, соглашаясь лучше жить со зверями, нежели с нечестивыми идолопоклонниками.
В эти тяжелые времена благочестивая женщина, по имени Руфина, из страха мучений убежала из Коринфа [1] в пустыню и скрывалась там в непроходимых местах. Во время бегства из города Руфина была беременна и, по наступлении должного времени, родила в пустыне младенца мужеского пола и затем, проживши только несколько дней, скончалась. Бог, дарующий пищу всякой плоти, отверзающий Свою руку и насыщающий всё живое (Пс.103:27–28), не оставил осиротевшего младенца, но явился для него отцом и матерью, воспитателем и кормильцем. По повелению Всевышнего Бога с высоты спускалось облако и, стелясь по земле, источало на уста младенца сладкую росу. Таким образом облака питали младенца как бы молоком или мёдом до того времени, пока он, подросши, не стал сам питаться пустынными злаками. Подобно св. Иоанну Крестителю, младенец жил в пустыне охраняемый Богом, наставляемый и вразумляемый к боговедению (Лк.1:80) Духом Святым. Уже в юношеском возрасте он был найден верующими людьми; они привели его в город, где он учился чтению книг и усвоил врачебное искусство. Но он врачевал не столько болезни своими познаниями, сколько исцелял их данною ему свыше благодатью. Как с детства привыкший к пустынному безмолвию, он особенно старался удаляться от людской суеты: любя уединение, он большую часть своей жизни проводил в горах и пустынях, предаваясь богомыслию. Когда же ради удовлетворения нужд, он приходил в город, то всем являл неисчисляемые блага, врачуя болезни телесные и словом Божиим исцеляя душевные недуги. Но он не долго оставался в городе, спеша снова в приятное для него пустынное уединение, в котором и приблизился к старости. Сюда, в пустыню, к нему приходили любившие его во Христе, желавшие наслаждаться видением святолепного лица его и принимать наставление от его богодухновенных бесед; таковы были Киприан, Дионисий и Анект, Павел и Крискент, которые вместе с ним и пострадали за Христа.
Страдание их произошло таким образом. По повелению нечестивого римского императора Декия [2], для мучения и убийства христиан в Коринф пришел игемон Иасон. Схватывая христиан, он ввергал их в темницу. В это время вместе со своими блаженными друзьями Киприаном, Дионисием, Анектом, Павлом и Крискентом был схвачен и св. Кодрат; они были ввержены в темницу к многим, пребывавшим уже там в узах христианам. Спустя некоторое время, Иасон сел на нечестивом судилище, приказав вывести христиан из темницы и представить к нему для допроса. Среди них старейшим был св. Кодрат: как полководец шел он впереди избранного воинства Христова, желая безбоязненно отвечать мучителю за всех. Мучитель обратился к святому с такими словами:
— Кодрат! Что соделало тебя настолько безумным, что ты желаешь добровольно предаться лютым мучениям? и на что надеясь, ты безбоязненно выбираешь узы и темницу, лишаясь отечества и друзей? Зачем не повинуешься царским законам, чтобы, поклонившись богам, наслаждаться с нами радостями этой жизни?
— Никто, — отвечал св. Кодрат, — имеющий здравый разум, не отречется от этой жизни. Но так как эту жизнь даровал Бог, то необходимо более любить Даровавшего, нежели дарованное, воссылать благодарность великому Благодетелю, вознося Ему хвалы, ведя добродетельную жизнь и повсюду расширяя славу Его нашими страданиями. Не следует настолько любить эту кратковременную жизнь, чтобы из боязни потерять ее воздавать идолам честь, подобающую единому Богу! Ибо какого иного Бога можем почитать за истинно совершенного кроме обогатившего нас от начала вечными дарами Своей любви? И в этих великих дарах Кого можем познать, как не Самого Христа-Спасителя? Да и кого же можем поистине назвать Спасителем, как не Иисуса, претерпевшего за нас муки и смерть? И нам, хотящим быть добродетельными, прежде всего надлежит претерпеть муки за истинную веру и благочестие и ни в коем случае не отпадать от них. Зло намерение и греховна молитва тех, которые стремятся обольстить и совратить истинных ревнителей божественных таинств. Каждому необходимо выбирать лучшее. Нужно заботиться о том, чтобы не спешить идти за людьми, которые носят только образ добродетели; но следует вникать в самые дела их, — не злы ли они и не приносят ли великий страх погибели. Знай, что мы, исполняя заветы отцов наших, направляемся к тому, что лучшее, поэтому не старайся враждебными нам действиями убедить нас, чтобы мы, уклонившись от своего пути, оставили Христа. Для нас лучшая советница — истина Божия, а законы благочестия имеют великую силу убеждения; согласные между собою они соединяют нас с Богом. Возьмите во внимание и то еще, что по общему закону природы всем необходимо умереть и от этого закона никто не может быть свободен. С наступлением же смертного часа гибнут все несправедливые дела и помыслы человеческие и кратковременная слава обращается в прах. Напротив, дела, порождаемые доброю жизнью, приносят совершающим их людям вечную славу, переживающую их смерть, Так и мы, твёрдо решив не отказываться от нашего намерения мужественно пострадать за Христа, оставим пример для тех, которые пожелают вполне подражать нам. Ведь право мыслящие и верующие о том только и думают, чтобы, имея святые примеры лучшей жизни, подражать им и через это преуспевать в совершенстве.
На эти слова Иасон сказал святому:
— Кодрат! если ты почитаешь Того Бога, благодеяниями Которого наслаждаешься с самой юности, то хорошо поступаешь, оказываясь благодарным. Но, смотри, как бы тебе, проповедуя о Христе, — человеке, — не уничижить естества божеского.
Святой Кодрат отвечал игемону:
— Если ты желаешь, отложивши гнев и переменивши ярость на кротость, выслушать меня, то хотя и не удобно говорить о столь великих предметах, к чему я и сам мало способен, всё-таки сообщу тебе нечто.
— Изложи же нам, — предложил игемон, — по возможности ясно ваше учение о Христе.
Святой Кодрат отвечал на это:
— Начало миробытия Бог положил в Своем изволении, сотворил мир Словом и утвердил силою Св. Духа. Изволивший на бытие мира есть Отец, создавшее же его Слово есть Сын, а утвердившее — Святой Дух. Когда был создан прекрасный мир, предназначенный Творцом для определенной цели, Создатель благоволил, чтобы некто наслаждался созданными Им благами и славил Его в благодарности. Посему он создал человеческий род, чтобы передать последнему всё видимое. Вдунувши дыхание жизни в первого человека, Он ввел его в рай — место неизреченных сладостей. Человек, вместе с сотворенною для него помощницею, увидевши многообразие прекраснейшего мира, возрадовался и получил от Бога власть наслаждаться райскими садами. Наши прародители, размышляя о том, с каким великим предназначением водворены они Богом в раю, решили, что им следует достойно благодарить Создателя и Благодетеля, и начали проводить добродетельную жизнь, соблюдая установленную от Бога для них заповедь, о не вкушении от одного дерева. Но лукавый обольститель диавол, подвигаемый яростью, нося лесть на устах и злобу внутри, излил на прародителей весь яд своей злобы, желая их лишить райской жизни: погубляя честь их, он вложил им страстное желание нарушить заповедь Божию, и притом с их изволения на его лукавый совет. Вследствие сего случилось то, что жившие в раю с Богом отпали от благодати Божией и лишились рая, будучи изгнаны из него. С этого времени бывшие раньше участниками славы Божией, как бы связанные узами греха начали бедствовать, служа пустым пожеланиям. Но Бог умилосердился над Своим созданием и милостивно призрел на человеческую немощь; Он благоволил, сокрыв Божество воспринятою Им плотью, придти к нам окаянным и погибшим, чтобы освободить нас от уз вражеских и порабощенных царству смерти вывести на свободу, избавив от погибели. Посему Он изволил, чтобы Слово Его вселившись при кончине лет (Гал.4:4) в пречистой утробе Богородицы — Девы, чрез воплощение облеклось во всего человека. Пречистая же Дева, зачавши от Святого Духа, родила Бога во плоти. И, таким образом, действительно человеческими глазами был видим во плоти Бог, Которого мы именуем Христом. И Он явил Себя людям, как Истинного Бога, воистину облекшегося от Девы во всего человека, восставшего против вражией силы и распространившего пределы Своего горнего царства. Он уничтожил законы смерти и, божественною силою разорвал её узы, разорил ад, вывел из него прародителей со множеством произшедших от них людей и первый, как избавивший все народы и страны от погибели, был назван Спасителем. Открывши сокровища Своего милосердия, Он пожелал, чтобы они были для всех общими. Всех освободивши от соблазна мучительского, Он охраняет Свое наследство свободным и невредимым от погибели. Ничто для Него не тайна: ни начало нашего рождения, ни срок нашей жизни, ни конец смертный, ни что другое неизвестное, но всё, что установлено законоположением Отца, известно и ясно Сыну, осуществляющему Его волю. Он и есть Тот Христос, Которого мы проповедуем. Он Тот, Который озаботился о спасении рода человеческого. Всегда и везде Сущий, Он подает нам неоскудеваемое богатство Своей благости, неотлучно находится при служащих Ему и помогает им.
Игемон, хотя и изумлялся речам святого Кодрата, однако, не желая веровать открываемой истине, сказал:
— Думается мне, Кодрат, что ты говоришь ложь о высоких предметах, так как ты попускаешь Богу иметь чисто человеческие свойства, утверждая, что Его могла вместить утроба Девы, Которая, носивши во чреве, родила Христа. И так ты утверждаешь, будто один Бог был виден на земле носящим человеческое тело, а другой Истинный Бог находился где-то в ином месте.
Святой Кодрат отвечал:
— Нечестивым людям не следует испытывать тайн благочестия, ибо великое дело их познания не всякому легко дается, да мы и не дозволяем неверующим проникать в них. Сын Божий добровольно смирил Себя, снизойдя до образа раба и, будучи Богом, соизволил соделаться человеком, чтобы исторгнуть нас от рабства диаволу. Ты, как человек исполненный неверия и безбожия, не можешь понять этого; но знай, что ты не отторгнешь нас от Христа ни коварною хитростью, ни яростными угрозами.
Тогда игемон приказал верного раба Христова, обнаживши, бить без сожаления палкою, что немилосердые палачи исполняли с жестокостью. Святой же мученик мужественно переносил побои и во время их говорил мучителю:
— Разве ты не знаешь, игемон, что все вынуждаемое силою противно свободе и не годится для убеждения? Убеждающий таким путем показывает себя насильником, а советующий и увещевающий является кротким и человеколюбивым. Поэтому и ты, склоняя нас мучениями к поклонению идолам, не надейся насилием привлечь к своему нечестию, чтобы мы из-за страха отверглись благочестия. Проникнутые любовью ко Христу, мы не обращаем внимания как на льстивые ласки, так и на муки, которые ты можешь изобрести; все скорби и болезни Христос облегчает надеждою воздаяния, укрепляет в том, чтобы не повиноваться противнику и делает нас непобедимыми и стойкими в подвиге страдания.
Еще более разгневанный этими словами, мучитель приказал повесить святого вниз головою, строгать тело его железными ногтями, и опалять страстотерпца, разведши под ним огонь. Но он, перенося все с доблестью, оставался непоколебимым.
Вслед за сим игемон обратился с лестными словами к святому Киприану, пытаясь склонить его к единомыслию с собою. Но святой Киприан, хотя и был еще молод, тем не менее безбоязненно готовил себя к мучениям. Святой же Кодрат говорил ему и другим, вместе с ним готовившимся на мучения и уже снимавшим одежды:
— О, други и сподвижники мои! Помыслите о том, сколь много благ уготовано вам от Господа: за благочестие — почёт, за мученичество — прославление, и в особенности не забывайте, что вы делаетесь достойными милости Иисуса Христа, Который скоро явит вам свыше Свою помощь. Итак ныне надлежит нам показать непоколебимую веру во Христа Бога. Ныне настало время подвига, а потому исполните без колебаний закон любви, — полагая душу свою за Того, Кого вы любите. Вы должны показать себя примером для всех желающих сподобиться страдальческого подвига за Христа. Послужите крепким терпением вашим на удивление всем взирающим на вас. Ныне познается действительное различие между добрыми и злыми. Ныне должно особенно заботиться о соблюдении благочестия, чтобы не явилось разногласия в вере, — держитесь единой веры и единого исповедания, ибо скоро предстанете к Богу на Страшный Суд. Не уклоняйтесь с пути добродетели, как вскоре имеющие перейти ко Христу, окончив свое течение. Исповедуйте добрым сердцем Доброго Бога; не щадите цвета вашей юности, намереваясь скоро уже перейти к нестареющей жизни. Помышляйте, что конец при дверях (Мф.24:33) и, что будучи юными, вы легче, — как имеющие телесную крепость, — можете претерпеть мучения за Христа Бога. Итак смело предайте себя на мучение и мужественно перенесите их: победивши врага, вы получите прославление от Господа и будете причислены на небе к лику святых мучеников.
Эти речи святого Кодрата, обращенные к дружине, исполнили мучителя ярости: тотчас он приказал святого Киприана, обнаженного и повешенного подобно Кодрату, бить, строгать и палить огнем. За ними он тем же мучениям подверг Дионисия, Анекта, Павла и, наконец, Крискента. Будучи посрамлен и побежден ими, мучитель осудил их сначала на растерзание зверям. Когда же звери не коснулись святых мучеников, он осудил их на усечение мечем, приказав первоначально волочить их по городу за ноги. Когда это происходило, бесчисленная толпа народа, — в особенности же дети, — били святых палками и каменьями, пока они не были выволочены за город на место предназначенное для смертной казни. Здесь святые, испросивши для себя немного времени, помолились с усердием ко Господу, затем преклонили под меч свои честные главы и были усечены в десятый день месяца марта. На том месте, где земля обагрилась честною кровью святых мучеников, появился чистый источник воды для напоминания Коринфу о страдании святых. После убиения шестерых мучеников Кодрата, Киприана, Дионисия, Анекта, Павла и Крискента, были мучимы и загублены различно и прочие захваченные христиане. Дионисий другой был заколот ножом, а Викторин, Виктор и Никифор (после того как преемником игемона Иасона сделался уже Тертий) были положены в каменную ступу и в ней истолчены. Клавдий скончался после отсечения рук и ног; Диодор сам бросился в приготовленный для него костёр, и в нем, как в светлом чертоге, с миром почил. Серапиону была усечена глава, Папий был ввержен в море. Также и Леонид, претерпев страшные и многочисленные муки от игемона Венуста, сменившего Тертия, был потоплен в море.
На муки за Христа решались и святые жены, подражая святому Кодрату и сохраняя в своих сердцах его наставление: Хариесса, Нунехия, Василисса, Ника, Гали, Галина, Феодора и многие другие женщины, а также и мужчины. Одни из них переселились ко Господу, будучи усечены мечем, другие будучи потоплены в водах или убиты иными мучениями. Все они вместе с вождем и учителем своим святым Кодратом причтены к лику мучеников, приняв победные венцы из десницы Христа Бога, Которому слава с Отцом и Святым Духом во веки. Аминь.
Страдание святого мученика Кодрата Никомидийского и с ним святых мучеников Саторина и Руфина и прочих
Во времена нечестивого римского императора Декия [1] и его преемника Валериана [2] (когда со своею дружиною пострадал и святой Кодрат Коринфский) [3], из различных городов и селений были схвачены христиане и приведены в Вифинский [4] город Никомидию, где и содержались в темнице. Среди обитавших в самой Никомидии христиан распространился тогда большой страх, особенно вследствие того, что к тем областям приближался сам царь Декий, который уже находился в Кесарии [5]. Поэтому многие из христиан, скрываясь от рук мучителей, убегали в горы и пустыни, а другие смело оставались в своих домах, ожидали часа, в который могли бы сподобиться прославить Господа каким-либо видом мучений.
Из числа таковых-то и был святой Кодрат, о котором наша речь. Он отличался красотою, был благородного происхождения, богат, благочестив и обладал даром слова. Путем раздачи денег темничным стражам и воинам, он имел невозбранный доступ в темницу; здесь святой Кодрат угождал содержимым в узах единоверным братьям, принося каждому потребное для него. Он с мольбами увещевал их быть мужественными, не обращать внимания на муки, поднимаемые из любви к Христу Богу, приготовляющему вечное для них воздаяние в своем небесном Царстве.
Настал день суда. Проконсул [6] Перенний, пришедший в Никомидию по повелению царя, сел в присутствии народа на судилище, и приказал привести на допрос всех узников. Когда последние были приведены, начальник тюрьмы (комментарисий) сказал проконсулу:
— Господин мой! По повелению твоей власти толпа беззаконных христиан, до настоящего дня содержавшаяся в темнице, ныне предстоит пред тобою на судилище!
Тогда проконсул сказал рабам Божиим:
— Пусть каждый из вас назовет свое имя, сан, род и место происхождения.
На зрелище допроса христиан пришел также и блаженный Кодрат; заметивши, что некоторые из христиан упали духом и от страха побледнели, он побоялся, как бы из них кто-нибудь, не вынося даже самой мысли о мучениях, не отвергся Христа; поэтому, стоя позади всех, святой Кодрат громким голосом сказал:
— Мы именуемся христианами; по званию и положению мы рабы невидимого Бога, Господа Иисуса Христа, а город и отечество наше — небо, где Бог вселяет уповающих на Него. Слышишь ли ты это, проконсул?
Проконсул почти до ужаса удивился смелости святого Кодрата и сказал слугам:
— Схватите этого глупца и подведите ко мне поближе.
Услышавши слова проконсула, блаженный Кодрат, протеснившись чрез толпу, поспешно подошел сам и стал пред лицом проконсула, между тем как все обращали на него свои взоры. Осенив себя крестным знамением, святой Кодрат сказал проконсулу:
— Вот я сам добровольно, а не по принуждению, подошел к тебе, чтобы держать слово за моих братьев и стать против диавола. Итак, скорее приводи в исполнение, что желаешь и, испытавши наше мужество, убедись, что мы непобедимые Христовы воины!
— Безумный! — сказал проконсул, — прежде всего сообщи твое имя и род.
— Я уже тебе говорил, — отвечал святой, — что я христианин, а братья мои рабы Христовы; наше имя и благородство состоит в том, чтобы именоваться и быть рабами Христа.
— Послушайся меня, друг, — продолжал проконсул, — я доложу о тебе императору и он назначит тебя воеводой, конечно, если ты принесешь жертву нашим богам.
— Проконсул, — отвечал святой, — не заблуждайся, утверждая что много богов: «Но у нас один Бог Отец, из Которого все» (1 Кор.8:6).
— Богов существует много, — продолжал проконсул, — но, впрочем, царь повелел в настоящее время принести жертвы только двенадцати богам [7], которым и ты должен поклониться».
— Не следует быть многим властителям — воззвал громким голосом святой Кодрат, — существует Единый Владыка, Один Царь и Бог, Господь наш Иисус Христос!
— А разве ты не слыхал, — продолжал проконсул, — того что говорит Гомер [8] о Посейдоне [9] (Нептуне): «отец богов низвел облака, возмутил ветры, покрыл небо, страшно загремел, потому что поднялся Посейдон, дабы отнять землю и прочее». Итак, слышишь ли ты про могущество Посейдона?
— Правду ли утверждает Гомер и прочие, подобные ему стихотворцы, о богах ваших или нет? — спросил блаженный Кодрат.
— Они говорят правду, — отвечал проконсул.
— Если же они говорят правду, — продолжал святой, — то не рассказывают ли они того, что ваши боги прелюбодеи, ненасытные и бесстыдные сладострастники, совершавшие противоестественные мерзости? Я поистине стыжусь за вас, что вы поклоняетесь таким богам, за дурные деяния которых вы сами судите обличенных в них людей! Итак, вы судите повинных в постыдных деяниях и в то же время считаете за богов, совершающих несравненно большее беззаконие. Не скорее ли следовало вам осуждать и подвергать наказанию богов за столь многочисленные и столь великие их бесчинства? Вы не щадите людей, преступающих закон, а богов, поступавших беззаконно, почитаете и восхваляете; таковые боги ваши по справедливости не боги, но неистовые мёртвые распутники!
На эти слова святого проконсул сказал:
— Так как ты начал осуждать богов, то я боюсь того, как бы на меня не разгневался царь, что я, по долготерпению, попускал тебе хулить языком богов. Поэтому измени скорее образ мыслей, чтобы тебя не схватили тотчас же руки мучителей!
— Моей решимости, — продолжал святой Кодрат, — от меня никто отнять не может: ни ты, ни царь твой, ни даже сам отец ваш сатана.
Разгневанный проконсул приказал снять со святого одежду, положить его нагого на земле и бить жилами со словами: «скажи свое имя». Но святой молчал, не отвечая ни слова. Тогда проконсул стал расспрашивать о святом мученике окружающих: кто он такой и как ему имя? Знающие святого отвечали проконсулу, что мученик знатного рода и имя ему Кодрат. Тогда проконсул сказал палачам:
— Пощадите его и освободите!
Когда таким образом святой был освобожден от мучений и одет, мучитель подозвал его к себе ближе и спросил:
— Что это ты сделал с собою и с нами, не сообщивши нам о своем высоком роде? Ведь мы по неведению о твоем знатном происхождении причинили тебе бесчестие, а ты сам на себя и на род твой навлёк укоризну. И почему, считая ни во что свой знатный род, ты присоединился к безрассудной христианской вере?
— «Желаю лучше быть у порога в доме Божием, нежели жить в шатрах нечестия» (Пс.83:11), — отвечал святой.
— Покорись мне, — продолжал мучитель-проконсул, — и принеси жертву богам, чтобы тебе не умереть как злодею! Ужели ты не слыхал о приказании царя и всех советников его, которым они определили, чтобы на земле не жил ни один христианин и освободили от христианского заблуждения многих добрых и удивительных мужей?
— «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей» (Пс.1:1), не прельстившись обольщением сего суетного мира; те же, которые соблазнились и послушались вас, погибнут, «Не так — нечестивые, [не так]: но они — как прах, возметаемый ветром [с лица земли]» (Пс.1:4), и уже погибли!
Соблазняя святого Кодрата, проконсул говорил ему обольстительные речи со слезами и вздохами; под конец же сказал:
— Кодрат, добровольно избирая смерть, не лишайся этого, дорогого человеку, света, не лишайся этой сладостной жизни.
При этих словах соблазнитель утирал платком свое лицо.
— Хищный пёс! — отвечал проконсулу святой мученик, — не думай змеиным коварством и притворными слезами обольстить меня! Ты отнюдь не уловишь меня — раба Божия!
При проконсуле Переннии находился полководец Максимиан. Последний сказал святому:
— Недоброжелательный человек! мой честнейший господин-проконсул сожалеет тебя, а ты его оскорбляешь.
Святой отвечал:
— Пускай он, если родился на погибель, плачет о себе и о часе своего рождения, а ты-то зачем нас укоряешь? Если проконсул совершает суд, то кто такой ты, говорящий на суде перед ним? Для нас достаточно одного судьи, если же и ты желаешь производить суд над нами, то да уничтожит тебя Господь наш Иисус Христос!
Начальник тюрьмы после этого сказал проконсулу:
— Владыко! клянусь твоим могуществом, что если ты попустишь ему дерзко говорить, то он осмелится после сего произнести оскорбление и хулы и на самих самодержцев, и мы подвергнемся не малой опасности!
— По истине, — отвечал святой, — говорит святое Писание: «А их идолы — серебро и золото, дело рук человеческих. Есть у них уста, но не говорят; есть у них глаза, но не видят; Подобны им да будут делающие их и все, надеющиеся на них» (Пс. 113:12, 13, 16). Вот и теперь Христос осуждается людьми безрассудными и страдает своими членами, каковы верные рабы Христовы.
— Обнаживши сего негодяя, — сказал проконсул, обращаясь к слугам, — бейте его сильнее первого и до тех пор, пока он не станет повиноваться царским законам и не поклонится богам!
Во время вторичных побоев, святой Кодрат говорил:
— Слава Тебе, Господи Иисусе Христе, что Ты, ради Твоего святого Имени, сподобил пострадать меня, грешного и недостойного раба Твоего, чтобы мне быть сопричисленным к возлюбленным рабам Твоим. Благодарю Тебя и молю, исполни меня Святым Твоим Духом, вразуми и даруй силы сохранить неизменною веру, просвети меня Твоею премудростью, чтобы не осилили меня беззаконные. Будь мне помощником, Владыка мой! Теперь время для Твоей помощи, теперь час Твоего заступления! Укрепи меня, чтобы чрез Твоего раба прославилось святое Твое имя! Приведи меня к небесному Отцу Твоему и представь меня пред Ним, говоря: и сей раб Твой! Ей, Господи Иисусе Христе! Помоги мне успешно совершить мой подвиг!
Так молился святой, между тем наносившие побои палачи вследствие утомления сменялись пять раз, — столь продолжительное время подвергался побоям святой! От жестоких побоев спина блаженного мученика припухла на один локоть [10], кровь лилась потоком и плоть отпадала от костей.
— Хотя теперь, — спросил проконсул, — веруешь ли, Кодрат, нашим богам?
— «Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его» (Пс. 2:2). «Их идолы — серебро и золото, дело рук человеческих», — отвечал святой. — «Есть у них уста, но не говорят… Подобны им да будут делающие их и все, надеющиеся на них» (Пс113:12–13).
— Обращаясь к нам с непонятною речью, ты думаешь, — сказал проконсул, — скрыть свою хулу на богов?
— Тебе, ослеплённому безумцу, — отвечал святой, — тёмной представляется светлая истина, а темнота — обольщения века сего является для тебя светом! Послушай же меня, говорящего тебе словами святых отцов. Пусть станет тебе известным, что я не принесу жертвы твоим богам и не стану повиноваться повелению царя и его советникам. Итак, если ты желаешь меня мучить — приводи в исполнение свою волю и через это скорее отошли меня пред лицо Царя Небесного!
— Клянусь богами, — говорил мучитель, — что я не буду щадить тебя, но изумительными мучениями и жестокою смертью погублю тебя окаянного!
Уже при солнечном закате, святой был освобожден от мучений и с прочими христианами отведен в темницу. Причем проконсул приказал подсыпать под спину мученика мелких гвоздей, на грудь наложить огромный камень, забить его ноги в колодки [11], а всё тело заковать в тяжёлое железо. В таком положении святой был оставлен в течение многих дней: он мужественно переносил столь тяжкие мучения, каких невозможно претерпеть человеку и остаться в живых, — то всесильная десница Христова укрепляла страдальца для прославления Своего Божественного могущества.
По прошествии долгого времени, проконсул Перенний решил отправиться в Никею [12] и приказал вести за собою содержащихся в заключении христиан вместе со святым Кодратом. В Никее проконсул в языческом храме приносил жертву бесам и туда же приказал привести христиан, чтобы и их принудить к тому же. Когда рабы Христовы были приведены к бесовскому храму, святой Кодрат упросил воинов, чтобы они его первоначально ввели внутрь храма к проконсулу: силою Христовою святой Кодрат, после перенесенных тяжких мучений, был здоров и невредим и, идя впереди полка христиан, сиял лицом, обнаруживая вместе с телесною силою и крепостью и душевное мужество. Когда святой Кодрат раньше других был введен в капище, он изумил мучителя. Ужас объял проконсула после того, как он увидал, что святой здоров телом и весел лицом.
— Принеси жертву богам! — приказывал проконсул.
— Я раб Иисуса Христа, — отвечал святой, — и Ему приношу в жертву себя самого, а ваши боги, которые не сотворили ни неба ни земли, пускай погибнут!
— Покорись царским, а не Христовым законам, — продолжал проконсул.
— Я покоряюсь законам Царя Небесного, — отвечал святой, — а не безумному повелению незнающих Бога людей. Впрочем, Святое Писание повелевает нам молиться за них, дабы они обратились и уразумели истину.
Проконсул отвечал:
— Если ты совершаешь молитву за царя, то и заповеди его должен исполнять, потому что и в ваших Писаниях пишется: «отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Матф. 22:21).
— Ты справедливо говоришь, — заметил святой, — что кесарево кесарю, а Божие Богу воздавать следует. Вот я отдал царю предназначенное для него в то время, когда откупался пред ним за мои имения, а для Бога я еще обязан окончательно привести в исполнение следуемое по отношению к Нему благоверие. Земной царь повелел, чтобы христиане или принесли жертвы идолам, или умерли. И мы готовы за Христа — Бога нашего умереть, не только один, а много раз!
— Знаешь ли ты, — спросил проконсул, — какое множество христиан принесло жертву нашим богам, и ужели ты думаешь быть гораздо лучшим их?
Святой Кодрат отвечал:
— Как не преклонивший колен моих пред идолами, я поистине гораздо лучше всех тех, которые отступили от своего Бога Создателя. Где же те, которые принесли жертву вашим Богам? — Я не замечаю их!
Проконсул приказал призвать таковых. Между тем святой стал просить, чтобы его развязали, так как он доселе был связан. Проконсул предполагая, что святой желает поклониться богам, приказал развязать его. А он, быстро подойдя, схватил за ноги огромного идола, опрокинул его на землю и разбил, а затем устремился было и на других идолов, но воины и жрецы удержали его. Тогда проконсул, разгневавшись, приказал повесить святого за стенами капища и строгать острым железом по всему телу. Между тем подошли отступившие от христианской веры, и святой Кодрат, претерпевая мучения, говорил к ним.
— Окаянные! Что претерпевши, вы так поспешно отверглись Христа — Владыки и добровольно предались диаволу? Разве вы не верили в то, что будет воскресение мертвых, Суд Божий и бездны ада? Разве не слыхали о неугасимом огне и неусыпающем черве? Какой ответ дадите вы в преславный и великий день пришествия Спасителя нашего Иисуса Христа, Которой будет судить живых и умерших? Откройте умственные взоры ваши и посмотрите от чего вы отпали? Из-за временной и ничтожной жизни вы оставили вечное и небесное Царство. Пренебрегши сладостнейшим и милосерднейшим Владыкою, вы отдались в рабство негодного раба диавола, который, если возобладает кем либо, то бьёт того и убивает. Когда придет Господь наш, Он свяжет диавола несокрушимыми узами и ввергнет в огненную бездну вместе с теми, которые отдались в рабство ему. Поймите же, что сделали вы, убоявшись кратковременного мучения, вы предались мучению вечному. Вы сами увидите будущее, когда предстанете пред справедливым Судом Иисуса Христа, Который воздаст каждому по делам его. Разве вы не слыхали написанных в святом Евангелии слов Господних: «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне (огненной)?» (Мф. 10:28). [13]
Когда святой произносил эти слова, падшие со слезами возопили, говоря громким голосом:
— Раб Божий, мы побоялись мучений и как скоты бессловесные соблазнились; как заблудившиеся овцы, мы стали пищею волков и растерзаны. Нас пленили наши грехи и вот, пожелавши пожить здесь малое время, мы умерли для будущей вечной жизни. Что делать нам, окаянным — не знаем!
Заметивши их слёзы, блаженный Кодрат исполнился радости и сказал:
— Братия! дерзайте и не отчаивайтесь! Христос Господь милостив, — припадите к Нему с покаянием и слезами и станьте открыто за Христа, дабы всякий из вас имел возможность своею кровью очиститься от своих грехов.
И вот, павши на землю, отступившие от Христа в течение долгого времени горько плакали, посыпая пеплом головы и ударяя себя камнями по персям. От их плача и рыдания поднялся такой вопль, что сбежались жители всего города Никеи и дивились столь чистосердечному их раскаянию об отступлении от веры.
Войдя на этот вопль из идольского храма и увидав происходящее, проконсул приказал сильнее строгать святого мученика и подпаливать горячими свечами его остроганные рёбра. Святой же долго и усердно молился Богу за кающихся, дабы принято было их обращение. Когда же, оканчивая молитву, он произнес:
— Ей, Владыка, Господи Иисусе Христе, да будет душа моя за души их, — только их помилуй.
Тогда немедленно производившие мучение палачи ослабели и как мёртвые пали на землю. Между тем святого Кодрата и всех стоявших там связанных и кающихся христиан, осенило светлое облако. Проконсула же и его советников вместе со всеми язычниками объяла тьма; ужас напал на них, и они затрепетали от страха, полагая, что вот-вот распадется и город.
После долгого молчания верующие услышали с высоты пение святых Ангелов, хвалящих и славящих Бога. По прошествии двух часов тьма стала рассеиваться и, язычники обращая взоры на святых, стали замечать небесный свет. Проконсул, едва только пришел в себя, как немедленно повелел схватить всех тех, которые, под влиянием увещательных слов мученика, снова с покаянием обратились ко Христу. Связавши их вместе с прочими, находившимися на судилище, христианами, он повелел отвести их в темницу. Тотчас также и святого Кодрата, отвязав от дерева, он опять заключил в прежние узы.
Утром следующего дня проконсул Перенний снова открыл суд, приказав вывести из темницы всех находившихся там христиан кроме святого Кодрата. В течение всего того дня он производил допрос над ними, ласками и мучениями склоняя к принесению омерзительных жертв. Заметив, что христиане непоколебимы и непреклонны в исповедании своей веры, Перенний, после многих побоев, приказал каждого отвести в родной для него город и там сжечь. И все святые страдальцы пошли в великой радости, прославляя Бога. Итак каждой из них скончался, будучи сожжен в своем отечестве, и переселился в отечество небесное.
После этого проконсул отправился из Никеи в Апамию [14], ведя за собою и святого Кодрата. Он пришел и сюда затем, чтобы хватать христиан, принуждая приносить жертвы идолам. Ему приказано было императором Декием обходить города и страны, предавая мучениям и смерти христиан, не желавших поклоняться богам. Придя в Апамию, проконсул Перенний вступил в капище, поклоняясь идолам. Приведя сюда и святого мученика Кодрата, он спрашивал его:
— Принесешь ли ты, лукавый волшебник, жертву богам или нет?
Мужественный душою святой Кодрат отвечал:
— Называй волшебно-лукавым своего отца сатану, потому что он таков действительно. А я христианин и не знаю ни волшебства, ни лукавства и не принесу жертвы бесам!
Тогда проконсул сказал своим друзьям:
— Какое мучение причиню я этому окаянному христианину, не знаю!
Они же молчали, так как видели, что мученик уже не имеет тела, только лишь голые кости, а всё тело было растерзано и сострогано. Мучитель приказал посадить святого в дерюжный мешок и туда же насажать к нему всякого рода гадов, а за тем бросить его в один глубокий и болотистый ров, что и было исполнено. Наутро мучитель, считая святого уже умершим, приказал вытащить его изо рва, и к всеобщему удивлению святой оказался невредимым. Мученик, устремив свой взор к небу, сказал:
— Благодарю Тебя, Господи Иисусе Христе, так как стрелы младенцев (умом) соделались для них же язвами и ослабела у них крепость их. Меня же Ты укрепил и даровал мне силу к посрамлению их для прославления Твоего святого имени.
Затем святой сказал проконсулу:
— Безрассудный! замечаешь ли ты, что хитрость твоя не имеет никакого успеха? Делай со мною еще что либо худшее, делай скорее, не тратя времени понапрасну.
— Окаянный, — отвечал в бешенстве проконсул, — я буду мучить тебя в продолжении всего пути, хотя ты и уповаешь на свое волшебство.
Потом Перенний отправился в Кесарию, взяв с собою и святого мученика; здесь, совершая по обычаю в капище жертвоприношения, он призвал к себе святого и сказал ему:
— Для тебя довольно всяческих мучений, — подойди же, наконец, и принеси жертву богам!
— Ты играл, — отвечал святой, — со мною мучениями и я поистине удивлялось, что ты ослабел уже, производя их надо мною. Я же, принимая мучение, не ослабеваю, но желаю претерпеть за Бога моего такие же и даже более лютые.
Тогда проконсул в гневе снова приказал без пощады бить святого жилами по нагому телу, растянув его на мучилищном бревне. Впрочем биты были только лишь нагие кости, так как не было на них тела. во время побоев святой пел: «много теснили меня от юности моей, но не одолели меня. На хребте моем орали оратаи, проводили длинные борозды свои» (Пс. 128:2–3). Между тем проконсул кричал палачам:
— Бейте сильнее, так как он не ощущает мучений.
Обратившись к мучителю, святой сказал:
— Бей, бей смиренный мех мой, ибо когда терзается последний, — сильною делается душа моя!
— Окаянный, — воскликнул проконсул, — я полагаю, что ты одержим злым бесом!
— Не только не одержим я бесом, — отвечал святой, — но, напротив, сам владею отцом вашим сатаною и не только им одним, но всеми его слугами и, по благодати Христа моего, я повелеваю всем воинством его: меня боится и трепещет вся преисподняя сила, видя на мне страшное и непобедимое знамение Иисуса Христа и пребывающую со мною Его благодать.
Затем, немного помолчав, святой воззвал:
— Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков.
Присутствовавший же при этом народ кесарийский воскликнул «аминь!», ибо среди народа было много христиан. Тогда в бешеном гневе проконсул приказал схватить из среди народа каких-то двоих мужей, стоявших поблизости, выдававшихся своим благородством и, обнажив, немедленно повесить их на месте мучений, и бить, и строгать их тело. Палачи, оставив святого Кодрата, стали подвергать мучениям тех двоих христиан, которых звали: Саторин и Руфин. Они были терзаемы до тех пор, пока готовы были выпасть на землю их внутренности. Во время мучений, Саторин и Руфин умоляли святого Кодрата и всю предстоящую братию, дабы они молились за них ко Господу. Святой Кодрат, воззвав к Богу, произнес:
— Господи Иисусе Христе, Сын невидимого Отца! пошли помощь рабам Твоим, милостиво взгляни на смиренных и помилуй их! Дай терпение и непобедимую крепость Твоим страдальцам, чтобы они, претерпев до конца, победили и посрамили восстающего против них врага!
Прошло много времени, — святые мученики молчали, так как были не в состоянии говорить от сильных страданий. Наконец мучитель приказал отвязать их и отсечь им головы. Таким образом двоица святых мучеников, Саторин и Руфин, взошли на небо к сущему в двух естествах Господу Христу, за Которого они пострадали.
После этого проконсул Перенний, удалившись из Кесарии, пришел в Аполлонию [15], всюду водя за собою святого Кодрата, забирая для мучения также и других христиан. Вступив в храм Аполлона, Перенний сказал мученику:
— Познай богов и будешь здоров: я прикажу врачам заботиться о тебе. Итак, подойди к богу Асклипию [16], и он исцелит тебя. Побойся величия богов: почти великого Аполлона [17] и Иракла [18] и царя всех богов Зевса [19], славного Арея [20] и страшного Посейдона. Разве ты никогда не плавал на корабле по морю и не замечал грозной силы бога! Поклонись и сияющему с небес на землю солнцу. Разве оно умерло и его нет более на небе?
Святой Кодрат отвечал:
— Я поклоняюсь Истинному Богу Отцу и Единородному Его Сыну и Святому Духу и трепещу пред Его могуществом, величеством и неприступной славою. Я всегда хвалю и прославляю Его неизреченную силу и всемогущество, мёртвым же кумирам я не буду кланяться и не стану почитать дела рук человеческих: я не боюсь ни бесов, ни тебя, обладающего кратковременной властью. По прошествии немногих дней, я отойду к моему Богу, ты же вечно будешь горько стонать, потому что не захотел познать Бога, даровавшего тебе настоящую жизнь. Сын сатаны, брат диавола, сообщник бесов нечестивых, превосходящий свиней своим бессловесием, бешеный пес, кровопийца, змей, алчнее зверей пожирающий омерзительные мяса в капищах. Ужели вы не стыдитесь вашего безумия и не понимаете вашего ослепления? Вы закалаете в жертву богам скотов и птиц, — разве боги ваши, будучи бездушными, испытывают голод? Поднеси пищу к устам идола, разве он вкусит её? И если боги ваши требуют жертв, то спроси, пускай ответят, какой-либо из богов ваших, каменный или деревянный, чего он желает, чтобы заколали ему, козу ли, вола ли или курицу. О, погибельные! Сами впали в погибельный ров и нас желаете столкнуть в него.
Проконсул, придя от этих слов в неистовую ярость, приказал возливать на язвы святого уксус с солью, растирать их волосяными верёвками и прикладывать к ребрам раскаленное железо. А затем, так как день уже склонялся к ночи, мучитель приказал бросить страдальца в темницу. На утро проконсул вышел из Аполлонии, направляясь к Геллеспонту [21], ведя за собою связанными и захваченных христиан; вместе с ними везли и святого мученика Кодрата, ибо от жестоких мук он не мог даже двигать ногами. Проконсул, миновав реку, называемую Рунток, был встречен воеводою той области. Из окрестных селений собрались также большие толпы христиан как будто на встречу проконсулу Переннию, а на самом деле желая видеть и почтить святого великомученика Кодрата, слава о котором распространялась по всей Азии и по всей вселенной. Проконсул, вступив вместе с областеначальником во встретившееся на пути селение, переночевал в нем; с наступлением дня, он пожелал принести жертву бесам, так как в селении было множество идолов — вместе с тем, конечно, он желал принудить к принесению жертв и христиан. Прежде всего проконсул приказал поставить пред собою святого Кодрата, и так как он не имел сил идти пешим, то его к капищу привезли на колеснице. Но хотя святой Кодрат и слаб был телом, тем не менее на взгляд казался веселым, улыбаясь и веселясь о Боге Спасителе своем. Там стоял весь собравшийся народ, желавший видеть страдания Христова мученика. Проконсул спросил Кодрата:
— Кодрат! Надумался ли ты познать богов или по прежнему пребываешь в своем безумии?
Святой громогласно отвечал:
— Я с младенчества научен познавать Истинного Бога Христа; я христианин от чрева моей матери и другого Бога не знаю кроме Того, в Которого верую с пелёнок!
Тогда проконсул приказал разжечь громадный костер, поставить на нем железное ложе и, когда оно накалилось, положить мученика.
— Не нужно, — сказал при этим святой, — чтобы меня кто либо вёл и клал на это ложе, — я сам на него войду!
И вот, укрепленный силою Христовою, он сам пошел в огонь и, осенивши себя крестным знамением, возлег на раскаленном ложе и почивал на нем как будто на мягкой постели, совершенно не испытывая вреда от огня. Огонь, потеряв свою естественную силу, служил рабу Божию, на столько лишь доставляя ему теплоты, сколько было необходимо для успокоения многотрудного и многоболезненного тела святого мученика. Слуги диавола между тем подкладывали под ложе смолу, масло, хлопок, а святой воспевал: «Поспеши, Боже, избавить меня, поспеши, Господи, на помощь мне. Да постыдятся и посрамятся ищущие души моей» (Пс. 69:2). Насмехаясь над мучителем, говорил:
— Твой огонь холоден и железо этого ложа гораздо мягче твоего ожесточенного сердца. Ты хорошо поступил, приказав мне, утомленному в дороге, отдохнуть на этой мягкой постели!
С такими словами святой поворачивался на ложе, как будто на постели. Прошло много времени, а святой мученик оставался в огне живым, здоровым и неповрежденным; тогда мучитель, пылая гневом, приказал, сняв святого с ложа, отсечь ему за селением голову. Вышед из огня твёрдыми ногами, святой уже более не нуждался в колеснице или поддерживающих, но сам собою пошел к месту казни, воспевая во время пути:
— «Благословен Господь, Который не отдал нас в добычу зубам их» (Пс. 123:6).
С ним вместе пели и некоторые из братий, следовавших за ним. И, воздав благодарение Богу, он склонил под меч свою честную главу.
Так скончался святой великомученик Христов Кодрат, будучи усечен мечем в десятой день месяца марта, в который увенчался мученичеством вместе с своею дружиною и соименный ему друг его, Кодрат Коринфский, что было в царствование над греками и римлянами Валериана, а над христианами в бесконечное царствование Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава со Отцом и Святым Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Память преподобной матери нашей Анастасии, переименованной Анастасием скопцом
В правление императора Юстиниана Великого [1] в Константинополе проживала некая благочестивая, богобоязненная вдова, дочь богатых и благородных родителей, первая патрицанка в царском дворце по имени Анастасия [2]. Сохраняя в сердце своем страх Божий, она неуклонно и внимательно соблюдала заповеди Божии. Анастасия, обладая выдающейся телесной красотой, еще более выдавалась красотою душевною: она была столь кротка и добронравна, что все, зная её жизнь, смотрели на нее как на образец, и многие старались подражать её добродетелям. И сам царь весьма почитал Анастасию; но сеющий плевелы, завидующий добродетельным, непрестающий вести войну с родом человеческим и поселяющий ссоры среди людей, диавол навлек и на блаженную Анастасию ненавистную вражду. Он возбудил против святой ненависть в царице Феодоре [3], и последняя стала гневаться на неповинную рабу Божию. Услышавши о том от одного расположенного к ней человека, и, будучи исполнена божественного разумения, Анастасия, собравшись с мыслями, так рассуждала сама с собою:
— Анастасия! непременно спасай душу свою, пользуясь настоящей напастью как благовременной. Избавь и царицу от греха несправедливой ненависти, да и для самой себя исходатайствуй Царство Небесное!
Поразмысливши таким образом сама с собою, Анастасия тайно наняла корабль и, захвативши некоторую часть принадлежавшего ей золота, — всё же прочее оставивши, — никем незамеченная отплыла в Александрию [4]. Создавши здесь в одном месте на расстоянии пяти поприщ [5] от города небольшой монастырь, она проживала в нем, трудясь для Бога и стараясь угождать Ему Единому. Анастасия всегда держала в руках приличествующее для ее пола рукоделье, а на устах непрестанное пение псалмов и славословие Бога. Созданный ею монастырь, именовавшийся по имени основательницы патриции Анастасии патрикийским, впоследствии, еще до времени мусульманского владычества [6], сделался большим и славным, изобилующим всяким достатком. Но возвратимся к первоначальной речи об Анастасии.
По прошествии нескольких лет после удаления святой Анастасии из Константинополя, гневавшаяся на нее царица Феодора скончалась. Царь, вспомнивши о патрицианке Анастасии, разослал повсюду послов, отыскивая ее с большим старанием. Скоро проведавши о том, агница Божия ночью оставила свой монастырь, удалилась в скит к авве Даниилу [7] и сообщила этому блаженному старцу обо всем с нею случившемся. Тогда старец Даниил облёк ее в мужскую монашескую одежду, назвал вместо Анастасии Анастасием евнухом, отвёл в одну находящуюся вдали от Лавры пещеру, затворил ее там; преподавши Анастасии правило и устав жизни, он приказал ей ни самой никуда не выходить из пещеры и не дозволять к себе приходить никому.
Одному из прислуживавших при нем братий Даниил указал место около пещеры, куда и приказал ему однажды в течение недели приносить небольшой хлеб и кувшин воды и класть всё это на указанном месте пред пещерою, а затем, принявши молитвенное благословение от затворника, немедленно удаляться. Здесь-то непоколебимая, мужественная Анастасия безвыходно, никем невидимая, прожила двадцать восемь лет, строго соблюдая назначенное старцем правило. К Анастасии никто не приходил, и никто, кроме приносящего хлеб и воду брата, не знал о ней. Но и последний не знал того, что она женщина по природе, а считал ее за мужчину-евнуха. Кто же в состоянии постигнуть своим умом, или пересказать языком, или передать письменно труды и подвиги святой Анастасии, принесенные в одиночестве Богу в течение двадцати восьми лет в пещере? Слёзы, стенание, рыдание, бодрствование, пение, молитвы, чтение, стояние, коленопреклонение, пост, лишение необходимого, а больше же всего бесовские нападение и борьба с ними, постоянно напоминавшими об оставленных в миру сладостях плоти и всяческих иных мирских наслаждениях?! Каким образом всё это отражала и побеждала и притом пребывала безвыходно в течение всех дней тех лет та, которая ранее сего, в звании боярыни и первой патрицианки, долгие годы прожила в царских чертогах, проводя иногда время со множеством женщин и мужчин за мирскими трапезами и удовольствиями? Невольно ужасается ум при мысли, как всем сим пренебрегла святая Анастасия и изгладила обо всем том воспоминание из ума своего! Как достигла она такого смирения, поста, воздержания и тесноты скорбного пути? Столь доблестно подвизаясь, святая соделалась сосудом Святого Духа и, до конца угодивши Богу, приблизилась к своей блаженной кончине.
Провидевши заранее свое отшествие к Богу, Анастасия так написала на черепице старцу Даниилу:
— Святый отче! захвати с собою с поспешностью ученика, который приносит мне хлеб и воду, возьми также и необходимые для погребения орудия и приди, чтобы похоронить твое чадо — евнуха Анастасия.
Написавши это, Анастасия положила черепицу вне пещеры пред дверями. В то же время и старец, узнавши о сем из бывшего ему ночью откровения от Бога, сказал своему ученику:
— Чадо! поспеши к пещере, где проживает наш брат евнух Анастасий и осмотри около пещеры. Там ты найдешь исписанный черепок, захвативши который, возвращайся поскорее к нам.
Удалившись и найдя по слову старца исписанный черепок, брат принес его старцу. Прочитавши написанное на черепке, старец Даниил прослезился и, захвативши всё необходимое для погребения, отправился с означенным братом к пещере. Открывши последнюю, они нашли евнуха одержимого горячкою. Авва Даниил припавши на грудь евнуха плакал, говоря:
— Блажен ты, брат Анастасий, потому что непрестанно имея попечение о смертном дне и часе, ты презрел земное царство!
— Блажен и ты, — отвечала на сие Анастасия, — новый Авраам!
— Итак, — продолжал старец, — помолись о нас ко Господу.
— Честный старец, — отвечала Анастасия, — в сей час я более нуждаюсь в ваших молитвах.
— Если бы я последний день своей жизни окончил прежде тебя, тогда и я помолился бы о тебе, — продолжал старец.
Тогда Анастасия, севши на рогожу, облобызала голову старца и, молясь о нем, произнесла слова благословения. Старец, взявши своего ученика, приблизил его к ногам святой, говоря:
— Благослови сего моего ученика, а твое чадо.
— Предстоящий предо мною в сей час, дабы освободить меня от сего тела, Бог отцов моих, — сказала Анастасия, — знающий мои шаги в сей пещере и лишение жизненные ради Его имени и видящий настоящую телесную болезнь мою, Он да упокоит на нем дух отца его, подобно тому как почил дух Илиин на Елисее!
Обратившись затем к старцу, евнух произнес:
— Отче, Господа ради не снимайте с меня одежды, в которую я облечен, дабы никто не узнал того, что касается моего пола.
Причастившись затем Пречистых Христовых Таин, Анастасия сказала:
— Отче, назнаменуй меня знамением Христовым и помолись обо мне.
После сего Анастасия взглянула на восток и лицо ее просияло как огонь. Затем, сама осенивши себя крестным знамением, Анастасия сказала:
— Господи в руки Твои предаю дух мой, — и с этими словами скончалась.
После сего авва Даниил с учеником выкопали пред пещерою могилу, а затем старец, снявши с себя рясу, которую он носил, сказал ученику:
— Чадо! одень брата.
Ученик, одевая святую, случайно заметил ее женские сосцы, высохшие на подобие сухих листьев и, не рассказывая о том старцу, умолчал. Честное тело Анастасии они похоронили с обычным надгробным песнопением.
Когда они возвращались затем домой, ученик сказал старцу:
— Отче, разве ты не знал, что евнух Анастасий была женщина?
— Да, чадо, я знал это, — отвечал старец, — и по той причине я одел ее в мужскую одежду и назвал Анастасием — евнухом, чтобы не было подозрения и чтобы никто о ней не узнал и повсюду не распространилась молва; относительно ее было много поисков со стороны царя по всем странам и в особенности же в сих местностях. Но вот, по благодати Божией, у нас она была сокрыта.
Затем старец подробно рассказал ученику всё житие святой, которое потом стало известно во всем мире и написано для пользы читающим и слушающим во славу Христа Бога, прославляемого во святых своих во веки [8]. Аминь.
Память иже во святых отца нашего Софрония Премудрого, патриарха Иерусалимского
Святой Софроний, самое имя которого означает целомудрие [1], родился в Дамаске [2] от благочестивых и целомудренных родителей; они были именитые граждане и звали их Плинфос и Мира. С юности блаженный Софроний стал жить согласно своему имени, любя премудрость духовную и внешнюю и девственную чистоту сохраняя от утробы матери; обе эти добродетели: премудрость духовная и девственная чистота — называются целомудрием; так, по словам святого Иоанна Лествичника [3], целомудрие есть общее название для всех добродетелей; и все их старательно усваивал целомудренный Софроний. Прежде всего, он изучил внешнюю [4] философию, за что и был прозван софистом, т.е. премудрым; это название «софист» в те времена было очень почетным, и его получали выдающиеся философы, например, Ливаний софист, знакомый святого Василия Великого. Желая после внешней философии приобрести духовную премудрость, блаженный Софроний обходил монастыри и пустыни отшельников и получал от богоугодных отцов пользу для своей души. Пришел он и в святой город Иерусалим и, посещая ближние монастыри, вошел в киновию великого Феодосия, где нашел инока Иоанна, прозываемого Мосх и Евират, саном пресвитера, человека добродетельного, притом весьма искусного и во внешней и внутренней премудрости. Софроний привязался к нему всем сердцем, как сын к отцу, как ученик к учителю, и следовал ему всюду до самой его кончины, ходя с ним вместе по монастырям и пустыням, посещая святых отцов и записывая их жития на пользу себе, как об этом свидетельствует книга, написанная ими обоими, под названием Лимонарь или Цветник, и одобренная на VII Вселенском Соборе [5]. В этой книге учитель святого Софрония часто называет его софистом, как равного себе в философском образовании; но преподобный Иоанн называет блаженного Софрония не только софистом и господином своим, но даже отцом; он не смотрел на него, как на ученика, а как на своего друга, спутника и сотрудника, как человека выдающейся жизни, и, кроме того, он провидел духом, что Софроний будет великим пастырем и непоколебимым столпом церкви Христовой. С этим преподобным Иоанном святой Софроний еще до своего пострижения прожил довольно долго сначала в Палестине, в той же киновии великого Феодосия, и в пустыне Иорданской, и в так называемом Новом монастыре, построенном святым Саввою, а потом оба, Иоанн и Софроний, покинули Палестину из страха перед нашествием персов и отправились в область Антиохии Великой. В это время царь персидский Хозрой младший пошел на греческую землю войной по следующей причине. Мучитель Фока (как о том подробно пишет греческий историк Никифор) убил греческого царя Маврикия и захватил царский престол. А царь Маврикий когда-то оказал большое благодеяние Хозрою персидскому: когда Хозрой был изгнан из Персидского царства и бежал в Грецию, то Маврикий был ему вместо отца и помог ему своими богатствами и воинскою силою возвратить себе престол в Персиде; так установился прочный мир между греками и персами. Когда же услыхал Хозрой об убийстве благодетеля своего, греческого царя Маврикия, сильно пожалел о нем и, нарушив мирный договор с греками, пошел мстить за убиение Маврикия. Персидские войска вступили во многие греческие владения, главным образом в Сирию, Финикию и Палестину, и покорили их. Тогда святые отцы, проводившие в тех странах постническую жизнь, оставили монастыри и пустынные жилища свои и бежали, кто куда мог. В это самое время и святые Иоанн и Софроний ушли из Палестины; а после ухода их был взят персами святой город Иерусалим и святое древо животворящего Креста Христова вместе со святейшим патриархом Захариею было захвачено в плен; оно пробыло в Персии в плену четырнадцать лет, к великой скорби и сожалению всех христиан. Прежде пленения Иерусалима святые Иоанн и Софроний, как сказано было, зашли в область Антиохийскую и, по обычаю своему, подобно пчелам, летающим по цветам и собирающим мед, обходили все места, где только слышали о добродетельных отцах, и, собирая духовный сот, слаще медового, записывали их жития в вышеупомянутую книгу Лимонарь. Когда же и туда стали приближаться персидские войска, они отплыли в Египет, в Александрию [6], где делали то же самое. Великую пользу принесли они всему потомству христианскому, описав деяния и поучения многих святых отцов, что видели они своими глазами и своими ушами слышали. Святой Софроний, когда прибыл в Александрию, не был еще пострижен в иноческий образ, что видно из шестьдесят девятой главы их Лимонаря, где учитель Софрония, Иоанн Евират, говорит следующее:
— Пришли мы в Александрию, я и кир [7] Софроний, брат мой, до пострижения его, и пошли к авве [8] Палладию, мужу добродетельному и Божию рабу.
И еще в главе сто десятой он же говорит:
— Я с господином моим Софронием пошли в Лавру, отстоящую от Александрии в восемнадцати поприщах [9], к одному старцу, очень добродетельному, родом египтянину, и сказали ему:
— Господин и отец, скажи нам слово, как жить нам друг с другом; кир софист (Софроний) хочет удалиться от мира и стать иноком.
Тогда сказал нам старец:
— Хорошо делаете, дети, что оставляете мир ради спасения своей души, сидите в безмолвии в келье, оберегайте свои помыслы и молитесь беспрестанно с надежной на Бога, — Он даст вам Свой разум и просветит ваш ум.
Отсюда видна удивительная добродетель святого целомудренного Софрония: он, будучи мирянином, так много трудился, посещая в разное время монастыри и пустыни и с таким усердием искал себе душевной пользы, как бы встать на путь спасения, так что до пострижения в иноки уже был совсем как инок, проводя добродетельную иноческую жизнь. Потом он был пострижен учителем своим во время постигшей его болезни, от которой он думал, что умрет, и было ему видение; об этом учитель его пишет в сто второй главе следующее: «Когда брат мой Софроний Премудрый был при смерти, стояли мы около него с аввою Иоанном Схоластиком, и сказал нам Софроний: мне казалось, что я иду какою-то дорогой и вижу целый хор девиц, которые с весельем говорили: пришел Софроний, венчался Софроний! Потому девицы ликовали перед ним, что самое имя его означает целомудрие».
Вот что написал о нем его учитель. Выздоровев от болезни и уже будучи иноком, он еще больше трудился и заботился о своем спасении и спасении других.
В то время в Египте распространилась Севирова ересь [10], и они оба с учителем много боролись с еретиками; мудрые и начитанные в божественном писании, они спорили с еретиками и побеждали их. За это святейший патриарх Александрийский Иоанн Милостивый [11] очень любил их и почитал как искренних друзей, помогавших ему против еретиков и утешавших его в печали. В житии его, написанном Леонтием, епископом Неапольским, рассказывается, что святой Иоанн Милостивый имел обычай по средам и пятницам сидеть при входе в церковь, позволяя всякому желающему свободно приходить к себе, и выслушивал нужды всякого, помогал, улаживал раздоры и споры; так творил он мир среди людей. Если же случалось, что никто не приходил к нему, когда он так сидел, и ничего не просил никто у него, то он вставал печальный и со слезами уходил в свой дом, говоря:
— Нынче ничего не нашел смиренный Иоанн, ничего не принес Богу за свои грехи.
Блаженный же Софроний (о котором идет речь), друг его, утешая его, говорил ему:
— Право, отче, тебе нынче надо веселиться, потому что твои овцы живут мирно без раздоров и ссор, как ангелы Божии.
Отсюда видно, в каком почтении и любви у этого святейшего патриарха были святой Софроний со своим учителем.
Оба эти святые обыкновенно старались каждый день поучаться чему-нибудь новому, видя или слыша что-нибудь полезное для себя. И случилось с ними следующее, как рассказывает о том Иоанн.
— Я с господином моим Софронием премудрым пошли в дом Стефана Философа, жившего по дороге в церковь Пресвятой Богородицы, построенную патриархом Евлогием на восток от великого Тетрафила; был поддень. Когда пришли мы к дому философа и постучались в ворота, привратник сказал нам:
— Еще почивает господин мой, подождите немного.
Тогда я сказал господину моему Софронию:
— Пойдем к Тетрафилу и побудем там.
Это место уважается жителями Александрии: говорят, царь Александр Македонский принес из Египта мощи святого пророка Иеремии и положил там, когда основывал в честь себя этот город. Придя туда, мы никого не нашли там, кроме трех слепых, и молча сели подле них со своими книгами. В разговоре друг с другом один слепой сказал другому:
— Друг, как ты ослеп?
А тот отвечал:
— Я в молодости был корабельщиком; когда мы плыли из Африки, мне очень много пришлось смотреть на море; на глазах у меня сделались бельма, и я ослеп.
Потом другой на вопрос, как он ослеп, отвечал:
— Я работал на стеклянном заводе и однажды, неосторожно делая стекло, обжегся; так от огня я потерял зрение.
Рассказав причину своей слепоты, два слепых спросили третьего, как он ослеп.
Тот отвечал им:
— Когда я был молод, я не любил трудиться и работать, а нравилось мне лениться; будучи же властолюбив и не имея, чем питаться, я начал воровать и делать много зла. Однажды я увидал: несут хоронить мертвеца, одетого в дорогие одежды; я пошел за носильщиками, чтобы посмотреть, где его положат; мертвеца похоронили у церкви святого Иоанна; когда настала ночь, я открыл склеп, вошел туда и снял с мертвого все, оставив на нем только рубашку. Выхожу я из склепа, а во мне говорят злые мысли: вернись, возьми и рубашку, ведь она очень хорошая. И вернулся я, окаянный, чтобы снять и рубашку и оставить мертвеца нагим. И вот встал мертвец, сел перед мною, поднял руки и пальцами своими ободрал мне лицо и выцарапал мне оба глаза. Тогда я, окаянный, от беды такой и от боли едва вышел из склепа. Вот как я ослеп!
Услышав это, поманил меня господин мой Софроний, и мы ушли от слепых. И сказал мне Софроний:
— Правда, отец Иоанн, сегодня нечему больше учиться, достаточно полезного узнали, что никто, делая зло, не может укрыться от Бога.
Отсюда ясно, как оба эти святые, Иоанн и Софроний, заботились об ежедневной пользе себе. Словами «сегодня нечему больше учиться, мы сегодня достаточно полезного узнали» он показывает, что каждый день они старались приобрести какую-нибудь пользу себе.
Во время пребывания там, в Александрии, блаженный Софроний описал чудеса святых мучеников Кира и Иоанна в благодарность за исцеление своих глаз, потому что, когда заболели у него глаза и он прибег с молитвой и верой к тем святым бессребренникам-врачам, то получил от них просимое исцеление в их церкви, находившейся в Александрии; поэтому он усердно чтил их. Через несколько лет и Египту, где находится Александрия, начало угрожать персидское нашествие, и блаженным отцам Иоанну и Софронию пришлось бежать и оттуда; и святейший патриарх Иоанн Милостивый из страха перед варварами обратился в бегство. Вместе с ним они отправились в Константинополь и сели на корабль, желая быть вместе с тем, который не хотел с ними разлучаться. На пути святейший патриарх заболел и преставился в своем родном городе Алсафунте; прекрасную жизнь его и бесчисленные милости премудрый Софроний почтил похвальным надгробным словом; после погребения патриарха он отправился в древний Рим вместе с учителем своим Иоанном и с собравшейся около них братиею, до двенадцати человек; прожив же несколько лет в Риме, преподобный Иоанн, учитель Софрония, уже будучи старцем, отошел к Господу. Умирая же, он завещал возлюбленному своему ученику и духовному сыну Софронию блаженному не погребать его тела в Риме, но положить в деревянную раку и отвезти на гору Синайскую; если же нельзя будет достичь Синайской горы из опасения нападения варваров, то погребсти его мощи в киновии святого Феодосия Великого [12], где преподобный Иоанн был сначала иноком. Так он и сделал. Подобно ветхозаветному Иосифу, вынесшему тело Иакова из Египта к месту погребения отцов своих (Быт.50:12–13), он взял из Рима [13] тело преподобного Иоанна, своего духовного отца, и отплыл с братиею в греческие земли. Приплыв же в Аскалон [14] и узнав, что от варваров невозможно дойти до Синайской горы [15], пришел в Иерусалим, занятый персами, и погреб тело отца своего духовного в Феодосиевой киновии и сам остался жить со своей братией в Иерусалиме; патриарший престол там занимал тогда Модест, вместо патриарха Захарии, бывшего в плену в Персии вместе с честным Крестом. Спустя же недолгое время после прибытия святого Софрония из Рима в Палестину соизволил Бог возвратить из плена в Иерусалим святое крестное древо и патриарха Захарию. Это случилось так. Воевода Ираклий, убив царя-мучителя Фоку [16] и заняв сам греческий престол [17], начал войну с Персией и, одержав много побед над войсками Хозроя, владел его городами семь лет. Потом Сироес, сын Хозроя, убив своего отца и сам став персидским царем, старался примириться с греческим царем Ираклием; а царь Ираклий первым условием мира поставил то, чтобы царь персидский уступил Иерусалим грекам и возвратил честное древо святого Креста и с ним патриарха Захарию. Это было исполнено: с великою честью после четырнадцатилетнего плена было возвращено из Персии крестное древо, которое сам царь Ираклий нес на своих плечах в святой город (как о том написано 14 сентября); святейший патриарх Захария опять занял свой престол. Через несколько лет честное древо Животворящего Креста Господня тем же царем Ираклием было перенесено из Иерусалима в Царьград, чтобы столь великое христанское сокровище не взяли опять в плен какие-нибудь враги: действительно, потом опять Иерусалим был взят врагами, как о том будет сказано ниже. Патриарх же Захария недолго пробыл на престоле после возвращения своего из плена и отошел к Господу, а преемником его на престоле был опять Модест, но прожил только два года; по смерти же Модеста, на патриаршество в Иерусалим был избран святой Софроний. В это время возникла ересь монофелитов, иначе сказать, единовольников, признающих в лице Христа, в двух Его естествах, божеском и человеческом, одну волю и одно действие, как будто бы каждое естество не имело своего особого, свойственного ему действия и желания; исповедующие такое учение хулят Христа, признавая Его несовершенным в обоих естествах. Об этой ереси подробнее написано в житии Максима Исповедника, 21 января. Особенно поддерживал эту ересь и распространял Кир, Александрийский патриарх, собрав у себя поместный собор и повелев так веровать; ему последовал и Константинопольский патриарх Сергий, а за ним Пиррос и другие; многие тогда пострадали, не приняв этой ереси. Весьма воспротивился этой ереси святейший патриарх Иерусалимский святой Софроний и, собрав у себя поместный собор, проклял эту ересь единовольников и разослал всюду списки постановлений своего собора, которые читались потом на VI Вселенском Соборе, утверждены святыми отцами и приняты как правоверные. Писал же святой Софроний и много других полезных Церкви Христовой слов, поучений и гимнов и житий некоторых святых, например, святой Марии Египетской, прожившей, подобно ангелам в пустыне дольше обыкновенной человеческой жизни [18]. Он хорошо пас Божию церковь, заграждая уста еретиков и далеко отгоняя их, как волков, от словесного стада.
Потом случилось опять по Божию попущению нашествие варваров на Сирию и Палестину, но уже не персов, а магометан, [19] которые сначала взяли город Дамаск, а потом осадили город Божий Иерусалим и через два года заняли его. Когда греческое войско в Сирии было ими разбито и воевода Сергий убит, святейший патриарх Софроний с палестинскими христианами заперся в святом городе. Сохранилось его слово, сказанное народу в день Рождества Христова во время осады; в нем, как новый Иеремия, он оплакивает разорение и запустение святых мест, допущенное Богом за людские грехи. В особенности же он жалеет о том, что нельзя было дня Рождества Христова праздновать по обычаю в Вифлееме, так как Вифлеем уже был в агарянских руках. В конце второго года осады доведенные до крайности христиане вынуждены были сдаться врагам и отворить им город. Но прежде святейший патриарх Софроний послал к князю агарянскому Омару условия мира, в которых первым было — не причинять никакого насилия и обиды христианской вере и святой Божией церкви. Омар дал обещание исполнить это и другие условия. Когда состоялся договор, отворили христиане городские ворота агарянскому князю; он же, лицемерный и лукавый, притворился кротким и смиренным, как овца, будучи внутри хищным волком, оделся в изорванную одежду из верблюжьего волоса, вошел в город пешком и спрашивал, где церковь Соломонова, желая совершить там свои богомерзкие молитвы. Святейший Софроний вышел к нему навстречу и, увидев его в таком лицемерном виде, сказал:
— Вот, будет мерзость запустения на месте святом, предсказанная пророком Давидом!
И плакал он много со всеми христианами и убеждал князя снять рубище и одеться в подобающие ему княжеские одежды. Так святой город взят был агарянами и христианство притеснено тяжелым рабством. А нечестивый этот агарянский князь не сохранил условий мира, которые пообещал святейшему патриарху Софронию, и начал причинять многие беды иерусалимским христианам. При виде этого святой Софроний постоянно рыдал и молил Бога взять его душу от земли живых, чтобы не видеть ему более несчастий христиан и мерзости запустения, оскверняющей святые места, — и был услышан, вскоре окончив плачевную жизнь свою, и перешел [20] от земного слезного Иерусалима к небесному радостному, в обитель всех веселящихся о Христе Иисусе, Господе нашем, Ему же слава во веки. Аминь.
Страдание святого священномученика Пиония, пресвитера Смирнского, и прочих с ним
Апостол велит почитать памяти святых: «поминайте, — говорит он, — наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие» (Евр 13:7); это для того, чтобы, вспоминая их веру, жизнь и добродетельную кончину, мы стремились им подражать. Так и память святого мученика Пиония нам подобает почтить, потому что он, когда был в миру, многих обратил к Богу от прельщения бесовского; он был мужем апостольским и, когда, получив венец мученический, отозван был к Господу, то оставил нам образец добродетелей, чтобы и доныне у нас была память об его учении. Начало же его страдальческого подвига случилось так.
В двадцать третий день шестого месяца (то есть февраля — шестого по счету от сентября), в который совершалась память святого священномученика Поликарпа, епископа Смирнского, в городе Смирне [1] где жило очень много иудеев, были схвачены нечестивыми эллинами пресвитер Пионий, Савина, ревнительница благочестия, Асклипиад, Македония и Лин, пресвитер соборной церкви: тогда было гонение на христиан в царствование Декия [2]. Пионий же раньше этого дня узнал, что они будут схвачены в праздник святого Поликарпа. Поэтому, постясь с Савиною и Асклипиадом, он взял три сплетеные вериги, возложил на себя, на Савину и на Асклипиада и сидел дома, ожидая, когда придут их взять.
В самый день памяти святого Поликарпа, когда они после молитвы вкусили немного хлеба и воды, пришел Полемон, устроитель жертвоприношений идолам, вместе с воинами; он разыскивал христиан, чтобы привлечь их к принесению скверных идольских жертв, и сказал Пионию:
— Знаете ли вы царский приказ? Знаете, что вам повелевается принести жертвы богам?
Пионий отвечал:
— Мы знаем заповеди Бога нашего, которыми Он повелевает Ему Единому поклоняться.
— Идите на собрание, — сказал Полемон, — там покоритесь вы и против воли.
Отвечали Савина и Асклипиад:
— Мы покоряемся Богу Живому.
И вел их Полемон без принуждения, а народ, видя, как они добровольно несут оковы, бежал за ними, тесня друга друга, словно на невиданное какое чудо.
Когда пришли святые на собрание к градоначальникам, бесчисленная толпа эллинов, а еще больше иудеев, заняла все места во входах и горницах. Поставив святых посредине, Полемон сказал:
— Пионий! Покоритесь царскому повелению, как другие покорились, и принесите жертвы богам, чтоб не быть вам жестоко мучимым.
Пионий же простер руку и с светлым лицом начал говорить к народу:
— Жители смирнские, вы, которые хвалитесь красотой города и тем, что здесь жил Гомер [3], и иудеи, присутствующие здесь, послушайте немногие слова, которые я скажу вам. Я слышу, вы смеетесь и радуетесь, что пришли к вам некоторые из нас; вы считаете смехом и игрушкой тот грех, что приносят жертву идолам не по своей воле, а по принуждению. Но вам, эллинам, надобно послушать учителя своего Гомера, говорящего, что нехорошо радоваться погибели человека. Вам же, иудеи, Моисей повелевает: «Если увидишь осла врага твоего упавшим под ношею своею, то не оставляй его: развьючь вместе с ним» (Исх.23:5).
Также нужно вам послушать и слова Соломона: «Не радуйся, когда упадет враг твой; и да не веселится сердце твое, когда он споткнется» (Притч.24:17). И я, слушая моего Учителя, предпочитаю умереть, чем преступить Его слова, и всеми силами стараюсь не отступать от Его заповедей, которым я издавна научился сам, а потом научил и других. Что вы смеетесь над ними, иудеи? Если мы вам и враги, как вы говорите, однако мы люди; вы говорите, что мы вас обижаем, когда говорим правду; но скажите: кого мы обидели, кого гнали, кого принуждали кланяться идолам? Не считаете ли вы своих грехов равными грехам тех, которые теперь от страха перед людьми преступают Божию заповедь и кланяются идолам? Но вас кто принуждал служить Веельфегору [4] или съедать жертвы мертвых [5], или смеяться с дочерьми иноплеменников, или приносить в жертву бесам своих сыновей и дочерей, или роптать на Бога, или злословить Моисея, или задумывать снова возвратиться в Египет? Я уж не говорю о других ваших делах; а вы еще говорите, что никто не может вас прельстить: разве вы не читали своих книг: Исход, Судей, Царств и прочих, в которых вы обличаетесь. Вы указываете нам на некоторых из нас, которые не по принуждению, а по своей воле обратились к идолам, и из-за этих немногих вы обличаете и осуждаете всех христиан. Но, иудеи, подумайте вы о настоящей жизни: она похожа на гумно, где стоит на земле большой стог, — чего? Плевел или пшеницы? Когда же придет работник веять лопатою, тогда легкие плевелы легко относятся ветром, пшеница же остается на земле. Посмотрите на невод, закинутый в море: все ли, что попало в него и вытащено, хорошо? Нет. Так и настоящая жизнь. Как же вы хотите, чтоб мы страдали: как виновные, или как невинные? Если — как виновные, то и вам нужно также пострадать, когда сами дела ваши уличают вас в неправде; если же — как невинные, то вам, несправедливым, какая же будет надежда на спасение, если пострадают праведники: «и если праведник едва спасается, то нечестивый и грешный где явится?» (1 Пет.4:18). Приближается суд миру, и знамения его заметны. Я прошел все еврейские страны, перешел реку Иордан и видел землю, до сих пор носящую на себе знамение гнева Божия за грехи людей, живущих на ней и совершающих убийства и многие злодейства путникам. Я видел дым, исходящий от нее, поля и нивы, опаленные огнем, без всякого плода, лишенные влаги. Видел я и Мертвое море (т.е. асфальтовое озеро, производящее смолу), и воду, потерявшую свои свойства по гневу Божию; она не может ни напоить животного, ни удержать в себе человеческого тела и все, что ни бросать в нее, выбрасывает тотчас вон. Но что я вспоминаю такие далекие места! Вы видите Декаполь в Лидии [6], сгоревший от огня, и до сих пор лежит он опаленный в наказание нечестивым… Вспомните об извержении горы Этны и попалении острова Сицилии [7]. Если же это кажется вам далеко от вас, то подумайте о теплых водах, выходящих из земли: почему они нагреваются и бывают горячи? Не от огня ли, приготовленного для грешников внутри земли? Отсюда мы узнаем, что будет суд миру и казнь огнем для грешников от Бога через воплотившееся Его Слово, Господа нашего Иисуса Христа, и потому мы не служим богам эллинским и золотому идолу поклоняться не хотим.
Святой Пионий говорил и еще, а Полемон, градоначальники и весь народ слушал в глубоком молчании. Потом некоторые граждане вместе с Полемоном стали просить Пиония, говоря:
— Послушайся, Пионий, мы любим ведь тебя за твой добрый нрав и кротость и хотим, чтоб ты остался жив: ведь, правда, хорошо и сладко жить и видеть свет солнечный!
Святой отвечал:
— И по-моему эта временная жизнь приятна, но несравненно приятнее та жизнь, которой мы, христиане, желаем; свет этот весел и приятен, я признаю это, но еще радостнее и приятнее свет истинный, который мы надеемся увидеть. Все это, видимое телесными глазами, прекрасно; мы и не осуждаем и не ненавидим Божиего творения; но есть и другое, невидимое, что поистине прекраснее и что мы ставим выше всего видимого.
Один кощунник, по имени Александр, человек хитрый, сказал:
— Послушай меня, Пионий!
Отвечал ему святой:
— Ты лучше послушай меня, потому что все, что ты знаешь, знаю и я, а ты не знаешь того, что я знаю.
Александр же, ругаясь над святым, сказал ему:
— А эти узы зачем на тебе?
— А затем, — отвечал святой, — чтобы вы не думали, что мы идем на поклонение к вашим идолам, но чтобы вы знали верно, что идем мы в темницу и на смерть за Бога нашего.
Долго еще равными соблазнами увещевал Александр Пиония, но ничего не достиг и, наконец, сказал:
— Что тратить много слов, когда не хотят они оставаться живыми.
Народ же хотел, чтоб Пиония поставили на видном месте так, чтоб всем слышны были его слова; но Полемон не позволял этого, боясь как бы не произошло в народе смуты и разных толков. Он сказал Пионию:
— Если ты не хочешь принести жертвы богам, то войди по крайней мере в их храмы.
Святой отвечал:
— Какая польза будет идолам от того, что я приду к ним?
— Согласись, Пионий, — повторил Полемон.
— О, если бы я мог, — возразил Пионий, — убедить вас всех сделаться христианами!
Они же засмеялись и сказали:
— Нет уж, пожалуйста, не делай так, чтобы нам живым гореть в огне.
А святой сказал им:
— Еще хуже по смерти вечно гореть в огне неугасимом.
Блаженная Савина улыбнулась, а Полемон и другие сказали ей:
— Чего ты смеешься?
Она отвечала:
— Я радуюсь, что я христианка, потому что кто тверд в вере Христовой, тот возрадуется вовеки.
Сказали ей нечестивые:
— Вот ты посмеешься, когда потерпишь, чего не хочешь: женщин, не кланяющихся богам, отводят в дом разврата.
А она отвечала:
— Бог святой, истинный, позаботится обо мне.
После этого стали записывать имена святых и их ответы, которыми они исповедали Христа и отвергались идолов; когда хотели записать имя Савины, святой Пионий тихо сказал ей, чтоб она не говорила своего настоящего имени, а назвалась бы Феодотиею; это он сделал для того, чтобы ее поступок не был известен ее госпоже. Дело в том, что святая Савина была рабыней одной знаменитой гречанки, которая за несколько лет перед тем, в царствование Гордиана [8], не будучи в состоянии отвратить от Христа своей рабыни, блаженной Савины, прогнала ее связанную в пустынные горы, где ее тайно кормили верующие; потом многим старанием святого Пиония она была избавлена от оков и от рабства своей госпоже. Святой Пионий боялся, что госпожа ее как-нибудь узнает ее по имени и захочет ее опять взять к себе; поэтому он и велел святой Савине назваться Феодотией. Когда Полемон спросил, как ее зовут, она отвечала:
— Меня зовут Феодотиею.
— Христианка ли ты? — спросил Полемон.
А святая ответила:
— Да, христианка.
Ее ответы были записаны так же, как и ответы Пиония и Асклипиада. Полемон спросил еще:
— Какого ты бога почитаешь?
Святая отвечала:
— Бога Всесильного, сотворившего небо и землю и всех нас; познанного нами чрез Его Слово, воплотившееся от Пречистой и Неискусобрачной Девы Богородицы, чрез Господа нашего Иисуса Христа.
Записав имена святых, повели их в темницу, а за ними следовал весь народ.
Некоторые говорили про святого Пиония:
— Посмотрите: он всегда был бледен, а как нынче румян!
А другие кричали:
— Мучить надо сих, если не хотят приносить жертву богам.
Отвечал святой Пионий:
— Мучьте, кто вам препятствует! Нас не охраняют оруженосцы, не защищают нас воины, мы в ваших руках: мучьте нас!
Кто-то указал на святого Асклипиада и сказал:
— Этот хочет принести жертву богам.
— Лжешь, — отвечал святой Пионий, — ни один из нас не сделает этого.
Другие же вспоминали об отпавших от Христа и, называя их по имени, говорили:
— Такой-то и такой-то принесли жертву, а вы что не хотите?
Отвечал святой Пионий:
— У каждого своя воля; что мне до других? Я Пионий.
Негодовал народ на святого Пиония и его товарищей; едва дошли они до темницы: чуть было не побил их народ.
Войдя в темницу, они нашли там Лина, пресвитера соборной церкви, заключенного в узы за Христа, и женщину из села Карины, по имени Македония; к ним приходили многие верующие и приносили, что им нужно, но они не хотели брать и раздавали тюремным сторожам. Некоторые и из эллинов посещали святых и старались их обратить в свое нечестие, но, слыша от них твердые ответы, уходили с удивлением. Еще приходили к Христовым узникам и те, которые были прежде христианами, но против желания принуждены были отпасть от благоверия: страх перед мучениями склонил их принести жертвы идолам; они горько плакали целыми часами и днями в темнице перед святыми; плакал горько о них и святой Пионий, особенно о тех, которые отличались хорошей и честной жизнью, но убоявшись мук, принесли жертвы истуканам; он плакал и говорил:
— Новым мучением мучусь я в своем сердце, душа моя разрывается на части, когда вижу, как свиньи топчут бисер церковный [9], как небесные звезды отрываются змеиным хвостом на землю (Апок.12:4), и как виноград, насаженный десницею Божией, пожирается диким вепрем и расхищается прохожими. Дети мои, сожалею о вас, пока опять не вселится в вас Христос; питомцы мои любезные, вскормленные небесным хлебом, зачем вы совратились на грешный путь; теперь беззаконные старцы опорочили целомудренную Сусанну, т.е. Церковь Христову; теперь Аман торжествует, Эсфирь же со всем своим племенем смутилась; теперь настал голод, не недостаток хлеба или воды, а слова Божия; теперь задремали все девы евангельские и спят. Исполнилось слово Господне: если Сын Человеческий придет, найдет ли Он веру на земле (Лк.18:8)? и другое его слово: предает брат брата на смерть (Лк.21:16); слышу, как теперь каждый предает своего ближнего. Поистине испросил нас сатана просевать, как пшеницу, но огненная лопата в руках Слова Божия пусть провеет гумно свое; потеряла свою силу соль и выметена вон и топчут ее люди. Но пусть никто не думает, дети, что Господь изнемог: не Господь, а мы изнемогли, потому что, говорит Он, разве изнемогла рука Моя избавить вас? Или разве отяжелел слух Мой, чтоб слышать вас? Но грехи ваши удалили вас от Бога вашего. Мы согрешили, братья, преступили заповеди Господни и сотворили беззаконие, прогневали Бога и опечалили ближнего; мы укоряли друг друга, лгали, и клеветали друг на друга, и пожирали сами себя, а нужно было, чтобы правда наша была выше правды фарисеев и книжников. Еще слышу я, что иудеи приглашают некоторых из вас на свои собрания; берегитесь, как бы не попасть еще в худшие сети и не впасть в непростительный грех, т.е. хулу на Духа Святого, — не будьте вместе с иудеями князьями Содомскими и людьми Гоморрскими, руки которых обагрены кровью. Мы ни пророка не убивали, ни Христа не предавали и не распинали. Да что говорить много! Вспомните, что прежде много раз вы слышали от меня; вы хорошо знаете, что иудеи говорят, будто Христос был простым человеком и, как смертный, был убит на смерть. Но пусть они скажут нам: если Он был простым смертным человеком, то каким образом весь мир наполнился множеством Его учеников; и как многие жестоко страдают за имя Его; каким образом именем простого и смертного человека через столько лет после Него изгонялись бесы и теперь изгоняются и будут изгоняться и далее до скончания века? И много других чудес в церкви верующих делаются Его Всесильным именем. Не понимают того окаянные иудеи, что Христос, Господь наш, пострадал по Своей воле, умер за нас и в третий день со славою воскрес. Но говорят беззаконные, будто бы Христос был чародей и силой волшебства воскрес из мертвых; так пусть они покажут вам, какое писание их или наше говорит это о Христе, или какой праведный человек сказал это когда-либо? Разве не известно, что это ложь, и говорящие такую ложь самые скверные беззаконники? И почему таким людям больше верят, чем праведным? Я еще в детстве слышал эти ложные слова их. Написано в писании, как Саул пришел к волшебнице и просил вызвать из мертвых пророка Самуила; женщина сделала чары, и увидел Саул старца, выходящего из земли, одетого в длинную одежду, и понял он, что это Самуил, и спрашивал его, о чем хотел. Что же, могла ли эта волшебница на самом деле воскресить Самуила или нет? Если скажут иудеи, что могла, то признают, что неправда сильнее правды, и волшебство сильнее святости, потому что святой пророк не мог ослушаться волшебницы; говорящие так мерзки и прокляты. Если же скажут, что та волшебница не могла на самом деле вокресить пророка Самуила своими волхвованиями, то и о Христе Господе нашем они не могут сказать, что Он воскрес из гроба волшебной силой. Рассказ же этот священного писания объясняется следующим образом. Как мог диавол, живущий в волшебнице, вызвать на этот свет душу святого пророка, почивающую на лоне Авраамовом? Ведь меньшее не имеет власти над большим, и диавол не может повелевать святому, но отпавшие от Бога ангелы слушаются тех, которые оставили Бога, служат им и вызывают их волшебством; и чего просят у них волшебники, то исполняют диаволы: попросила волшебница повиновавшегося ей диавола, он и принял на себя вид пророка. И это не удивительно, если сам сатана, по слову апостола (2 Кор.11:14), преображается в светлого ангела; поэтому и слуги его могут принимать на себя вид слуг Божиих, так и антихрист примет на себя образ Христов. Стало быть, волшебница не воскресила Самуила, но показала отпавшему от Бога Саулу диавола в образе Самуила; об этом свидетельствует само писание; так, явившийся в образе Самуиловом, говорит Саулу: и ты завтра будешь со мною. Как же может Саул, враг Божий, быть вместе со святым пророком Самуилом? Не лучше ли ему быть с диаволом, которому он покорился, отпав от Бога? Пусть знают лживые иудеи, что нельзя никаким волшебством на самом деле воскресить из мертвых; и как волхвованием она не воскресила Самуила, так и Христос не от волхвования воскрес, а Божественной Своей силою разрушил силу смерти, и как по Своей воле Он пострадал и умер, так по Своей воле воскрес, самовластно, как Бог. Если же они и этому не поверят, то скажите им: мы, если даже и принесли жертву идолам, но все-таки гораздо лучше вас: вы по своей воле принесли жертву бесам, а мы были вынуждены к тому силою. — И увещевал святой Пионий отступников, говоря: — Не отчаивайтесь, братья, хотя вы и сделали тяжелый грех, принесли жертву идолам, но покайтесь истинно и обратитесь опять всем сердцем ко Христу, Богу своему: Он милостив и готов принять всех, приходящих к Нему с покаянием, и вас примет с радостью, как детей Своих.
А они с великим рыданием каялись в своем грехе и обращались опять ко Христу Богу.
После этого пришел к темнице Полемон, устроитель идолослужений, и Феофил магистрат [10] с войском и народом; они вывели святых и сказали:
— Вот ваш епископ Евктимон поклонился нашим богам и принес им жертву; послушайтесь и вы и сделайте то же, что и он; если же не сделаете того, то вас будут судить жрец Лепидон и Евктимон в храме богов.
Отвечал святой Пионий:
— Если епископ Евктимон принес жертву идолам, то его воля, что нам до того! Мы не станем приносить жертв. Судить же нас нужно антипату [11], а не Лепидону, и не Евктимону, и не вам; как же это вы, не дожидаясь прибытия антипата, берете на себя его власть?
Пришедшие, излив свою досаду на святых, удалились. Потом они опять вернулись с войском и толпой народа и ложно объявили:
— Антипат прислал приказ вести вас на суд в Ефес [12].
Пионий ответил:
— Пусть придет посланный, возьмет нас и ведет.
Сказал тогда Феофил:
— Что же вы мне не верите? Я князь и мне можно поверить.
И, накинув веревку на шею святому Пионию, приказал воинам вести всех в идольский храм; взяли всех и повели насильно, так как святые не хотели идти к идолам и громко кричали:
— Мы христиане, зачем нам идти к истуканам.
Но воины с силою влекли святых, а Пиония чуть не удушили, таща его за шею на веревке.
Когда их привели на середину площади и были они близ капища, святой Пионий упал на землю, говоря, что он христианин и не хочет входить в кумирницу. Тогда шестеро слуг, напав на него, стали бить его руками и ногами и коленами, ударяя по ребрам; но он не слушал их; тогда взяли его на руки, понесли и бросили в кумирнице пред скверным алтарем, где еще стоял окаянный епископ Евктимон, совершая жертвоприношение идолам. После того Лепидон сказал:
— Почему ты, Пионий, не хочешь принести жертву богам?
Отвечал святой:
— Потому что мы христиане.
— Какого вы чтите бога? — спросил Лепидон.
— Того, — отвечал Пионий, — Который сотворил небо и землю, море и все, что находится в них.
Лепидон спросил:
— Кто же был распят?
Отвечал святой:
— Тот был распят, Которого Бог Отец послал на спасение миру.
Князья громко засмеялись, а Лепидон начал бранить и укорять блаженного Пиония. Потом надели насильно на святых мучеников венцы, в которых нечестивые обыкновенно совершали жертвоприношения, и заставляли их съесть жертвенного мяса. Они же, разломав венцы, бросили их на землю, топтали их ногами и плевали на жертвоприношения. Нечестивые идолопоклонники подняли крик и отвели опять святых в темницу с бранью и побоями.
Когда святой Пионий входил в двери темницы, то один воин сильно ударил его чем-то по голове и ранил. И тотчас ударивший почувствовал боль в руках, весь был охвачен болезнью, тело его покрылось струпьями и распухло, так что он едва мог дышать.
Потом прибыл антипат Квинтилиан в Смирну и, сев в суде, позвал на допрос одного святого Пиония. Допросив его и увидев, что он не покоряется, он велел его нагого повесить и строгать его тело железными крючьями. Мучили так святого и говорили:
— Что ты спешишь к смерти?
Святой же отвечал:
— Спешу не к смерти, а к жизни вечной.
После этого мучения святой был осужден на смерть, и, по обычаю римскому, ему прочли следующий смертный приговор:
— Пиония, который сам признал себя христианином, повелели мы распять и сжечь заживо.
Приведенный на место распятия и сожжения, он сам разделся и, посмотрев на свое тело, весьма обрадовался своей телесной чистоте, затем взглянул на небо и возблагодарил Бога за то, что сохранил его так до конца в чистоте непорочной.
На земле лежало дерево, наподобие креста, на котором он должен был быть распят; он сам лег на это дерево, распростерся и дался воинам пригвоздить его. Когда он был уже пригвожден, ему сказали:
— Послушайся, Пионий, покорись царскому приказу: мы вынем гвозди, врачи вылечат тебя, и ты будешь здоров.
Святой же, помолчав, сказал:
— Хочу заснуть, чтобы лучшим мне встать во всеобщее воскресение.
Пригвоздив Пиония, дерево подняли, поставили прямо, вкопали крепко нижний конец в землю, обложили вокруг дровами и зажгли. Сильное пламя охватило со всех сторон святого, а он, закрыв глаза, молился про себя Богу и не сгорал. Все, видя его с закрытыми глазами, подумали, что он уже умер. А он, спустя довольно времени, когда пламя стало понемногу утихать, совершив свою молитву в тайне своего сердца, открыл глаза.
Народ очень удивился, что он еще жив в таком огне. Потом с веселым видом он произнес «аминь» своей молитве, прибавив: «Господи, прими дух мой», и скончался.
Огонь угас, а тело его оказалось совершенно целым, и даже волосы на его голове не сгорели. Лицо же было светло, сияло божественной благодатью: это был знак радости его святой души, вошедшей в небесную радость и принявшей от десницы Христовой венец.
Это было в царствоване Декия [13], в городе Смирне, при антипате Квинтилиане, в пятый день мартовских ид по римскому счету, а по восточному в седьмой месяц (т.е. в марте, седьмом месяце от сентября), одиннадцатого числа, в субботу, в десятом часу дня. Так пишет Метафраст [14] о святом Пионии.
О других же святых мучениках, взятых и содержавшихся в темнице вместе со святым Пионием, не написано, в каких мучениях они окончили свой подвиг; однако, несомненно, что они пострадали за Христа и достигли небесной жизни со святым Пионием.
Этот святой пресвитер Пионий написал житие и страдание святого священномученика Поликарпа, епископа Смирнского, а после и сам вместе с ним сподобился царствия Господа нашего Иисуса Христа, царствующего с Отцом и Святым Духом во веки. Аминь.
Память святого отца нашего Евфимия, архиепископа Новгородского
Родители блаженного Евфимия жили в Великом Новгороде [1]. Отец его, бывший священником при церкви святого Феодора, носил имя Михея, а имя матери его было Анна. Сочетавшись законным браком и проводя жизнь в честном супружестве, они не имели детей и сильно скорбели об этом. В скорби своей они усердно молились Богу и Пречистой Богородице о разрешении их неплодства. И их молитву услышал Господь: Анна зачала и родила сына, которым и был сей блаженный Евфимий. Вскоре после рождения младенец был крещен, и при святом крещении ему дано было имя Иоанн. Он был еще в пеленах, как родители принесли его в тот храм, где молились о даровании им дитяти, и, положив его пред образом Божией Матери, сказали:
— Царице и Владычице! Вот мы принесли Тебе того, которого Ты даровала нам. По слову, которое в скорби сердца изрекли уста наши Тебе, как Царице и Владычице, мы отдаем дитя наше. Устрой его жизнь, как Сама пожелаешь. Теперь же мы берем его к себе, чтобы оно пребывало с нами в доме нашем, так как младенец не может жить без матери.
При содействии благодати Божией младенец успешно возрастал и, когда наступило время, родители отдали его в научение Божественным книгам. Прославляемый в святой Троице Бог, всем людям желающий спасения, даровал отроку Иоанну остроту ума, и он с успехом изучил Божественные Писания. Во все время своего обучения он не предавался никаким иным занятиям кроме тех, которые приводили его к размышлению о предметах божественных, и, когда достиг пятнадцатилетнего возраста, то воспылал любовью к Богу и пожелал отречься от мира и принять иноческое звание. Он не знал, к чему приведет его это звание, так как определения Божий непостижимы, но благое желание свое старался непременно исполнить, и Бог, видя с высоты все, имеющее совершиться с ним в будущем, — что, как видно из настоящего повествования, в свое время и совершилось, — в скором времени действительно исполнил его желание.
Один инок, по имени Евфросин, и два другие инока, Игнатий и Галактион, посвятившие себя на служение Богу, задумали подвизаться в уединении и решили приискать удобное для этого место. Вскоре такое место было найдено. Называлось оно Вежище [2], и кроме леса и болот ничего другого не было на нем. Когда иноки пришли к этому месту, то ощутили в воздухе какое-то благоухание и сочли это не за простое явление, а за особое указание Божественного Промысла. Они построили здесь часовню во имя святителя Христова Николая, а потом соорудили и келии для себя. Вскоре пришел к ним священник, по имени Пимен, и пожелал жить и подвизаться вместе с ними. Тогда по общему согласию они построили деревянную церковь во имя того же святого чудотворца Николая [3] и стали проводить постническую жизнь. Много бедствий вынесли они от тамошних жителей, в особенности же от одного вельможи, который по внушению диавола не желал, чтобы вблизи его проживали монахи, но чудотворец Николай, нигде не оставляющий в нужде обители, посвященной его имени, когда с верою о том молятся ему, всегда доставлял пропитание и сим инокам. Вскоре случилось, что у вельможи, жившего вблизи обители, образовался на ноге злокачественный нарыв, от которого он сильно страдал. В болезни своей он опомнился и обратился с молитвою о помощи к святому чудотворцу Николаю, после чего отправился в обитель его и, помолившись тут, получил исцеление. Благодарный за это исцеление, он подарил обители участок земли, который и до сего времени находится вблизи ее, и с тех пор с благоговейною верою стал чтить монастырь святого Николая. После сего по благодати Божией и по молитвам святого Николая чудотворца число иноков в обители стало умножаться, и вышепоименованный Пимен, первый священноинок обители, стал и игуменом ее [4].
К нему-то по устроению Божественного промысла и пришел блаженный отрок Иоанн, прося его совершить над ним иноческое пострижение. Пимен, увидев отрока, принял его, как посланного к нему Самим Богом, постриг его в иночество и дал ему при этом имя Евфимия. Это событие, совершившееся по воле Божией, направлено было Божественным промыслом к тому, чтобы чрез Евфимия еще более прославилась обитель, что со временем и произошло. Проживая в монастыре, преподобный Евфимий оказывал во всем такое строгое повиновение настоятелю своему и братии, что вызывал общее удивление, а также и похвалу за то, что, будучи в таком юном возрасте, обладал умом многолетнего мужа. Посему до поставления в пастыри все узнали в нем будущего пастыря и прежде достижения совершенного возраста он стал для всех руководителем в иноческой жизни. Когда преподобный Евфимий приобрел такую известность в своей обители, то узнал о нем и архиепископ Симеон [5]. Призвав его к себе и видя, что он исполнен добрых намерений и искусен в слове, горячо полюбил его и, несмотря на то, что он не хотел оставлять своего монастыря, поручил ему заведовать церковным имуществом [6]. Приняв на себя новые обязанности, преподобный Евфимий продолжал нести свой иноческий подвиг и ни в чем не отступал от исполнения правил монашеской жизни.
Спустя несколько лет владыка Симеон после достойного управления Церковью отошел к Господу, переселившись в вечную блаженную жизнь и на архиепископский престол Новгорода был возведен после него Евфимий [7]. Тогда преподобный Евфимий удалился в монастырь святого Спаса, называемый Хутынью [8], и остался в нем на жительство. Но по прошествии некоторого времени по просьбе старцев монастыря Пречистой, находившегося на Лисьей горе [9], он поставлен был игуменом сего монастыря, где, начальствуя над иноками, всем им подавал совершенный пример для назидания, так как ко всем был милостив и вместе с тем ко всем относился почтительно.
Вскоре после сего всенародное собрание Великого Новгорода пожелало избрать его для поставления на новгородский архиепископский престол [10] и включило его в число других избранников [11], не зная того, что еще от юности он призван был к епископскому служению, как написано у пророка: «зародыш мой видели очи Твои» (Пс.138:16) [12]. И так как апостол говорит, что всякая власть поставляется от Бога (Рим.13:1), то как человек может получить ее, если она не будет дана ему свыше (Ин.19:11)? Это исполнилось и на преподобном Евфимии. Запечатав жребии избранных, народное собрание и духовенство Великого Новгорода принесло их в соборный храм святой Софии [13] и положило на престоле. Что касается жребиев, то это было делом человеческим, но то, кому из избранных занимать такой высокий престол Божий, указано было тем, что совершилось после: по воле и суду Божию жребий пал на Евфимия, чтобы ему обладать этим престолом. После сего новгородцы с радостью отправились к преподобному и в самый день памяти святого Иоанна Златоустого [14] с почестями ввели его в храм святой Софии [15]. Долго при этом преподобный Евфимий отказывался и не хотел принять архиепископства, ссылаясь в особенности на то, что считает себя недостойным такого высокого сана, но так как он не мог противиться суду Божию, то и подчинился, наконец, воле избравших его. Это доставило великую радость всем жителям Новгорода, так как все считали его вполне достойным величия архиепископского сана. Однако после своего избрания преподобный Евфимий оставался в иноческом звании, так как посвящение его было затруднено тем, что в то время не было на Руси митрополита [16]. Пробыв непосвященным более четырех лет [17], он отправился в город Смоленск, когда находился там киевский и всея Руси митрополит Герасим [18], и от него принял рукоположение в сан архиепископа. И здесь преподобный Евфимий привел всех в удивление своим умом и рассудительностью, так что даже сам митрополит выразил удивление и с похвалою отозвался об уме его. После посвящения владыка Евфимий с великим почетом возвратился в свой кафедральный город Великий Новгород и вступил в полноправное управление своею паствою. Сознавая все величие принятого на себя сана, он предался подвигам своего служения еще с большим усердием, чем нес их до своего посвящения, помня слова Писания: кому дано много, много и потребуется (Лк 12:48). Посему трудами своими он старался принести плоды, по Евангелию, не в тридцать или шестьдесят, а во сто крат [19]. Прежде, когда он еще не принял высокого святительского сана, он имел заботу только об одной душе своей, а теперь, когда стал епископом, явилась потребность заботиться уже о душах многих, чтобы можно было с дерзновением сказать Господу Владыке: «Вот я и дети, которых дал мне Господь» (Ис.8:18). Помышляя о сем и о многом другом в любомудренной душе своей, преподобный Евфимий ощущал в сердце своем большое смущение, но все возлагал на Бога, и надежды его не посрамил Господь, Которому да будет слава теперь, всегда и вечно [20].
Тропарь, глас 4:
Избран быв Богови от юности, святителю Евфимие, и сего ради архиерейства саном почтен быв, упасл еси люди, яже тебе Богом врученныя: темже и по преставлении чудес дарования от Господа приял еси, исцеляти различныя недуги. Того моли о нас совершающих честную память твою, да тебе вси непрестанно ублажаем.
Кондак, глас 8:
Яко архиереем сопрестольник, и святителем изрядный поборник был еси, святителю Евфимие: не престай сохраняя отечество твое, град же и люди, иже тебе верою почитающыя, и честным мощем твоим покланящыяся, да велегласно тебе вси вопием: радуйся святителю богомудре.
Житие святого отца нашего Феофана исповедника
Преподобный Феофан родился в Царьграде от благородных родителей — Исаака и Феодотии. Исаак был в родстве с царем Львом Исаврянином и сыном его Копронимом [1], почему и прозывался Исаврием, так как был того же царского рода и происходил из страны Исаврийской. При царском дворе он занимал почетные должности и в царствование Копронима был воеводою.
В это время возникла иконоборческая ересь, и на людей благочестивых началось сильное гонение.
Благочестивые Исаак и супруга его Феодотия строго держались православного учения и сподобились стать родителями такого сына, который скоро должен был воссиять, как заря в Церкви Христовой. Они нарекли его Феофаном, что значит явленный Богом [2]. Так он был назван прежде всего потому, что родился в праздник Богоявления Господня, который по-гречески назывался Феофания [3]; но главным образом он так был наречен по Божиему смотрению — во извещение того, что его, как некогда пророка Иеремию, Господь из чрева материнского избрал и освятил быть великим светильником Своей Церкви (Иер.1:5). Как свидетельствует книгохранитель Анастасий, его иногда называли и отчим именем — Исаак, но то было прежде пострижения его в иноческий чин, к которому он пламенно стремился с самой юности своей, как об этом и будет рассказано в его житии.
По рождении блаженного и богоявленного Феофана, родитель его Исаак, прожив еще три года, преставился к жизни бесконечной. Умирая, он написал завещание, в котором трехлетнего сына своего вместе с матерью отдавал на попечение и охранение самому царю Константину Копрониму, как своему родственнику.
Учась Божественному Писанию и совершенствуясь в добродетельной жизни, отрок с летами стал отличаться необыкновенным разумом. Когда Феофану было двенадцать лет, один из сенаторов пожелал обручить с ним свою десятилетнюю дочь, так как юноша Феофан был красив, очень умен, богат и приходился родственником царю. На это обручение охотно соглашалась и Феодотия, мать Феофана. Но так как все это не могло произойти без царской воли, то сенатор тот обратился с усердной просьбой об этом к самому царю, ища с ним породниться чрез брак своей дочери с царским племянником. Когда царь согласился на это, совершилось обручение детей, прежде дозволенного для брака возраста, но самый брак был отложен до совершеннолетия обрученных.
В это время умер царь Копроним; после него вступил на престол сын его Лев IV, прозываемый по матери Хазар [4], ибо она была дочерью хазарского хана и в идолопоклонстве называлась Хазарою, а во святом крещении была наречена Ириною.
Спустя несколько лет скончалась и Феодотия, мать Феофана. Она умерла прежде брака сына своего, оставив ему бесчисленное богатство.
В доме Феофана жил тогда некий богобоязненный и целомудренный раб; Феофан его очень любил за его добродетельную жизнь и считал этого раба за своего лучшего советника. Вдохновляемый частыми душеспасительными беседами с ним, а больше наставляемый вседействующим Духом Святым, Феофан возлюбил целомудрие, помышляя только об одном: как бы сохранить нетленною свою девственную чистоту, и, пламенно желая иноческого чина и жития, начал раздавать все свое богатство нищим и убогим.
Узнав об этом, тесть Феофана, вопреки желанию жениха, старался скорее совершить брак, — тем более, что настало и совершеннолетие жениха и невесты.
Когда наступил назначенный для брака день и, по обычаю, шел уже брачный пир, богоявленный юноша Феофан, возносясь умом своим к Богу, в тайне сердца своего молился, чтобы Господь благодатью Своею сохранил его в чистом девстве.
И вот, когда юноша Феофан с невестою своею был уже в брачном чертоге, то он сел на одре и, сердечно воздохнув, обнаружил крывшийся в нем помысел, и так сказал невесте своей:
— О возлюбленная, не знаешь ли, что время сей нашей жизни коротко, но кончина наша неизвестна и суд немилостивый ждет тех, кто, проводя жизнь свою в удовольствиях и богатстве, часто прогневляет Господа. Брак же, хотя и установлен Самим Богом, но необходимые при брачной жизни мирские попечения отдаляют ум человеческий от Господа, благочестивые мысли людей делают тщетными и не допускают на будущую жизнь смотреть светлыми очами души. Мы знаем, что Лазарь за временное страдание был отнесен ангелами на лоно Авраама, а богатый, проведший жизнь в изобилии, был ввержен в ад и не мог получить даже капли воды, чтобы остудить язык свой (Лк.16:24). Слышим также и Евангельские блаженства, уготованные на небесах (Мф.5). Кому они обещаны? Не богатым, живущим в веселии мира сего и во всяком благополучии, но нищим, плачущим, алчущим, жаждущим, претерпевающим гонение и поношение ради Христа; кратко скажу: тесный и узкий путь вводит в жизнь вечную, пространные же врата и широкий путь вводят в геенну (Мф.7:13–14); знаем мы также, что кто в этом веке живет роскошно, в суетных утехах, тот в будущем веке будет терпеть скорбь, горесть, — да иначе и не может быть. Посему, возлюбленная моя невеста, если желаешь, воздержимся от плотского супружеского соединения и единодушно пребудем в чистом девстве; теперь поживем немного вместе как бы в плотском браке, ради твоего жестокого отца, но под видом супружества останемся, как брат с сестрою; а потом, когда нам пошлет Господь удобное время, пойдем в монастырь: я — в мужской, а ты — в женский. Так посвятим себя на всю жизнь Господу, дабы в будущем веке сподобиться части святых Его угодников.
Святая невеста Феофанова, как добрая земля, приняв сие доброе семя, с радостью в душе ответила блаженному Феофану:
— Я знаю, возлюбленный господин мой, слова Спасителя нашего, говорящего в Евангелии: «если кто не возненавидит отца своего, и матери, и жены, и детей, и братьев, и сестер, и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Лк.14:26; Мф.10:38). Итак, сделаем себя достойными последователями нашего Господа и, если хочешь, оставим все суетное. Если ты согласен, согласна и я; если тебе так угодно, угодно и мне; и если ты хочешь остаться в девстве, то и я желаю этого. И представим себя непорочными Небесному Жениху, сохранив чистыми не только души наши, но и тело. Какая нам будет польза, если мы, прожив в суете эту маловременную жизнь, лишимся вечных благ? А если у нас будут дети, то исполнимся еще большей печали, заботясь день и ночь об их пропитании и их судьбе, впадая при этом в многоразличные сети мира сего. Когда же настанет неизвестная для нас смерть, куда мы тогда перейдем — в рай или геенну — мы этого еще теперь не знаем. Итак, поживем в чистоте, тайно храня свое девство, пока Господь не сподобит нас иноческого чина.
Блаженный юноша, услышав сии слова своей целомудренной невесты, подивился ее благоразумию и, падши на землю, воздал благодарение Богу, наставившему девицу Духом Своим Святым на такое решение, кое было совершенно согласно с его намерением. И всю ночь ту они провели в молитвах, прося свыше помощи, дабы начатый ими образ жизни прошел в совершенстве.
Когда же наступило утро, они заснули на короткое время и оба увидели один и тот же сон: им в видении предстал некий юноша со светлым лицом; улыбаясь, он ласково проговорил им:
— Господь принял ваше намерение и прислал меня благословить вас на то житие, на кое вы согласились, — дабы вам предстать Ему святыми и непорочными.
Сказав сие, он назнаменовал их по всему телу крестным знамением и стал невидим. Воспрянув от сна, они рассказали друг другу сон, одинаково ими виденный. В это время они почувствовали несказанное благовоние, исходившее от присутствия Ангела, и удивились. И тогда же, падши на землю пред Господом, они воздали Ему усердную хвалу. То же небесное благоухание, в продолжение долгого времени, было обоняемо многими не только в их чертоге, но и по всему дому. И жила сия святая чета, как ангелы во плоти, горя пред Богом пламенем Божественной любви, как два священника или как две маслины, источающие елей щедрот, ибо они каждый день подавали неисчислимые милостыни, щедро раздавая неимущим все свое имение.
Спустя некоторое время тесть Феофана, узнав о своем зяте и дочери, что они живут в девстве и раздают нищим все свое богатство, весьма опечалился. Отправившись к царю, он возвестил ему об этом и жаловался на зятя:
— Увы мне, несчастному! — вопил он, — увы окаянной старости моей из-за непотребного зятя моего! Он бессмысленно тратит богатство и понапрасну губит мою юную дочь, не живя с нею по-супружески, и нет мне никакой надежды утешиться внуками своими. И зачем он взял ее? Зачем прежде брака не нарушил обета обручения и не отказался от нее, дабы не привести ее, столь юную, в такое несчастие, а мою старость не подвергнуть еще большей печали? У меня двойная печаль: я сожалею о дочери моей, что она, будучи замужем, не имеет мужа и не может быть матерью, и о напрасно расточаемом богатстве, так как Феофан расточил не только свое имение, но уже немалую часть того, что дано мною за дочерью в приданое.
И просил он царя наказать и убедить зятя его жить по закону супружескому и не тратить понапрасну свое имение.
Царь, исполнившись гнева, призвал к себе блаженного Феофана и, яростно глядя на него, стал угрожать ему, повелевая переменить свой образ жизни; в случае же несогласия, он обещался ему выколоть глаза и сослать в заточение.
Но богоугодный юноша не обращал внимания на царские угрозы и не оставлял своей столь прекрасно начатой чистой, девственной жизни: он старался более снискать милости у Царя Небесного, нежели у царя земного.
Вскоре после этого Феофану было приказано царем, по некоторым народным нуждам, отправиться в Кизическую страну [5]. Это путешествие нарочно было выдумано тестем: с одной стороны для того, чтобы, среди забот о вверенных ему царем делах, Феофан прекратил и забыл совершать обычные молитвенные подвиги, посты и воздержания, — с другой же стороны, чтобы он перестал раздавать свое имение, над которым блюстителем теперь становился тесть его.
Когда Феофан, исполняя царское повеление, отправлялся в Кизик, царем и тестем было приказано идти с ним и супруге его, ибо отец не мог вынести и того, чтобы его дочь, хотя на малое время, разлучалась с мужем.
Случилось им переправляться через реку, которая прежде называлась Риндакосом, а потом народ прозвал ее Великою; на одном берегу ее лежала область Олимпийская, а на другом — Сигрианская [6].
Блаженному Феофану захотелось проехать этою рекою, хотя можно было ехать и сушею; но ввиду постигшей тогда его телесной немощи, он предпочел путь речной, как более легкий. Произошло же все это по Божьему смотрению. Отослав по суше своих друзей и рабов с конями и колесницами, он сам сел в лодку со своею блаженною супругою и немногими слугами; плывя по реке, Феофан любовался прекрасными Сигрианскими горами, холмами и пустынями и горел духом к безмолвному на них житию. И увидел он на одном месте, среди гор, пространную долину, на которой рос густой лес; и ему очень понравилось это место. Пристав к берегу, чтобы переночевать, и приказав всем остальным остаться в лодках, Феофан отправился на эту долину и, обходя то пустынное место, умилился душою. Став же на одном месте в густом лесу, он стал усердно молиться Богу. Воздевая руки к небу и со слезами на глазах много раз припадая к земле, он произносил:
— Укажи мне путь, по которому мне идти! (Пс.142:8).
Объятый великим желанием пустыннической жизни и решив тотчас же оставить все, Феофан скрылся в той пустыне. Утомившись в молитве и сев отдохнуть, он увидел того световидного ангела, который некогда явился ему и его невесте в их брачном чертоге. Сей небожитель, показывая перстом на пустыню, сказал Феофану:
— Тебе подобает здесь поселиться, но подожди немного, пока будут взяты от земли живых преграждающие тебе сей путь; они скоро отсюда возьмутся, и тогда ты беспрепятственно пойдешь туда, куда хочешь.
Этим видением святой Феофан был весьма обрадован. В радости возвратись к лодкам, он продолжил путь. Замечая находившихся в тех Сигрианских горах пустынные монастыри и хижины отшельников, он посещал их, обходя вместе со своею целомудренною супругою. В этих местах он встретил некоего прозорливого старца, по имени Григория, по прозванию Стратигия, жившего в местности, называвшейся Полихроние. Блаженный Феофан открыл этому старцу свое намерение и желание и от него услышал то, что раньше этого сказал ему явившийся ангел. Сей старец, за свое ангелоподобное житие сподобленный Богом дара предвидения, сказал Феофану:
— Подожди немного, добрый юноша, скоро и царь и тесть твой истребятся с лица земли, и ты, будучи свободен, исполнишь свое благое намерение.
Добродетельной же невесте Феофановой святой старец сказал тихо на ухо, что ее возлюбленный брат Феофан в свое время получит и венец мученический.
После этого святой Феофан отправился в Кизик и исполнил то, что ему приказал царь относительно народного управления. Там он часто уходил со своими слугами в близлежащие Сигрианские горы, где и посещал святых отцов. Испрашивая их благословения и молитв, Феофан в то же время назидал душу их боговдохновенными беседами.
Особенно он часто ходил к прозорливому Григорию Стратигию и к Христофору, игумену «Малого Села», — так назывался тот монастырь. Однажды, когда Феофан проходил чрез Сигрианские горы, ради посещения пустынножителей, в одном месте ему пришлось промедлить. В то время стояла сильная жара, ибо время было жатвенное, а посему Феофан и все бывшие с ним сильно захотели пить.
Место же то было пустынное и безводное. Когда день уже склонялся к вечеру, пришлось там ложиться и ночевать. В это время и сами они и скот их положительно изнемогали от жажды. Блаженный Феофан, помолившись, сел под одним холмом, дабы хотя немного уснуть и заглушить жажду сном. И вот, только что он задремал, внезапно над главою его потек источник живой воды и омочил его. Итак, не презрел раба Своего Господь, некогда источивший из камня воду неблагодарному еврейскому народу; тем более Он благоизволил это сотворить для благодарного слуги Своего во время такой нужды. Святой, пробужденный неожиданным шумом обрызгавшей его воды, тотчас же встал с своего места и созвал всех бывших с ним. И все, собравшись, удивлялись тому неожиданному и внезапному чуду и прославляли Бога. И все не только утолили свою жажду, но напоили и скот свой.
Когда они встали на другой день, то источника уже не было: место то стало сухо, и не было даже следа воды на нем.
Особенно они тому удивлялись и за то прославляли чудесную силу Божию, что Господь во время жажды и в земле совершенно безводной извел источник, а когда нужды в воде уже не было, Он иссушил воду, явно тем показывая, что на каждом месте Господь готов подать все нужное тому, кто прежде всего ищет Царствия Божия и правды Его (Мф.6:33).
После того Феофан некоторое время провел в Кизике и, исполнив там надлежащим образом все приказанное царем, возвратился в Царьград.
В это время сбылось предсказание ангела божьего и пророчество преподобного Григория: умер царь Лев Хазар, сын Копронима и внук Льва Исаврянина; умер и тесть Феофана, и он, как и святая его невеста, стали свободными. Тотчас же они, как и хотели, роздали все свое богатство и все свои имения. Потом Феофан в одном из женских монастырей в Вифинии [7] постриг свою невесту, дав этому монастырю на пропитание ее много угодий; при пострижении она была наречена Ириной. В иночестве Ирина угодила Богу и совершила много чудес, получив от Бога дар исцелять болезни и изгонять бесов. Об этих чудесах впоследствии поведал святейший патриарх Цареградский Мефодий, который и был описателем жития их обоих [8].
По пострижении своей блаженной невесты, девицы Ирины, святой Феофан роздал нищим в Царьграде остаток своего имения и, оставив только немного денег, отправился к вышеупомянутому прозорливцу Григорию Стратигию. Им-то Феофан и был пострижен в иноческий образ. Там от оставшихся денег святой Феофан создал сему старцу монастырь и жил при нем довольно продолжительное время, совершенствуясь в иноческих подвигах.
Потом, по совету того же старца, святой Феофан отправился на остров, называемый Калонимос [9]; на этом острове у Феофана было небольшое, оставшееся от родителей селение, которое он еще не успел раздать нищим. Там он устроил монастырь, куда перевел всю братию из Феодоровской обители, именуемой Монохерария; вызвал и поставил им и игумена — мужа благоговейного и опытного. Сам же Феофан затворился в свою келию и стал заниматься списыванием книг, ибо он был искусным писцом. Эти книги он продавал и на вырученные деньги прокармливал не только себя, но и других.
По прошествии нескольких лет скончался игумен того монастыря, и братия стали настойчиво просить преподобного Феофана, чтобы он сам согласился быть их игуменом. Но святой не согласился и снова отправился в гору Сигрианскую; вспомнив же ту пустыню, где он удостоился явления ангела, когда плыл в Кизик, Феофан пошел туда и стал жить в той пустыне, угождая Богу. Скоро преподобный Феофан населил ту пустыню богоугодными пустынножителями, ибо многие стали приходить к нему и селиться около него, так что вскоре явилась нужда устроить монастырь.
В сей пустыне было некое место, принадлежавшее одному земледельцу; место это называлось «Великое Село». Святой Феофан, послав к своим знакомым и заняв у них денег, купил это место и устроил здесь монастырь при помощи Господа, подающего по Своему Божественному промыслу все потребное для нас. Вскоре преподобный и занятые деньги отдал, и в монастыре своем в изобилии имел все нужное для пропитания собравшейся к нему братии.
Святому Феофану нельзя было не принять в сей своей обители игуменского сана, ибо его умоляли об этом все пустынножители, да так и необходимо было.
Будучи игуменом, Феофан был тем начальником, каковому повелевает быть и Христос в Евангелии: «И кто хочет между вами быть большим, да Будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф.20:26–27). Преподобный игумен Феофан работал своими руками, служа всем, ибо Господь даровал ему тогда большую телесную силу, и он в каждой монастырской работе принимал участие больше всех и был для всех примером добродетельной и в то же время трудолюбивой жизни.
В это время, а именно в царствование Константина, сына Льва и внука Копронима, при благочестивой матери его Ирине и при святейшем патриархе Цареградском Тарасии, в Никее был созван против иконоборцев VII Вселенский Собор [10]. На этом соборе святая Церковь прокляла ересь иконоборческую, и благоговейное почитание святых икон было снова восстановлено. На этот собор был вызван и преподобный Феофан, игумен Великого Села в Сигриане [11]. Утверждая на этом соборе истинное правоверие, Феофан среди святых отцов сиял как светлая звезда. Его присутствие на соборе было для многих весьма полезно; там, где многие красовались прекрасными одеждами, колесницами и конями, он туда приехал на плохом осле, в старой одежде и заплатанных рубищах. Все, кто знал его прежнюю жизнь, когда он был богат, знатен и близок к царю и был одним из членов синклита, умилялись, видя его в таком смирении и нищете, и все поучались тому, что ради Господа можно так смириться и обнищать, и все в мире считать за ничто.
По окончании святого собора преподобный возвратился в свой монастырь, привезя благочестные догматы святой веры, утвержденные на сем Вселенском соборе, как лучшее украшение своей обители. Здесь Феофан продолжал подвизаться в обычных своих подвигах, просвещая примером своей добродетельной жизни не только свою обитель, но и всю окрестную страну; о нем всюду прошел слух, и все ради него прославляли Отца Небесного. За его благочестивую жизнь ему дана была от Бога и благодать чудотворения: он исцелял и болезни и изгонял бесов из людей. Однажды, когда преподобный уснул, бес задумал напасть на него; уподобившись дикому вепрю, он стал грызть большой палец руки святого, так что ему стало весьма больно. Тотчас же восстав от сна, Феофан заметил на своем пальце следы зубов своего врага, хотевшего совсем отгрызть его палец, и рана эта причиняла сильную боль святому, но взяв находившееся у него миро от Животворящего Древа Крестного, он помазал им больной палец и тотчас же исцелил. С тех пор, получив власть над бесами, Феофан словом своим стал изгонять их из приводимых к нему страждущих людей.
Сей преподобный отец, плывя однажды на корабле, утишил бурю. Приходящим к его обители странникам и убогим он в изобилии раздавал хлеб и другую пищу и при этом хлеб не умалялся — подобно тому, как сделал это пророк Илия с кадкой муки той вдовы, у которой жил (3 Цар.7:16).
Однажды келарь стал роптать на святого за то, что он раздает нищим хлеб, а между тем его не достает и живущим в монастыре. Тогда преподобный Феофан велел ему сосчитать и измерить все, что находилось в кладовой, и оказалось, что ничего не уменьшилось; вся братия прославила за сие Бога, а роптавший келарь, упав на колени, стал просить прощения у Святого.
Уже будучи пятидесяти лет, преподобный Феофан заболел каменной болезнью и жестоко страдал. С того времени он всю остальную жизнь свою провел на одре, и тот, кто молитвой своей исцелял других от болезни, не просил от Господа исцеления своего недуга, но терпел его с благодарением. В этой болезни для него и настало время исповеднической кончины, по пророчеству того прозорливого старца Григория, который тихо на ухо сказал его невесте, святой девице, что в свое время и ее жених получит мученический венец.
Спустя много лет, когда преподобный уже состарился и сменилось несколько греческих императоров (ибо после вышеупомянутого царя Константина, царствовавшего вместе с матерью своею Ириною, вступил на императорский престол Никифор вместе с сыном своим Ставрикием, а после них царствовал Михаил Куропалат), — вот после этих-то императоров скипетр греческого царства принял Лев Армянин [12]. Этот император воздвиг иконоборческую ересь. Он сильно смутил Церковь Христову, изгнав с престола святого патриарха Никифора и также преподобного Феодора Студита вместе с его учениками [13]; многих же других христиан он за почитание икон прямо мучил и убивал.
Церковный историк Георгий Кедрин [14] пишет о святом Феофане следующее: когда патриарх Цареградский Никифор ехал морем в заточение и на корабле проезжал мимо той местности, где находилась обитель преподобного Феофана, то сей последний узнал об этом своими прозорливыми духовными очами; он велел ученику своему принести в кадильнице горящих углей, положил на них фимиам и, приказав зажечь свечи, поклонился до земли, как будто беседуя с кем-либо мимоидущим. Когда ученик спросил Феофана:
— Что делаешь, отче, и с кем, поклонившись, беседуешь?
Преподобный ответил:
— Вот едет в заточение изгнанный за правоверие святейший патриарх Никифор и теперь на корабле плывет мимо нашей страны. Ради него я и зажег свечи и фимиам, дабы нам воздать подобающую честь патриарху.
Это провидел и ехавший на корабле святейший патриарх Никифор, ибо он, внезапно преклонив колена, ответил святому старцу тоже поклоном и, воздев руки, благословил его. Один инок, бывший со святейшим патриархом, спросил его:
— Кого благословляешь, святейший отец, и перед кем ты встал на колени?
На это патриарх Никифор ответил:
— Вот сейчас исповедник Феофан, игумен Великого Села, приветствовал нас зажженными свечами и фимиамом; ему и я взаимно поклонился; ведь ему, подобно нам, тоже в скором времени придется пострадать.
Все это вскоре и сбылось.
Спустя немного времени злочестивый царь Лев Армянин, желая прельстить преподобного Феофана к единомыслию с собою, послал к нему послов и с честью призывал его к себе в Царьград; при этом он лукаво писал ему: «В скором времени мне предстоит война с нечестивыми, но прежде нежели выйти на них, мне нужно вооружиться твоими молитвами; итак, честный отец, не откажись прийти к нам».
Преподобный Феофан, хотя и видел лукавство царя и был в это время одержим тяжким недугом, однако решил отправиться, дабы пострадать за истинную веру. Сев в корабль, святой скоро прибыл в Царьград, но там не был введен к царю, ибо царь стыдился и боялся обличений Феофана. Но он послал к преподобному Феофану знатных своих сановников, дабы лестными обещаниями прельстить его к своему зловерию.
— Если, — говорил он через них святому мужу, — ты будешь единомышлен с нами, я твой монастырь обстрою высокими каменными зданиями и обогащу его во всем; и ты будешь превознесен у меня честью больше всех, а также и всех близких сродников твоих я почту великих саном.
К этим обещаниям царь присоединял, впрочем, и угрозу:
— Если же ты, — продолжал он, — будешь противоречить нам, то сам будешь повинен в великом бесчестии.
На это святой Феофан чрез посланных отвечал царю:
— Я ничего не желаю из богатств мира сего: если я, будучи юношей, ради любви ко Христу, покинул все свое золото, серебро и все свои имения, которые были у меня, то неужели в старости я их пожелаю? Да не будет этого. О монастыре же и о братьях моих промышляет Сам Господь, больше всех царей и князей земных. Зачем же, царь, ты устрашаешь меня своею угрозою, как какого-нибудь малого отрока розгою! Приготовь для меня мучения, зажги огонь, и я, хотя и не могу ходить по болезни моей, как это ты видишь, однако за правоверие я брошусь в огонь.
Выслушав эти с великим дерзновением сказанные слова святого, посланные отправились к царю и все это ему передали. Царь, удивившись такой неслыханной смелости, приказал пойти к преподобному, дабы побеседовать с ним, некоему софисту Иоанну, коварному волшебнику и еретику; но он пред богодухновенными словами преподобного отца оказался как бы немой и побежденный им, и со стыдом возвратился к пославшему его царю.
Тогда царь, исполнившись гнева, приказал заключить преподобного Феофана в темное и тесное помещение при так называемой Елевфериевской палате и приставить к нему стражей. В этом мрачном заключении преподобный, уже будучи старым и больным, провел два года; здесь его каждый день то ласкою, то угрозами старались вовлечь в иконоборчество, и нарочно посылаемые к нему злочестивые еретики издевались над ним и злословили его. Однажды, когда царь с ласкою отправил посла своего к святому, желая, чтобы он подписался под указом о низвержении икон, преподобный Феофан ответил ему:
— Познай, царь, даровавшего тебе царство, Того, Кем и цари царствуют, и мучители властвуют на земле. Познай, — говорю тебе, — что Господь, будучи неописуем, изволил быть видимым и, приняв наше естество, стал во всем подобен нам, кроме греха; и сим естеством, обоженным в Себе, Он воскрешал мертвых, просвещал слепых, очищал прокаженных и много других сотворил чудес. Сим Своим человеческим естеством Он принял добровольно от иудеев смерть, в третий день воскрес, со славою вознесся на небо и уже никогда не разлучается от Отца. Об этом человеческом естестве во Христе нас учит Евангелие; посему эту Евангельскую книгу мы и приемлем с благоговением, веруя всему написанному в ней, всем чудесным делам Христа, — так что в Евангелии почитаем как бы Его Самого. И если мы не осуждаемся, что веруем в дела Христовы, описанные в словах, то за что же мы осуждаемся, если принимаем и чтим ту же Евангельскую историю, но только изображенную на иконах? И варвары, пришедшие к нашей вере, благодаря иконам, легко узнают все житие Христа на земле с людьми и все Его чудесные дела. Да и как много людей некнижных, смотря на изображенные на иконах чудеса Христовы и на Его вольную смерть, прославили пострадавшего за нас Господа? Но ты, отвергая иконы, должно быть позавидовал их спасению. И какой собор когда-нибудь считал грехом и святотатством почитать святые иконы? Разве не Сам Христос послал на исцеление едесскому князю Авгарю образ Своего Лица, нерукотворно соделанный [15]? И разве не святой апостол Лука оставил нам расписанную разноцветными красками икону Пресвятой Девы Богородицы [16]? Ничего здесь нет противного преданию и учению святых отцов: святой Василий Великий [17], испытатель неизреченных Таинств, сказал, что честь, оказанная иконе, восходит на описанное на ней. Также и Иоанн своими златыми устами проговорил: «я люблю и из воска сделанный образ» [18]. Святой же Кирилл [19] — сии гусли Святого Духа, произнес: «часто видя изображение на иконе Страстей Христовых, я не могу без слез проходить мимо сей иконы». Итак, если первые шесть Вселенских Соборов, бывших до седьмого собора, не возбранили почитать святые иконы, с воздаянием чести изображенным на них лицам и событиям, то ты ли думаешь быть мудрее их! Твое дело, царь, вести войну против иноплеменников, исследовать же церковные догматы и законы подобает святым отцам, а не царям.
Прочитав это послание преподобного отца, царь исполнился несказанной ярости; он тотчас же послал в Сигрианскую страну одного своего жестокого сановника, чтобы разорить Феофанову обитель, называемую «Великое село» и сжечь ее совершенно; учеников же его, избив беспощадно, — разогнать. Другого же посла, столь же лютого, царь послал к преподобному Феофану, который уже два года был заключен в мрачной темнице Елевфериевского замка [20].
Этот посланник, содрав одежду со святого старца, который и без того был изможден постом и продолжительною болезнью, бил его беспощадно воловьими жилами по хребту и по чреву и, дав ему триста ударов и заключив снова в темницу, ушел от него.
Утром, по повелению царя, мучитель этот опять пришел к преподобному; выведя его из темницы, он жестоко бил его. А потом святого Феофана отправили в заточение на остров Самофракийский [21]. Преподобный отец заранее предвидел это своими прозорливыми очами и служившему ему послушнику еще за несколько дней сказал, что они будут отосланы на сей остров. Прожив на этом месте всего двадцать три дня, святой мученик от изгнания земного, украшенный венцом исповеднического страдания, преселился к отечеству небесному [22], и честное тело его было положено там в деревянной раке. Бог же прославил Своего святого угодника не только при жизни его, но и по преставлении: Он даровал святым его мощам целебную силу, и много больных, только прикоснувшись к его раке, получили исцеление.
После того как убит был злочестивый царь Лев Армянин, изгнанные ученики святого Феофана снова возвратились в Сигрианскую гору и обновили сожженный монастырь. Сюда они перенесли с острова Самофракийского святые мощи преподобного отца своего Феофана и с благоговением положили их в церкви, причем от них совершалось множество чудес, — во славу Христа Бога нашего, с Отцом и Святым Духом славимого, во веки. Аминь [23].
Кондак, глас 2:
Свыше прием божественное откровение, со тщанием изшел еси от среды молвы житейския, и уединився преподобне, чудес приял еси действо, и пророчества достоинство, богатства и супружницы лишився.
Житие во святых отца нашего Григория Двоеслова, папы Римского
Святой Григорий, папа римский [1], прозванный за свои красноречивые беседы двоесловом или беседником [2], родился в городе Риме. Отец его, по имени Гордиан, и мать, блаженная Сильвия, — оба были сенаторского, благородного и богатого рода.
Но родство сего святого Григория было благородно не столько по своему сенаторскому происхождению, сколько по тем благочестивым и святым людям, которые находились в родстве с Григорием. Так, блаженный Феликс [3], папа римский, был дедом Григория Двоеслова; святая Тарсилла, узревшая при кончине своей грядущего к ней Господа Иисуса, и блаженная Емилиана, сподобившаяся вместе с Тарсиллою вечной, небесной жизни, были тетками Григория; также и Сильвия, мать святителя, Римскою церковью причтена к лику святых.
Но сей святой род всего более украсил своею святостью блаженный Григорий, от юности подвизавшийся в добродетели и богоугодной жизни. С детского возраста полюбив чтение книг, он впоследствии стал славным ученым и ритором; он был человек, исполненный ума и добрых намерений, почему и избран был в сан претора [4]. Однако мысли и желания Григория были направлены не столько к мирскому, сколько к духовному: он желал быть иноком. Но при жизни родителей будущий святитель отлагал свое пострижение, до времени более благоприятного, хотя и в мире он жил как бы иноком, проводя жизнь в чистом девстве.
Когда же скончался отец Григория, он начал оставшееся ему большое имение тратить на подаяние милостыни и на созидание святых обителей, больниц и странноприимных домов. Так в Сицилии [5] он создал шесть монастырей, снабдив их всем необходимым, а в Риме основал монастырь в честь святого апостола Андрея [6]; этому монастырю он положил начало в своем собственном доме, находившемся близ церкви святых мучеников Иоанна и Павла, при горе именуемой «Сквара» [7]. Постригшись здесь, Григорий снял свои златотканные мирские одежды и облекся во власяные ризы иноческого чина, наставляемый опытными старцами Иларионом и Максимианом; а чрез несколько времени он стал игуменом той обители [8].
Блаженная же Сильвия, мать святого Григория, жила в то время близ врат апостола Павла; служа Господу, она проводила время в посте и молитвах и день и ночь «приметалась в дому Господнем» [9]. Пищею ее была сырая зелень, которую она каждый день посылала и сыну своему блаженному Григорию. К нищим же и убогим она была так милостива, что раздала им положительно все свое имущество.
Также и сын ее, блаженный Григорий, был так нищелюбив, что и последнего ничего не жалел, но тотчас же раздавал все просящим у него.
Однажды, когда он сидел в келии своей и по обычаю переписывал книги, к нему пришел один нищий (то был в образе нищего Ангел Господень) и сказал ему:
— Пожалей меня, раб Бога вышнего! Будучи корабельщиком, я погубил в море не только, что сам имел, но и чужое.
Нищелюбец и истинный раб Христов, святой Григорий, поболев о нем сердцем, призвал служащего ему брата и повелел дать человеку тому шесть златиц [10]; и нищий, взяв данное, ушел.
В тот же день, чрез несколько часов, к блаженному пришел снова тот же нищий и сказал ему:
— Помилуй меня, раб Божий, я так много потерял, а ты мне так мало дал.
Святой Григорий опять призвал прислуживавшего ему брата и сказал ему
— Брат, поди и отдай нищему другие шесть златиц.
Тот исполнил это, и взял нищий в этот день от святого Григория двенадцать златиц, и ушел от него.
Чрез несколько времени нищий пришел к блаженному Григорию в третий раз и взывал к нему:
— Помилосердствуй обо мне, отче, и подай мне и еще от щедрот твоих, ибо я в море очень много погубил чужого богатства.
Тогда блаженный Григорий снова сказал к служащему ему:
— Иди, брат, и дай просящему еще шесть златиц.
На это брат сей ответил:
— Поверь мне, честный отче, что у нас не осталось ни одной златицы.
Но блаженный Григорий сказал ему:
— Не имеешь ли дать чего-нибудь другого: одежды какой-либо или какого-нибудь сосуда?
— Я имею только один сосуд, — ответил брат, — именно то серебряное блюдо, на котором твоя мать прислала тебе квашеное сочиво.
— Иди, брат, — сказал тогда угодник Божий Григорий, — и отдай нищему и то блюдо, дабы он не ушел от нас опечаленным, так как он ищет утешения в беде своей.
Бедняк, взяв то серебряное блюдо, радуясь, ушел от святого, и уже явно, как нищий, он более не приходил просить у Григория милостыни, но невидимо он все время пребывал при нем, охраняя его и помогая ему во всем. Ибо Ангел Господень был приставлен к святому с силою чудесной благодати, коею святой Григорий потом и прославился, совершая в обители своей великие чудеса.
После смерти Пелагия, папы римского [11], все единогласно избрали на престол его святого Григория, игумена Андреевского монастыря; он же, избегая столь великого сана и почести, убежал из города и скрывался по пустынным местам. Ища своего пастыря Григория и не находя его, народ римский предавался великой печали; и все стали усердно молиться к Богу — да явит Он им раба Своего. И вот появился огненный столп, всеми видимый, сходящий на то место, где святой Григорий скрывался, находясь в некоей пустынной горе. Тогда все познали, что тот небесный столп явился ради святого Григория. Тотчас же все отправились на то место, где и нашли Григория и с неизреченною радостью увели его, хотя он этого и не желал.
В царствование Маврикия [12] святой Григорий был поставлен папою древнего Рима [13]: Здесь он особенно прославился несказанным милосердием к нищим и убогим, к сиротам и вдовицам. Он строил странноприимные дома и приюты для людей бедных не только в Риме, во и в других городах. В Иерусалим святой Григорий нарочно послал с большим количеством денег авву Прова, чтобы он там устроил странноприимницу. На Синайскую гору [14] он каждый год посылал большую милостыню на пропитание иноков. В Риме же святитель каждый день кормил всех нищих и больных, записанных им по имени в особой книге [15]. Странников и бедных он часто сажал и за своей трапезой, причем всегда служил им сам. Раз он приказал своему сакелларию [16] призвать на свою трапезу двенадцать странников, чтобы с ними вместе пообедать, а когда все сидели за трапезой, святой папа увидел тринадцать сидевших странников. Тогда, призвав сакеллария, он сказал ему тихо:
— Разве я тебе не двенадцать странников велел призвать? Зачем же ты, ослушавшись меня, призвал тринадцатого!
Испуганный сакелларий сказал ему на это:
— Поверь мне, пречестный Владыка, — тринадцатого здесь нет.
Действительно, ни он, ни кто другой не видали тринадцатого: его видел один только святой папа. Во время обеда святой Григорий смотрел на этого тринадцатого странника, сидевшего на самом конце стола, и видел, что лицо его часто изменяется: то он казался седым старцем, то — молодым юношей. Когда все встали с трапезы, святой папа Григорий отпустил всех; сего же тринадцатого странника, столь чудного по своему виду, он удержал и, взяв его за руку, ввел его в свою ложницу и там сказал ему:
— Заклинаю тебя великою силою Бога Вседержителя, скажи мне: кто ты и как твое имя!
На это чудный странник сказал ему:
— Зачем ты спрашиваешь мое имя? Оно чудно. Вспомни одно, что я — тот самый нищий кормчий, который некогда, придя к тебе в монастырь святого Андрея, когда ты сидел и писал в келии своей, получил от тебя двенадцать златиц и то серебряное блюдо, которое тебе с сочивом прислала блаженная мать твоя Сильвия. Да будет тебе известно, что с того самого дня, в который ты с сердечною любовью дал мне его, Господь нарек тебя настоятелем сей святой Церкви, за которую излил кровь Свою, и наследником святого верховного Апостола Петра, которому ты подражаешь в своем добродетельном житии.
Блаженный Григорий на это сказал ему:
— Откуда ты знаешь, что Господь еще тогда определил быть мне папою?
— Я Ангел Господа Вседержителя, — ответил он, — посему и знаю; Он еще тогда послал меня узнать, действительно ли ты ради человеколюбия, а не ради тщеславия творишь милостыню.
Услышав это, блаженный Григорий впал в великий ужас: до того времени он никогда не видал явно Ангела Божия, а сейчас беседовал с ним как с простым человеком. Тогда явившийся Ангел сказал святому:
— Не бойся, ибо меня послал Господь, дабы пребывать с тобою всю жизнь и приносить твои молитвы к Богу; итак все, чего ты будешь просить у Него с надеждою, получишь.
Тогда святой папа, упав лицом на землю, поклонился Господу и сказал:
— Если ради столь малой милостыни Господь воздал мне столько благ, что сделал меня и папою Своей святой Церкви и приставил ко мне Своего святого Ангела, дабы охранять меня, то что же Он воздаст пребывающим в законе Его и творящим правду?
После этого Ангел стал невидим, а святой, воздавая Господу свое великое благодарение, стал еще более усерден в благодеяниях людям и в благоугождении Богу.
В другой раз, угощая однажды обедом странников, святой Григорий, по смирению своему, хотел одному из них подать на руки воду, но когда обернулся, чтобы взять сосуд, то увидал, что человека того уже нет; поискав его и нигде не найдя, Григорий весьма удивился. В следующую же ночь, когда святой папа спал, явился ему Господь и сказал:
— В те дни ты угощал членов моих, т.е. — нищих, вчера принял Меня Самого.
О великом смирении святого Григория говорится и в Лимонаре святейшего Софрония, патриарха Иерусалимского [17]. Вот что там пишется о нем.
— Однажды мы были у аввы Иоанна Персянина; он нам и рассказал о великом и блаженном Григории, папе римском. Захотел я однажды, — говорил он, — поклониться мощам святых верховных Апостолов Петра и Павла, и для сего отправился в Рим. Когда я однажды стоял среди города, то услышал в народе, что мимо должен пройти папа; тогда я стал ждать, чтобы видеть его. Когда он шел мимо меня, я решил поклониться ему; но говорю вам, братья, — вот Бог свидетель, — что он, предупредив меня, пал на землю, поклонился мне и до тех пор не вставал с земли, пока не увидел, что я прежде него встал; поцеловав затем меня с великою любовью, он дал мне своею рукою три златицы и повелел выдать мне все необходимое для пропитания; я же прославил Бога, давшего святому Григорию столь великое смирение, любовь ко всем и милость.
Нельзя умолчать и о страшном чуде, сотворенном молитвами сего великого архиерея Божия над Пречистыми Христовыми Таинами. Некая женщина, очень известная в Риме, принесла просфоры к Божественному алтарю; в это время Божественную литургию совершал сам святейший папа Григорий. И вот, когда он преподавал людям Божественное причастие, приступила и женщина та причаститься Святых Таин. Но когда она услышала слова Григория: «преподается животворящее тело Господа нашего Иисуса Христа», то засмеялась. Тогда папа Григорий, задержав свою руку, спросил ее:
— Чему же ты смеешься?
— Мне странно, владыка, — ответила она на это, — что хлеб, который я испекла из муки своими руками, ты называешь Телом Христовым.
Святой, видя ее неверие, помолился Богу, и тотчас же хлеб, по виду своему, преложился в действительное человеческое тело. И это окровавленное человеческое мясо видели не только женщина та, но и присутствовавшие в церкви люди; все, видевшие это чудо, прославляли Христа Бога и еще более утверждались в вере, нисколько не сомневаясь, что в Пречистых Таинах под видом хлеба преподается истинное тело Христа, а под видом вина — истинная кровь Его. После того святой папа снова помолился, и вид тела человеческого претворился опять в хлеб. Тогда женщина та причастилась с великим страхом и твердою верою, приняв хлеб, как тело Христово, а вино — как кровь Христову.
Сей великий светильник миру, святейший папа Григорий, украсил Церковь Христову не только своим равноангельным житием и дивными чудесами, но и своими многочисленными творениями, которые принесли вере православной великую услугу. А когда он писал их, то Дух Святой, в виде голубя, парил над ним; это часто сподоблялся видеть и архидиакон Григория Петр — муж весьма добродетельный. Беседы святого Григория с сим архидиаконом помещены в особых четырех книгах, преисполненных великой духовной пользы; они содержат в себе краткие сказания житий святых, богоугодно поживших в Италийской земле, и душеспасительные поучения [18]. Святой Григорий пас Церковь Христову тринадцать лет, шесть месяцев и десять дней и преставился ко Господу в царствование греческого императора Фоки [19].
Что касается литургии «Преждеосвященных Даров», которая надписывается именем святого Григория Двоеслова, то нужно иметь в виду, что он, если и излагал чин этой литургии, то исключительно для западной церкви (как и вообще он заботился об устроении Богослужения собственно этой церкви), а не для Восточной церкви, у которой этот чин имелся в практике с глубокой древности и от которой его позаимствовал святой Григорий в свой «Сакраментарий» для Западной церкви. Предание же, приписывающее составление чина преждеосвященной литургии святому Григорию, главным образом возникло на почве глубокого почитания, с которым Православный Восток относился к имени этого святого мужа. Несомненно известие, что, возвратившись с Востока и сделавшись Римским епископом, святой Григорий Двоеслов начал восстановлять в Римской церкви некоторые из древних обрядов, забытые там и сохранившиеся во всей первобытной чистоте своей на Востоке. При этом он явился чтителем апостольской литургии Преждеосвященных Даров, употреблявшейся на Востоке, и ревнителем прочного водворения и распространения ее на Западе. Он издал эту литургию на латинском языке и ввел ее в употребление в западных церквях, чем как бы заслужил себе предпочтительное пред прочими отцами Вселенской церкви право на всегдашнее сочетание его имени с этою литургией. Восточная церковь не забыла попечений святого Григория, относящихся до литургии Преждеосвященных Даров. В греческих синаксарях, со времени XI века, помещаются известия о том, что святой Григорий устроил у римлян совершение полной литургии во дни поста, а позднее это известие стало изъясняться и переводиться так, что он устроил у христиан Римской империи (а такою считалось Греко-Византийская империя) совершение преждеосвященной литургии. В Западной церкви эта литургия совершается ныне однажды в год, именно — в Великий пяток Страстной седмицы. (См. подр. о литургии преждеосвященных даров, Смирнова, Правосл. Собес. 1892 г., с. 6–7).
О всех прочих деяниях, чудесах и церковном управлении сего великого Григория, папы римского, равно как и о его дивном и святом житии написал четыре книги Иоанн, диакон великой церкви Римской [20]; в этих книгах находится около двухсот шестидесяти глав; взяв из этих книг самое малое, на пользу же душам верных совершенно довольное сказание, мы славим прославляющего Своих угодников Христа Бога нашего, который вместе с Отцом и Святым Духом прославляется во все веки. Аминь.
Тропарь, глас 4:
Иже от Бога свыше божественную благодать восприем, славне Григорие, и того силою укрепляемь, евангельски шествовати изволил еси. Отонудуже у Христа возмездие трудов приял еси всеблаженне: Егоже моли, да спасет душы наша.
Кондак, глас 3:
Подобоначальник показался еси начальника пастырем Христа, иноков чреды, отче Григорие, ко ограде небесней наставляя, и оттуду научил еси стадо Христово заповедем его: ныне же с ними радуешися, и ликуеши в небесных кровех.
Память праведного Финееса
Святой праведный Финеес, сын Иудейского первосвященника Елеазара и внук первосвященника Аарона, первоначально был священником народа иудейского.
Святой Финеес был достойным служителем Бога Израилева. В продолжение всей своей жизни он был ревностным защитником и охранителем истинного богопочитания. Его деятельность, как служителя Божия, была направлена, с одной стороны, на прославление славного имени Иеговы, Бога Израилева, а с другой — на искоренение всех пороков и отступлений от закона Божия, которые замечались иногда среди народа еврейского.
Однажды случилось, что моавитяне [1], жившие по соседству с израильтянами и отличавшиеся своим нечестием, вовлекли израильтян в нечестивое и мерзкое служение своему богу Ваал-Фегору [2]. Разгневавшись на столь великое беззаконие, Господь строго наказал нечестивых отступников: тотчас же их стала поражать моровая язва, от которой умерли многие тысячи израильтян. Кроме того, Бог повелел Моисею умертвить (чрез повешение) тех из начальников народа, которые предавались нечестию. Многие израильтяне, видя гнев Божий, оставили беззаконие, раскаялись и собрались у дверей скинии для принесения Господу всенародного покаяния.
В это время некто Замврий, начальник колена Симеонова, на глазах Моисея и всего общества привел мадианитянку в стан еврейский и повел ее в свой шатер. Тогда Финеес, исполнившись гнева и негодования на начальника — соблазнителя народа, вошел в шатер Замврия и поразил его и мадианитянку копьем.
Этот поступок мужественного Финееса, в котором так очевидно обнаружилась его горячая ревность по Боге, отвратил гнев Божий от народа израильского. Тотчас же моровая язва, поражавшая народ [3], остановилась.
После этого Бог сказал Моисею:
— Финеес, сын первосвященника Елеазара, отвратил гнев Мой от сынов Израилевых, возревновав об имени Моем. Посему скажи ему: вот, Я даю ему Мой завет мира. Я даю ему и потомству его завет священства вечного.
Спустя некоторое время, по повелению Божию, израильтяне стали собирать войско для наказания моавитян за нечестие их. Всего собрано было двенадцать тысяч израильтян (по одной тысяче от каждого колена). Предводителем войска был избран Финеес, который и на этот раз показал себя точным исполнителем повеления Божиего.
Кроме того, святой Финеес заявил себя мудрым руководителем народа своего в тех случаях, когда среди него возникали какие-либо нестроения. Он примирял враждовавших друг с другом, умело останавливая и устраняя взаимные ссоры и распри.
За все эти заслуги святой Финеес, по смерти отца своего, единогласно был выбран первосвященником. Первосвященство Финееса, согласно обетованию Божию (Чис.25:13), продолжалось в его потомстве и только временно переходило в род Ифамара.
Святой Финеес умер в глубокой старости [4] и погребен был на горе в колене Ефремовом (Нав.24:33).
Перенесение честных мощей Никифора, патриарха Цареградского
Великий архиерей Божий, святой Никифор, патриарх Цареградский, за благочестное почитание святых икон был низвержен с престола своего злочестивым царем Львом Армянином и отослан на остров Проконнис [1]. Здесь он тринадцать лет провел в заточении и поругании, и, преставившись ко Господу, был погребен при храме святого мученика Феодора, в монастыре им самим созданном [2].
Спустя несколько лет, по смерти злочестивых царей — Льва Армянина, Михаила Валвоса и сына его Феофила, — скипетром Греческого царства овладела благочестивая царица Феодора, правившая царством вместе с сыном своим Михаилом, — тогда еще весьма юным [3].
В это же время скончались также и лжепатриархи Константинопольские — Феодот Касситер, Феодор Спафарокандидат, потом Антоний Фасимат, и наконец Иоанн, по прозванию Анний [4]; по хитрости своей он казался волхвом, и, как незаконно поставленный, благочестивыми людьми был низвержен с престола. После него на Константинопольскую кафедру вступил святой Мефодий, который и возвратил святой Церкви почитание икон [5]. В это именно время с острова Проконниса были возвращены в Царьград и честные мощи исповедника Христова, святого Никифора.
Святейший патриарх Мефодий так советовал благочестивой царице Феодоре:
— Не прилично, — говорил он ей, — лучшему из патриархов — святому Никифору, изгнанному с престола за православие, — даже и умершему, до сих пор находиться в изгнании: святое тело его нужно возвратить к престолу его; ведь мы не избежим греха, если оставим мощи его в заточении, — мы как будто даже покажем себя одобряющими его изгнание и соглашающимися, что это низвержение его с престола было справедливым. Мы знаем, что колено Иосифово сподобилось благословения за то, что спустя четыреста лет перенесло кости отца своего из Египта в землю Ханаанскую, — мы же, сыны благочестия, — разве допустим еще долее отсутствие мощей отца нашего, божественным учением которого мы воспитаны в правоверии; самый град сей царский, один из лучших в поднебесной, жаждет честных останков святого вождя и пастыря своего, и готов хранить их у себя с благоговением. Да возвеселится снова невеста-Церковь о женихе своем. Когда он был живым, Церковь лишилась его по несправедливости царской; пусть же теперь примет она, по повелению пастырелюбивой царицы, почившее о Господе тело того. О, благочестивая царица, ты ведь видишь, как народ, умиренный тобою в правоверии, горит желанием услышать духом даже и умершего пастыря своего. Если он увидит принесенную к себе хотя тень его, — он будет считать его как бы живым и, приняв как живого, сохранит останки его, как некое богатейшее сокровище.
С этими словами святейшего патриарха Мефодия христолюбивая царица Феодора тотчас же согласилась, проговорив:
— Сие и для душ наших будет полезно, да и имя наше в последующие времена будет хранимо с честью.
Тогда святейший патриарх не медля, взяв с собою пресвитеров и иноков, отправился на остров Проконнис, сопровождаемый множеством народа.
Придя в монастырь святого мученика Феодора, патриарх открыл гроб святого Никифора, и все увидели честное тело, спустя девятнадцать лет после погребения, совершенно сохранившимся; не имея даже и следа тления, оно испускало благоухание.
Совершив всенощное бдение и божественную литургию, святой Мефодий взошел в гробницу, и, объемля честные мощи святого Никифора, сказал ему, как бы живому:
— О, блаженнейший муж, во всем уподобившийся святому Иоанну Златоустому [6] ведь ты перенес те же труды и претерпел те же скорби, как и он; подобно святому Иоанну, ты дерзновенным словом обличал беззаконие, перенес несправедливое изгнание, и вот уже более тридцати лет, — сначала живым, а потом умершим — находишься в заточении. Теперь же отдай себя нам, твоим возлюбленным сынам и отшед отсюда, возвратись в свою страну, — и любящий твой народ, как и прежде, с радостью тебя приимет. Безбожный царь, который незаконно изгнал тебя из церкви, принял достойное по своим делам наказание, лишившись и царства, и самой жизни. Ныне же благочестивые цари тебе, как бы живому, возвращают твою церковь; вместе со мною они, как христолюбивые сыны, очистили церковь от еретических скверн и устроили ее столь же благолепно, какою она была и прежде, после твоих трудов. Воззри и посмотри на собранных чад твоих; все они пришли из ближних городов; остальные же, кои живут гораздо дальше, с нетерпением ждут тебя; их, как осиротевших, не оставляй печальными и не удаляйся от них, дабы град твой имел мощи твои, как драгоценный дар; украшаясь ими, он более возвеличится и украсится, нежели царским венцом.
Сказав это, святейший патриарх Мефодий поднял мощи святого и положил их в новую раку; потом, вместе с освященным собором, подняв их на рамена, со псалмопением перенес святые мощи в корабль; подняв паруса, они вскоре достигли Царьграда.
Благочестивая же царица Феодора вместе с сыном своим Михаилом и всем синклитом, клириками и множеством народа, со свечами, кадилами и пением, исполненные неизреченной радости и веселия, вышли к пристани навстречу честных мощей святого патриарха своего Никифора. Взяв святые останки его, они прежде всего понесли их в соборную церковь святой Софии, откуда святой Никифор был изгнан.
Это перенесение святых мощей происходило в тринадцатый день месяца марта [7], — в тот самый день, когда святой Никифор был изгнан зловерным царем из царского города.
Когда день преклонился к вечеру, в церкви святой Софии, над честными мощами было совершено всенощное бдение, а утром из церкви святой Софии они были перенесены в храм святых Апостолов и там положены с благоговением. С этого времени и постановили чтить память исповедника Христова Никифора во славу Христа Бога нашего со Отцом и Сыном и Святым Духом славимого. Аминь.
Память святого мученика Александра
Святой Александр был славным мучеником во время одного гонения [1] на христиан от язычников. Среди тьмы языческого нечестия он, как лучезарная звезда, сиял своим благочестием. Обличая в городе Пидне [2] безумие идолослужителей и проповедуя христианскую веру, он многих язычников крестил и обратил ко Христу и такими действиями своими возбудил гнев почитателей идолов. Они не могли видеть его смелости и переносить силы его боговдохновенного слова, а потому, напав на него, схватили и связали его, после чего предали жестоким, беспощадным мучениям. Они такими мучениями хотели принудить его принести жертву идолам, но так как не могли склонить его к этому, то и приговорили его, наконец, к усечению мечем. С молитвою благодарности к Богу, святой мученик склонил под удар меча свою голову и так предал святую душу свою в руки Господа.
В тот же день память святой мученицы Христины, в IV веке в Персиде пострадавшей.
Житие преподобного отца нашего Венедикта
Благословенный по имени [1] святой Венедикт был благословенным и по благодати Божией. По уму своему с самых ранних лет Венедикт был уже как бы старец, а по своей нравственной жизни он с юных лет походил на мужа, исполненного совершенства. Он не подчинил своей души желаниям плотским и мирским, но уже во времена своей цветущей юности, когда свободно мог наслаждаться всеми прелестями мира, он счел все это за траву, иссохшую вместе с своими цветами.
Святой Венедикт был родом из города Нурсии [2], а светские науки того времени он стал изучать в Риме. Но видя в этих языческих школах множество развращенных, — как они живут по своим страстным похотям, — он удалился оттуда, боясь, как бы из-за малого книжного обучения не погубить великого разума своей души и, развратившись с людьми порочными, не впасть в пропасть греховную. Итак он вышел из школ не наученным мудрецом и разумным невеждой и презрел внешнее любомудрие, дабы сохранить внутреннее целомудрие. Впрочем, в это время он оставил не одни языческие училища, но и большое богатство своих, тогда уже умерших, родителей, и стремился только к иноческому чину и пустыннической жизни. В пустыню за ним последовала некая честная старица, его бывшая кормилица, женщина очень любившая его за добродетельную жизнь. Когда они дошли до места, называемого Еффиди, Венедикт был удержан здесь своими знакомыми и жил здесь при церкви Святого Петра. Благочестивые люди этой местности, возлюбив блаженного юношу, относились к нему с большим почтением. Жившая с ним старица однажды выпросила у соседей ночвы [3], чтобы выполоть ими пшеницу и, положив их к себе на стол, куда-то ушла. Случайно эти ночвы упали со стола и разбились надвое. Вернувшись, она увидела их разбитыми, была очень опечалена этим и даже плакала, так как ночвы были чужими. Блаженный юноша, увидев, что старица плачет о разбитых ночвах, взял обе разбитые части и, уединившись, повергся на землю пред Богом. Он молился целый час и, когда встал с молитвы, нашел сосуд целым — незаметно даже было, что он прежде был разбит; взяв, он отдал его своей спутнице. Весть об этом чуде скоро распространилась у всех тамошних жителей. Они, взяв те ночвы, повесили их на стене церковной, у дверей, дабы их видели входящие в храм, — во славу Бога, в похвалу же исполненному столь великой благодати Божией, богоугодному юноше Венедикту. Но святой, не вынося почести человеческой и славы, тайно от всех ушел оттуда и, оставив свою питательницу, удалился в пустыню. Когда он пришел на место, называемое Дол [4], находящееся от Рима на сорок поприщ, то по Божию смотрению его встретил здесь некий инок, по имени Роман: он шел из близлежащего монастыря, которым правил игумен Феодот. Севши с этим иноком, они стали беседовать о спасении души. Здесь блаженный Венедикт открыл ему свою мысль и желание сердца и нашел в нем споспешника своему намерению. Роман в пустыне облек блаженного Венедикта в иноческий чин, и найдя в одной глубокой дебри на месте весьма неприступном пещеру, поселил его там, пищу же приносил ему он из монастыря. Инок Роман три года не говорил никому о святом Венедикте, но, тайно беря во время трапезы немного хлеба, относил его, в определенные на это дни, в пещеру. Но так как к этой пещере вход с горы был неудобен и, чтобы попасть в него, нужно было обходить далеко гору, то он с этой высокой горы протянул длинную веревку и по ней спускал блаженному Венедикту хлеб; к концу же веревки был привязан небольшой колокольчик, дабы святой Венедикт мог слышать, когда ему спускают хлеб. Диавол же, ненавидящий Божиих рабов, задумал воспрепятствовать доброму делу Романа, дабы, промучив святого Венедикта голодом, заставить его предаться малодушию. Однажды, когда по обычаю Роман спускал в пещеру с горы хлеб, бес бросил в колокольчик камень и разбил его, однако он этим ничего не достиг: ибо честный инок Роман не переставал служить святому Венедикту до того времени, пока Господь не восхотел его упокоить от сего богоугодного труда, а блаженного Венедикта — сего под спудом скрывавшегося светильника — явить миру на духовную пользу многих.
Спустя три года некоему пресвитеру, далеко от горы сей обитавшему, в то время, когда он на праздник Пасхи приготовлял себе обильные снеди, в видении явился Господь и сказал:
— Вот ты себе приготовляешь много брашна, а раб Мой Венедикт в некоей пещере — при этом он назвал и то место — ради любви ко Мне изнемогает от голода.
Тогда пресвитер, тотчас же собравшись и взяв с собою пищу, отправился отыскивать человека Божия. Переходя горные стремнины, потоки в долинах и пропасти, дошел наконец до указанной ему пещеры, где и нашел блаженного Венедикта. Целовав друг друга о Господе, они оба сели и стали питать свои души душеспасительными беседами. Потом пресвитер сказал святому:
— Отче, вкусим пищи, благодаря Бога, ибо сегодня пасха.
Человек Божий на это ответил ему:
— Да, сегодня для меня пасха, так как я сподобился увидеть тебя.
Преподобный не знал, что настал праздник пасхи, ибо далеко жил от людей, и никто не знал его, кроме инока Романа.
— Поистине, отче, — сказал на это пресвитер, — сегодня праздник воскресения Господня, и тебе не подобает поститься, ибо я на это к тебе и послан Господом, чтобы обоим нам ныне насытиться от даров Его.
Итак, благодаря Бога, оба они вкусили пищи, и пресвитер, утешившись духовным весельем, ушел к себе в монастырь, славя Бога, что сподобился видеть раба Божия. После этого вскоре пещеру преподобного открыли пастухи, и тогда уже о нем многие узнали. Народ стал стекаться к нему с жалобами на свои нужды, святой же отец утешал их духовною пищею.
Видя такую святую жизнь Венедикта, диавол, горя ненавистью, задумал воспрепятствовать спасению преподобного. Однажды он преобразился в одну красную птицу, называемую кос [5], и стал безбоязненно летать пред лицом его, так что эту птицу можно было взять рукою, если бы только святой Венедикт этого захотел, но он не обращал на нее внимания. Познав, что это вражие коварство, он оградил себя крестным знамением, и птица та исчезла. По исчезновении ее, тотчас же, по действу того же диавола, на святого напала такая брань плотской страсти, какой с ним никогда не было. Блудный бес, преобразившись в некую жену, виденную однажды преподобным еще в юношеском возрасте, предстал пред его очами и в умерщвленном теле его возжег такую страсть, что он едва не впал в отчаяние. Ему на ум приходил наносимый лукавым помысел возвратиться в мир, но Божия благодать укрепляла его и соделала победителем над страстью. Успокоившись, он увидел недалеко от себя множество растущей крапивы и терновника. Сняв с себя одежду, Венедикт нагим бросился в терние и несколько часов валялся среди него, перенося сильнейшие ожоги всего своего тела, так он продолжал делать до тех пор, пока не увидел, что он весь обливается кровью. Избавившись таким образом скверных помыслов и блудной брани, он пламенно возблагодарил Господа. С этого времени, укрепляемый благодатью Божиею, святой Венедикт вел столь чистую жизнь, что уже блудный бес более не дерзал соблазнять его во всю его жизнь, как он после сам говорил своим ученикам, в назидание им.
Когда о преподобном уже повсюду разнесся слух, случилось, что в одном из монастырей той страны умер игумен. Тогда иноки того монастыря отправились к святому Венедикту и стали с усердием просить его быть их наставником и пастырем. Но он отказывался от начальствования над ними, считая себя грешным и недостойным сего; при этом Венедикт сказал им:
— Мои нравы не будут согласны с вашими.
Но убежденный их просьбами, он потом согласился и, не желая того, стал игуменом монастыря. Святой Венедикт с усердием правил монастырем. Строго соблюдая устав постнического жития, он никому не позволял жить по своей воле, так что иноки стали раскаиваться, что выбрали себе такого игумена, который совершенно не подходил к их испорченным нравам. Самые дурные из иноков задумали даже следующее: они смешали яд с вином и, влив все это в чашу, дерзнули подать это смертоносное питье преподобному отцу во время обеда. Он же своей честною рукою сотворил над чашею крестное знамение, и сосуд силою святого креста тотчас же разбился, как бы от удара камнем. Тогда человек Божий познал, что чаша была смертоносна, ибо не могла выдержать животворящего креста; тотчас он позвал к себе братию и без всякой злобы и даже с улыбкою на лице сказал им:
— О чада! Да помилует вас милосердый Господь. Зачем вы задумали сделать мне это? Разве я не говорил вам раньше, что мои нравы не подойдут к вашим? Итак, поищите себе другого отца, я же у вас оставаться не могу.
И преподав им мир, он удалился в пещеру, где прежде жил, и пребывал там один перед очами всевидца Бога. Но Господу, все устрояющему к лучшему, не угодно было, чтобы святой Венедикт путь своего спасения совершал в одиночестве: ему подобало и других наставлять ко спасению. И вот вместо малого словесного стада Господь дал ему большее и вместо одного оставленного монастыря вручил ему двенадцать монастырей. Ибо когда разнесся слух о равноангельном житии Венедикта, то к нему отовсюду стали стекаться верные: одни желали сподобиться его молитв и благословения, другим хотелось напитать свою душу его богодухновенными беседами, а иные желали при нем и поселиться. И многие в это время оставили мир и все мирское; они построили себе около его пещеры небольшие келии и стали жить, снискивая себе пищу от труда рук своих. Чрез несколько лет число братии святого Венедикта так умножилось, что та пустынная дебрь уж не могла всех и вмещать. Тогда святой разделил всех иноков на двенадцать частей, и каждая часть стала жить в отдельном монастыре; при этом святой каждому монастырю дал из своих опытных учеников по игумену, а новоначальных братии, ради назидания, оставил при себе.
К преподобному Венедикту приходили и некоторые из славных римских граждан и, отдавая сыновей своих на служение Богу, для духовного воспитания и назидания поручали их преподобному. Таков был Евтихий, муж знаменитого рода; он привел святому своего сына, отрока Мавра, и поручил его преподобному на служение Богу; также патриций Тертуллий, посвящая Богу своего малолетнего сына Плакиду, отдал его в отеческие руки Венедикта. Мавр служил святому, помогая ему в его трудах, а отрок Плакида воспитывался, услаждаясь более его духовною пищею, нежели телесною.
В одном из монастырей преподобного Венедикта был некий нерадивый брат; во время церковного пения он имел обыкновение выходить из церкви, и хотя игумен за это часто его наказывал, он не исправлялся. Узнав об этом, преподобный Венедикт призвал к себе сего инока и, наставив его душеполезною беседою, отпустил домой, но тот все-таки не исправлялся. Тогда сам преподобный отец пришел в тот монастырь и, стоя во время службы в церкви, посмотрел на этого нерадивого брата и увидел при нем беса в образе какого-то черного отрока, который, ухватившись за край одежды того инока, влек его вон из церкви. Преподобный сказал окружавшим его:
— Видите ли, кто влечет того брата вон из церкви?
Они же сказали:
— Нет, отче.
После этого святой Венедикт помолился Господу, чтобы Он открыл их душевные очи, и на другой день некоторые из них увидели небольшого эфиопа, который влек того инока из церкви, и они пересказали святому, что видят. По отпусте церковной службы преподобный отец, ради спасения того брата, пременив свой мягкий нрав на грозный, уже не словами только, но и жезлом наказал ленивого брата, и этим отогнал от него беса, который, как бы сам принявший побои, больше уже никогда не возвращался к тому иноку, и он с тех пор совершенно исправился.
Один монастырь, стоявший на высокой горе, не имел около себя воды, так что за ней нужно было ходить в глубокий овраг; таким образом на гору, в монастырь, вода приносилась с большим трудом. Иноки того монастыря, придя однажды к преподобному отцу, молили его, чтобы он перенес монастырь в другое место, где бы можно было доставать воду без труда. Святой же Венедикт, повелев им немного подождать, сам ночью с малым отроком Плакидою отправился на ту гору и, преклонив колена и помолившись Богу, извел из горы источник воды, как некогда Моисей жаждущему в пустыне Израилю (Исх.17:1–7). И этого источника было не только достаточно для монастырских нужд, но он довольно порядочным потоком стал стекать и с горы.
В другом его монастыре случилось следующее: в то время, когда один брат на берегу реки копал в саду мотыкою [6], железо с рукоятки упало в воду, и брат тот сильно опечалился: железной части мотыки никак нельзя было достать из воды, так как река была и глубока, и быстра. В это время преподобный Венедикт случайно пришел в тот сад и, увидев опечаленного брата, сотворил чудо, подобное чуду пророка Елисея (4 Цар.6:6): именно, он взял деревянную рукоять мотыки и положил ее на реку, на то место, где упало железо, и тотчас же оно само поднялось со дна и устроилось к рукояти. И преподобный отдал брату мотыку цельною, говоря:
— Трудись и не печалься.
Однажды преподобный сидел в келии своей, а отрок Плакида, взяв водонос, пошел к реке за водою, но, почерпая ее с берега, он вместе с водоносом упал в реку, на самое быстрое место, и далеко был отнесен водою. Преподобный, прозрев это своими духовными очами, воззвал служившему ему ученику Мавру:
— Беги, беги: Плакида упал в реку и уже далеко отнесен быстрым течением.
Тогда Мавр отправился к реке и, увидев утопавшего вдали от берега Плакиду, побежал по реке, как по сухому месту: он даже и не заметил, что бежит по воде, но думал, что он на суше. В ужасе он пришел с Плакидою и рассказал обо всем преподобному отцу. Святой же Венедикт чудо сие приписал не своим молитвам, но силе безусловного повиновения Мавра; Мавр же думал, что это чудо совершено по молитвам преподобного.
Но Плакида сказал:
— Я видел над главою моею мантию преподобного и казалось мне, что ты сам, отче, взял меня за волосы и извлек на сушу, на берегу же я увидел Мавра.
В это же время, когда Господь прославил преподобного Венедикта столь великою силою чудотворения и к нему со всех сторон стал стекаться народ, некий, живший в той местности пресвитер, по имени Флорентий, по наущению беса, возненавидел святого отца и стал его хулить позорными словами и порицать его в народе, желая лишить его того благоговения, какое к нему все питали. Но он ничего этим не достиг: никто не верил этой позорной хуле, и пресвитера никто не послушался. Тогда этот нечестивец решил отравить святого; приготовив просфору со смертоносным ядом, он послал ее в дар преподобному Венедикту. Прозорливый муж, хотя и видел, что просфора с ядом, принял ее с благодарностью. В тот час, в который преподобный обыкновенно обедал, к келии его из близ находившегося леса прилетал ворон и кормился здесь нарочно приготовленною для него пищею. Преподобный Венедикт, взяв отравленную просфору, присланную ему от пресвитера Флорентия, положил ее пред вороном и сказал:
— Во имя Иисуса Христа, Сына Бога Живого, возьми хлеб сей и занеси в такие пустынные места, где его не могли бы найти никто — ни человек, ни птица.
Ворон, открыв свой клюв и каркая, стал летать вокруг того хлеба, ясно этим показывая, что он хочет послушаться повеления преподобного, но не может, благодаря находящемуся в просфоре вредоносному диавольскому яду. Тогда человек Божий снова сказал птице:
— Возьми, возьми, не бойся, — ты не отравишься этим хлебом; итак неси его в непроходную пустыню.
И ворон, исполняя приказанное ему, с великим страхом взяв клювом смертоносную ту просфору, улетел; возвратившись чрез три часа, он стал питаться из рук преподобного обычною для него пищею. Незлобивый же Венедикт, видя злобу и вражду на него Флорентия, молился больше о нем, чем о себе, — да не поставит ему сего Господь во грех, но да исправит его. Однако злобный пресвитер нисколько не исправлялся: он задумал даже еще худшее.
Не имея возможности умертвить тела святого Венедикта, он задумал своим сатанистским коварством убить души учеников его. Ученики преподобного ежедневно работали в саду его; и вот Флорентий подкупил семь красивых молодых девиц и послал их в этот сад, чтобы они с песнями и плясками бесчинствовали пред теми юными иноками и таким образом возбудили на скверное похотение их молодые сердца. Увидев это, преподобный Венедикт убоялся душевной погибели своих юных учеников и решил уйти с ними оттуда. Итак, с одной стороны он оставлял место из-за злобы Флорентия, а с другой — и юных отводил от соблазна. Призвав братию и игуменов своих монастырей, он поставил над ними опытного отца и предал их всех воле Божией, а сам, смиренно уклоняясь от ненависти и вражды человеческой, ушел оттуда со своими юнейшими учениками. Пресвитер же Флорентий, узнав об уходе из той местности преподобного Венедикта, весьма обрадовался. Но Бог отмщений, Господь, мстя за раба Своего, погубил того лукавого пресвитера неожиданною смертью. Когда однажды он сидел у себя дома и веселился, горница, в которой он был, упала и ненавистник был раздавлен стенами. Из домашних же его никто не пострадал, и только он один так умер.
Об этом тотчас же было известно в монастырях Венедикта, и оставленный в монастыре возлюбленный ученик святого, блаженный Мавр, нимало не медля, послал за преподобным Венедиктом. Он писал ему: «Вернись, отче: пресвитер, гневавшийся на тебя напрасно, умер злою смертью».
Преподобный, услышав о такой смерти Флорентия, исполнился великой печали и долго о нем плакал; на Мавра же, ученика своего, он разгневался, что тот порадовался смерти Флорентия и наложил на него покаяние; сам же он не захотел вернуться к месту своих прежних подвигов, но переселился на другое место. Однако, переменив жилище, святой не расстался со своим прежним врагом, ибо изобретатель всего злого диавол начал с ним более ожесточенную брань; но сколько он против него ни боролся, угодник Божий, помощью Божией, остался непобедим.
Преподобный Венедикт, уйдя с места своих первых подвигов, отправился в Кампанийскую страну, к городу, называемому Касин [7]. Здесь на одной высокой горе он нашел идольский храм, в честь бога Аполлона; вокруг же храма стояла роща. Святой Венедикт идола тотчас же разбил, храм разорил, а рощу срубил и сжег. Спустя немного времени на этом месте он воздвиг церковь во имя святого Иоанна Крестителя, устроил обитель и собрал еще большую братию [8]. В той местности было много язычников, и святой Венедикт, сильный делом и словом, утверждая свою святую проповедь чудесами, многих обратил во Христу. Бесы, не вынося пришествия Венедикта в ту местность и не терпя разорения своих капищ, стали явно нападать на него. Как бы дыша пламенем ярости, они по-римски взывали к нему:
— Бенедикт, Бенедикт!
Когда же святой ничего им на это не ответил, они закричали:
— Ты не Бенедикт, а Маледикт, Маледикт!
— Ты проклят, проклят, а не благословен! Что тебе до нас! И зачем ты нас гонишь?
Благословенный же Венедикт молитвою и крестным знамением отгонял их от себя, как прах ветром. Когда строилась обитель, и братия, трудящиеся в построении здания, возводили колокольню, — в это время святой, молясь однажды в уединенной келии своей, увидел идущего беса.
— Куда идешь, враг? — спросил его преподобный Венедикт.
— Иду к трудящимся инокам.
Святой тотчас же послал возвестить братии, дабы они всячески остерегались от какой-нибудь нечаянной вражеской напасти, так как сейчас пошел к ним бес. Посланный еще только говорил к братии, как внезапно упала строящаяся стена и убила одного юного отрока, и все иноки были весьма опечалены: они скорбели не от того, что упала стена, но от того, что скончался брат их. Придя к святому, они возвестили ему об этом со слезами. Он повелел принести мертвого юношу к себе, но его нельзя было принести на руках, так как каменная стена не только тело его, но даже и кости раздробила. Братия положили его на вретищи и принесли в келию преподобного отца своего. Святой Венедикт, приказав положить его на той рогоже, на коей имел обыкновение молиться, и всем уйти из келии, остался один и своею усердною молитвою к Богу воскресил мертвого юношу и в тот же день, вполне здоровым, как бы восставшим от сна, отослал его на прежнюю работу к инокам. В обители Венедикта было установлено самим преподобным, чтобы посылаемые на работу братия ни пищи, ни питья не кушали, пока не возвратятся в монастырь, и это правило ненарушимо было сохраняемо. Однажды некоторым посланным на работу братьям пришлось немного опоздать, так как путь был очень велик. Голодные, на пути они зашли в дом одной благочестивой и добродетельной девицы, у которой и подкрепили себя пищею и питьем; уже поздно пришли они за благословением к своему преподобному отцу. Он спросил их:
— Где же вы ели?
— Нигде не ели, отче! — ответили они.
Святой тогда сказал им:
— Зачем вы лжете? Разве вы не подкрепили себя пищею у такой-то благолюбивой девицы? Не то ли и то ли вы ели? И не столько ли чаш выпили?
Услышав это, братия впали в ужас, что их прозорливый отец знает все, так далеко от него соделанное; падши к ногам его и рассказав ему всю правду, они стали просить у него прощения. Также и другого брата, тайно евшего в пути, обличил святой Венедикт. Видел он своими прозорливыми очами многое и другое, что делалось втайне, и потому каждый боялся сделать или сказать неразумно что-нибудь где-нибудь: каждый знал, что духом своим их отец всюду с ним, что он слышит и видит все его слова и дела и согрешающих обличает.
Тотелла, царь Готский, обладавший в то время Кампанийскою областью, узнав о прозорливсти преподобного Венедикта, задумал посетить его. Но он сначала пошел не сам, но послал, под видом себя, некоего своего сановника, по имени Рига. Этим он хотел проверить прозорливость преподобного: узнает ли он, что не сам царь к нему пришел. И лишь только Рига, как бы действительно царь, окруженный боярами и воинами, приближался к святому Венедикту, преподобный, увидев его издали, воззвал к нему:
— Сними, чадо, сии царские одежды, в которые ты облекся: ведь они не твои, но пославшего тебя ко мне.
Рига, устрашенный этим обличением, поклонился святому и тотчас же возвратился обратно. После этого со смирением и с поклонами к прозорливцу Божию пришел сам царь Тотелла; преподобный Венедикт стал обличать его и укорять за его жестокость и злые дела и произнес ему пророческие слова. Преподобный сказал царю:
— По Божию попущению ты возьмешь Рим, перейдешь море, но в десятый год своего царствования ты умрешь.
И это пророчество преподобного отца в свое время сбылось. Кроме дара пророчества святой Венедикт обладал и данной ему от Бога властью над бесами. Некий клирик Аквинийской церкви [9], мучимый бесом, по совету своего епископа Констанция отправился по святым местам, к мощам мучеников, но святые мученики ему, как недостойному, не подали исцеления. Тогда он приведен был к угоднику Божию Венедикту и, по молитвам его, тотчас же получил исцеление; изгнав из клирика беса, святой дал ему такую заповедь:
— Мяса не ешь, не дерзай вступать и в священнический чин: ибо в тот день, когда ты решишься принять сан священства, ты снова будешь предан беспощадному мучительству беса.
Исцеливший клирик, возвратившись домой, долго хранил эти две заповеди святого отца: он не ел мяса и не дерзал принимать сана священства. Но спустя много лет клирик сей, видя, как после умерших пресвитеров на их место вступали гораздо моложе его, счел это за бесчестие для себя и стал искать священнического сана. И когда он был возведен во священника, то в тот же день, по Божию попущению, на него напал лютый бес и, беспощадно терзая сего клирика, умертвил его. Так исполнилось пророческое слово преподобного отца Венедикта.
Некий благородный муж, по имени Феопров, почитаемый всеми гражданин города Касина, богомудрым наставлением святого Венедикта был обращен от идолопоклонства к истинной вере и, благодаря своей добродетельной жизни, пользовался у своего духовного отца и учителя большим расположением и любовью. Однажды Феопров вошел в келию преподобного Венедикта и нашел своего духовного отца горько плачущим и рыдающим. Долгое время стоя и смотря на его неудержные слезы, он был в недоумении, ибо увидал его плачущим не во время молитвы (а в то время преподобный всегда плакал): в настоящую же минуту Венедикт не только проливал слезы, но и с великою скорбью испускал плачевные рыдания и стенания.
Удивленный Феопров спросил о причине плача его, и святой, едва удерживаясь от слез и рыданий, сказал:
— Видишь ли ты сей монастырь, который я с помощью Божией создал, и все, что я здесь устроил для братии? Все это, по суду всесильного Господа, будет предано язычникам на разорение. И я лишь только умолил Бога, чтобы Он сохранил жизнь братии моей, живущей здесь в монастыре.
Сие пророчество преподобного Венедикта исполнилось после преставления его. Однажды ночью, когда все братия почивали, лонгобарды [10] внезапно напали на монастырь. Но они не пленили ни одного из братии: охраняемые молитвами своего преподобного отца, все иноки скрылись невредимыми. Лонгобарды же, опустошив монастырь, сильно разорили его; при жизни же святого Венедикта обитель сия, охраняемая Господом, пользовалась полным довольством. Один благочестивый человек послал к преподобному Венедикту два сосуда вина. Посланный раб утаил себе один из этих сосудов и спрятал его где-то на пути, а другой принес преподобному отцу. Но прозорливец, отпуская раба, сказал ему:
— Смотри, чадо, не пей от того сосуда, который скрыл ты на пути, но вылей его, и ты увидишь, что в нем находится.
Пристыженный обличением святого, раб тот поклонился преподобному и ушел. Подойдя же к спрятанному сосуду, он надумал испытать, правду ли ему сказал святой, и наклонил сосуд, чтобы вылить вино, и вот вместе с вином из него выползли и змеи. Сильно убоявшись сего, раб тот покаялся в соделанном им грехе.
Недалеко от обители преподобного находилось некое селение; жители его прежде пребывали в идолопоклонстве, с пришествием же в эту страну святого Венедикта, они, по старанию его, все обратились в христианство. В этом селении был устроен женский монастырь. Сюда для наставления инокинь словом Божиим, преподобный Венедикт имел обычай посылать искусных и опытных братий. Однажды для такого назидания послан был инокиням один из братий. По исполнении своего долга, когда он возвращался уже в свой монастырь, на дороге некоторые из инокинь упросили его взять несколько полотенец. Инок тот, взяв полотенца, положил их за пазуху. Возвратившись, он пришел к преподобному Венедикту; святой грозно посмотрел на него и потом с гневом сказал:
— Брат, зачем беззаконие вошло в сердце твое?
Инок же, ужаснувшись и забыв от страха скрытые за пазухой полотенца, не понял, о чем ему говорит преподобный отец.
Но святой снова сказал:
— Разве я не был там при тебе, когда ты брал полотенца от инокинь и спрятал их за пазуху?
Услышав это, инок пал к ногам святого и стал просить прощения у него в своем согрешении.
Однажды, когда преподобный, по обычаю своему вечером, обедал, и было уже довольно поздно, то пред трапезою его стоял один юный инок и, держа в руках свечу, светил ему; этот инок был сын одного богатого властелина, — и вот он с гордостью на уме так начал сам про себя думать:
— И кто сей, пред кем я теперь стою и, держа свечу, как раб ему служу? И зачем я работаю на этого незнатного старца?
Когда юный инок так рассуждал в сердце своем, то этот его горделивый помысел не утаился от прозорливого отца; он тотчас же отечески обличил его и при этом кротко заметил:
— Чадо, назнаменай сердце свое крестным знамением, и зачем столь горделивые помыслы гнездятся в тебе? Будь внимателен к себе.
Призвав затем другого послушника, он повелел взять из рук его свечу. Согрешивший же инок со слезами на глазах вышел из келии. И когда братия стали спрашивать инока, почему его отослал преподобный отец, то он исповедал им свои горделивые помыслы. И все дивились прозорливству святого Венедикта, что от него не утаиваются даже и сердечные помыслы.
Однажды в стране Кампанийской [11] случился голод и в обители преподобного осталось не более пяти хлебов, так что для множества братии сей обители не достало бы даже и на одну трапезу. Когда в монастыре все братия скорбели и недоумевали, откуда взять на время голода хлеба для пропитания, святой сказал им:
— Зачем вы, маловеры, из-за недостатка в хлебе так опечалены? Разве вы не надеетесь на Бога, который не оставляет никого, кто верно служит Ему? И разве вы не помните евангельских слов нашего Спасителя: «Ищите прежде царства Божия, и это все приложится вам; ибо знает Отец ваш небесный, в чем вы имеете нужду прежде вашего прошения» (Мф.6:8,33). Итак, не унывайте. Сегодня у вас оскудение, а завтра вы будете иметь в изобилии все необходимое.
И вот наутро, по Божьему смотрению, пред вратами обители в мешках нашли двести мер муки, и никто не мог сказать, откуда и кто принес такое множество хлеба. Тогда все решили, что это Сам Господь, по молитвам преподобного отца их, невидимо послал им эту муку.
Некий боголюбивый муж просил преподобного, чтобы он дал благословение выстроить на селе сего боголюбца монастырь; это селение находилось недалеко от города Теракинийского [12]. Преподобный послал в село это некоторых из учеников своих, кои были довольно искусными строителями, и велел им очистить место и приготовить все необходимое для построения монастыря.
«Я же, — сказал им святой, — приду к вам в такой-то день, — (и при этом он назвал этот день), — и покажу вам, на каком именно месте строить каждое здание».
Строители отправились и, приготовив все, стали ждать прихода преподобного их отца. Когда наступил назначенный день, рано утром, когда строители еще спали, им во сне явился святой Венедикт и указал те места, где они должны были построить и церковь, и трапезу, и больницу, и келии, и все остальные монастырские здания. Проснувшись, они рассказали друг другу свое сновидение и, подивившись, что видели во сне одно и то же, стали ожидать преподобного Венедикта. Но святой не пришел ни в тот день, ни в следующий, и строители, явившись к нему опечаленными, сказали:
— Преподобный отец! Мы ожидали прихода твоего, как обещал, дабы показать нам место для монастырских зданий, и почему же ты не пришел?
Венедикт на это ответил:
— Что вы говорите, братия, — разве я к вам не приходил?
Но строители отказывались от этого и говорили:
— Нет, отче, не приходил.
Тогда преподобный сказал:
— Разве вы забыли, что я приходил к вам, когда вы еще спали и указал рукою все те места, на которых вы должны строить каждое здание? Итак, идите и стройте здания на тех местах, на которых я вам повелел в сонном видении.
И они, поклонившись святому, ушли и исполнили все им повеленное.
В той же стране жили две девицы знатного рода. Они дали обет соблюсти свое девство и жили, проводя время в посте; но, проводя жизнь свою в чистоте, они имели необузданный язык и часто осуждали, злословили и укоряли других. Узнав об этом, преподобный Венедикт повелел сказать им:
— Исправьте язык ваш, а иначе я вас отлучу от Божественного причащения.
Но они не оставили своего безумия и даже ничего не ответили на отеческое наставление преподобного; спустя несколько дней, девицы сии обе умерли в чистом девстве своем и вместе были погребены в церкви. Когда же совершалась Божественная литургия и диакон, возглашая оглашенным, — кои не могли причащаться, — повелевал выйти из церкви, тогда некоторые видели, как обе эти девицы вышли из гробов своих и из церкви [13] ибо не могли оставаться здесь во время святой литургии; и это происходило во время каждой Божественной литургии. Когда об этом узнал святой Венедикт, он сжалился над ними; взяв просфору, он велел отнести в церковь и принести ее во святую жертву о душах тех девиц. И по принесении сей святой жертвы, никто не видал, чтобы они выходили когда-либо из церкви, и все уверовали, что сим святым Таинством и молитвами преподобного эти девицы получили прощение от Господа.
Один юный инок в монастыре святого Венедикта отличался чрезмерной любовью к родителям и часто, без благословения преподобного, ходил к ним в дом. Однажды он ушел из монастыря, по своему обыкновению тайно, и лишь только вошел в дом родителей, как упал мертвым. Узнав об этом, иноки взяли тело его и предали обычному погребению. Но утром они нашли тело его изверженным из гроба; тогда его снова погребли и наутро также нашли изверженным из земли. После этого родители умершего инока с рыданием припали к ногам преподобного Венедикта и просили его, дабы он обитавшею в нем благодатью Божией помиловал их сына, который умер с таким грехом, и повелел бы земле удержать тело его. Преподобный, видя их опечаленное сердце, взял небольшую частицу от Пречистых Тайн и велел положить ее с благоговением на перси умершего и потом уже похоронить. После этого тело осталось во гробе и более уже не извергалось землей.
Преподобный был ко всем весьма милостив, милосерд, нищелюбив и щедр. Все, что посылал Бог его обители, он раздавал нищим и вообще нуждающимся, сам же и братия его пребывали в нищете. Однажды некий муж, действительно обнищавший, был преследуем своим заимодавцем, которому был должен двадцать златиц [14]. Тогда он пришел к святому Венедикту и со слезами стал молить его дать двенадцать златиц, чтобы заплатить долг, так как заимодавец с угрозою требовал их от него. Преподобный, не имея тогда ни одного пенязя [15], сказал тому человеку:
— Прости нас брат: я не имею теперь того, чего ты просишь, но приди дня через два.
Эти два дня святой Венедикт проводил в обычных молитвах и просил у Бога, дабы Он освободил должника от его долга. На третий день снова пришел тот обедневший человек и, кланяясь угоднику Божию, просил у него обещанного выкупа. В это время в монастыре был сосуд, наполненный сочивом; и вот внезапно, по молитве святого, наверху сочива [16] оказались тринадцать златиц. Взяв их, милостивый отец все их отдал бедствующему человеку, говоря:
— Иди, чадо, и двенадцать из них отдай заимодавцу, а оставшийся возьми себе на свои нужды.
Однажды человек Божий вместе с братиею пошел на село работать в саду; на дороге им встретился один земледелец, который нес на руках своего умершего маленького сына; обливаясь слезами, он пришел в монастырь и там стал искать преподобного отца Венедикта; ему сказали, что святой работает на селе с братиею и что он там замедлит. Тогда человек тот оставил своего умершего сына пред монастырскими вратами, сам пошел к преподобному и встретил его уже возвращающимся в монастырь. При этом он так стал взывать к нему:
— Дай мне, отче, сына моего, дай мне сына!
Человек Божий, удивившись, сказал ему:
— Разве я брал твоего сына?
Опечаленный отец сказал:
— Умер сын мой, но ты поди и воскреси его.
Услышав это, преподобный отец очень опечалился и сказал братии:
— Бежим, братия, бежим, ибо воскрешать мертвых не наше дело, но святых апостолов.
Человек же тот, объятый невыразимым сердечным горем, клялся святому, что не оставит его, пока он не воскресит его сына. Тогда преподобный, подойдя вместе с братией к телу умершего отрока, преклонил колена и воззвал в молитве Богу:
— Господи! Призри не на меня грешного, но на веру сего человека, молящегося тебе о воскрешении сына, и отдай душу телу сему.
Еще не успел святой кончить свою молитву, как тело умершего начало проявлять в себе жизнь, руками ощупывая и двигаясь всем телом. Святой же, взяв отрока за руку, поднял его живым и здоровым и передал его отцу его. И все прославляли Бога, видя столь преславное чудо. Много и иного чудесного сделал преподобный Венедикт, о чем пространно писано у святого Григория Двоеслова, папы Римского, во 2-й книге его писаний [17] для нашего же назидания достаточно и сего краткого повествования, взятого из той же книги. Теперь же перейдем к последующему повествованию из жития преподобного Венедикта.
У преподобного Венедикта была родная сестра по имени Схоластика. С детства посвященная родителями Богу, она проводила жизнь девственную и постническую и была тем угодна Господу. Она имела обыкновение один раз в год приходить к брату своему, сему угоднику Божьему. Венедикт принимал ее не в самом монастыре, но в одном, недалеко отстоявшем, монастырском помещении; выходя туда к ней, преподобный вел здесь с ней душеполезные беседы. В последний год жизни блаженной Схоластики, когда она по обычаю пришла к своему святому брату, Венедикт пришел к ней вместе с некоторыми учениками своими и весь тот день провел с нею в святых беседах и богодухновенных поучениях. Вечером, когда уже настала ночная темнота, была уготована трапеза, но они, и вкушая пищу, не оставляли богодухновенных бесед, и так провели немалую часть ночи. Святая дева сказала преподобному:
— Молю тебя, брат мой, не оставляй меня всю эту ночь, дабы нам до утра побеседовать о небесной радости и присносущной жизни.
На это святой ответил:
— Что ты говоришь? Разве мне всю ночь оставаться вне келии?
В это время воздух был так чист и ясен, что незаметно было даже и следа какого-нибудь дождевого облака. Святая, видя, что брат не хочет послушаться ее, сложив руки и положив на них свою голову, в тайне сердца своего, со слезами, принесла молитву всесильному Богу. И лишь только, после молитвы, подняла свою голову, внезапно послышался страшный гром с блистаниями молний и таким сильным дождем, что ни святому Венедикту, ни пришедшим с ним братиям не только нельзя было идти домой, но даже и невозможно было приотворить дверей. (Так сильна была пред Богом молитва святой девы). Увидев, что Схоластика своею молитвою свела на землю такой внезапный дождь, преподобный сказал ей:
— Что ты сделала со мною, сестра?
— Я просила тебя, брат, остаться, — ответила она, — но ты не захотел послушаться меня, и вот я помолилась Господу моему, и Он тотчас же услышал меня; теперь, если хочешь, можешь оставить меня и идти в монастырь.
Итак, святой Венедикт, и не желая того, оставался у ней всю ночь без сна, беседуя с сестрою о вечной жизни. Утром же, простившись, они разошлись. Чрез три дня после сего преподобный, стоя на молитве, возвел глаза свои в небу и увидал душу своей святой сестры, поднимающуюся к небу в великой светлости и принимаемую со славою в небесные селения. Узнав из этого видения о кончине своей сестры, Венедикт исполнился великого веселья, радуясь, что душа ее сподобилась такой славы и, возблагодарив Господа, передал братьям о преставлении. Он велел перенести тело ее в свой монастырь благоговейно, как многоценное сокровище, положил его во гроб, который приготовил для самого себя.
Скоро преподобного пришел посетить диакон Серванд; муж исполненный небесной благодати, он был игуменом одного монастыря в Кампании, выстроенного патрикием Ливерием; они проводили время в душеспасительной беседе о пресладкой пище небесного царства; ее на земле они хотя и не могли еще вполне вкусить, однако своим устремленным к Богу умом уже отчасти вкушали ее; когда настало время вкушать телесную пищу, они стали принимать ее с воздыханиями, помня о пище нетленной. Во время же ночного покоя преподобный отец пошел в свою келию, а гость его, святой диакон Серванд, отведен был в соседнюю с преподобным келию. Святой Венедикт, почив немного с вечера, около полуночи встал на молитву и, молясь около окна, внезапно увидел великий свет, исходящий с неба, так что самая ночь стала более светлою, нежели день; но всего чудеснее было то, что блаженному Венедикту — как он сам потом рассказывал — казалось, что он видит всю вселенную, как будто она вся находилась под одним солнечным лучом. Со вниманием взирая на этот свет, преподобный увидел душу блаженного Германа, епископа Капуанского, в огненном круге возносимую на небо. Тогда преподобный Венедикт, желая, чтобы гость его Серванд был свидетелем сего страшного видения, громким голосом назвал его два или три раза по имени. Серванд, удивясь, что святой зовет его в такое необычное время, испугался и поспешно вошел в келию Венедикта и увидел сей небесный свет, но не весь уже, а лишь только небольшую часть; а обо всем прочем рассказал ему сам святой отец. Тогда святой Венедикт тотчас же послал в город Касин, к любимому своему ученику гражданину Феопрову с просьбою: послать скорее в Капую [18] и узнать о святом епископе Германе. И вот оттуда пришло известие, что он преставился. Когда Венедикт узнал о самом времени кончины святого епископа Германа, то оказалось, что он скончался в тот самый час, в который Венедикт видел душу его, возносимую Ангелами на небо в огненном круге.
После этого скоро настало время и преподобному Венедикту отлучиться от тела и отойти к Господу. Узнав за шесть дней час своей кончины, он велел открыть приготовленный им для себя гроб и, разболевшись, лег на свой одр. Но он и тогда не переставал поучать братию и даже написал для них правила иноческого чина. В самый день своей кончины он повелел отнести себя в церковь Иоанна Крестителя, которую, как сказано было выше, воздвиг на разоренном капище Аполлона. Причастившись здесь Божественных Таин, святой Венедикт воздвиг свои руки к Богу, и с молитвою на устах разлучившись от тела, отошел к Господу в пресветлые небесные селения, кои удостоился видеть еще на земле.
В тот час, когда святой Венедикт разрешался от телесных уз, два инока, один на пути, посланный на какую-то службу, а другой в своем монастыре во время молитвы в келии своей, удостоились одного и того же видения: они видели путь, ведущий от земли на небо; он весь был устлан драгоценнейшими ризами, по сторонам же того пути стояло множество пресветлых свечей. Выше же этого пути они увидели некоего светоносного мужа, красота которого была неизреченна, и услышали они голос Его, что сей путь уготован для возлюбленного Богом Венедикта и что по нему в этот час он должен взойти на небо. Такого видения оба брата удостоились, находясь друг от друга на большом расстоянии, хотя самих себя они видели в это время стоящими вместе. Придя на погребение своего святого отца, они рассказали об этом всей собравшейся братии. Тогда сошлись сюда иноки из всех обителей преподобного Венедикта, и все они со слезами на глазах совершили его честное погребение.
Святое тело преподобного Венедикта положили в созданной им церкви Иоанна Крестителя, славя Отца и Сына и Святого Духа, Единого в Троице Бога, от всей твари славимого во веки. Аминь [19].
Кондак, глас 6:
Благодарию Божиею обогатился еси, делы же известил еси звание: и явился еси Венедикте, угодниче Христа Бога, в молтивах и постех, дарований Божия Духа исполнен: и был еси недужным исцелитель, и прогонитель врагом, и заступник скорый душам нашым.
Память святого Евcхимона исповедника
Святой отец наш Евсхимон, епископ Лампсакийский [1], христианский учитель и исповедник Христов, проводя с юных лет добродетельную жизнь, стал другом Божиим и, будучи мужем совершенным, сделал себя храмом Святого Духа. Приняв иночество и всем сердцем пр